Саган-Далинь

Клуб помещался в конторе, в большем ее крыле. Это было совсем недалеко, но Варе и Косте показалось, что до ступенек клуба они шли вечность. И по ступенькам поднимались вторую вечность.

В небольшом зале было битком. Полушубки, куртки, платки. В спешке раздеваться никому не пришло в голову - кто как был.

Варя и Константин кое-как примостились в уголке на скамье. Они не понимали, что происходит.

На сцене, бросавшей в зал сияние ламп, за столом, покрытым красной скатертью, как в торжественную революционную годовщину, сидели три человека: совсем молодой парнишка, как вскоре выяснится - водитель автомашины, второй молодой парень - комсорг и товарищ постарше - прораб. Они о чем-то переговаривались вполголоса, перед прорабом лежал газетный лист.

- Давай начинай! - слышалось там и тут из зала.

- Чего тянуть?..

Раздались два-три хлопка в ладоши, но тут же смолкли.

Встал комсорг:

- Товарищи, произошло событие.

Варя и Константин вздрогнули. Они слышали этот голос!

- Необычайное событие, - продолжал комсорг.

В зале стояла полная тишина. Варе казалось, что она слышит, как у нее в груди бьется сердце.

- На сегодня, - продолжал комсорг, - было намечено осмотреть тоннель перед сдачей, завтра комиссия. Мы и поехали вот втроем, - комсорг показал на товарищей. - Машину взяли открытую: смотреть по сторонам.

- Ближе к делу, - тихо, но явственно сказал кто-то в зале.

- А дело началось сразу, - перестроил рассказ комсорг. - Не проехали километра - нырнули в черный туман.

- Черный туман... - Опять из зала.

- Не перебивайте, - сказал прораб.

Комсорг продолжал:

- Дорога едва виднелась, а потом и вовсе исчезла - как в пропасть.

- Я попытался нажать на тормоз, - вставил водитель, - но ничего не ощутил под ногой, точно оказался в воздухе.

- Все мы оказались в воздухе, - подтвердил комсорг, - будто все пропало вокруг. Ощущение такое.

- Неприятное ощущение, - поднял глаза от газеты прораб; во время рассказа он неотрывно глядел на нее, будто сторожил газетный лист.

- Но тут разом наступил день, - продолжал комсорг, - и мы с машиной оказались на перроне большого вокзала. Было ровно четверть двенадцатого показывали электрические часы. Над часами большими буквами надпись: Саган-Далинь. Впереди перрон, рельсы закруглялись немного, и виден был город. Город и назывался Саган-Далинь.

На этих словах комсорг остановился в волнении.

Поднялся шофер:

- Я дал полное торможение, потому что на перроне ходил народ: может, пассажиры, может, встречающие. Все остановились, повернули к нам головы.

- И то сказать, - вставил прораб, - летний день, деревья в зелени, а мы в полушубках, в ушанках.

- Да, - опять заговорил комсорг. - Летний горячий день. Кто-то из пассажиров крикнул: "Смотрите-ка!" Другой подошел к машине: "Откуда вы?.." Мы глазели по сторонам и ничего не могли ответить. Почему лето? Почему город?.. Василий, - кивнул комсорг на шофера, - пришел в себя раньше всех. Машина остановилась перед киоском Союзпечати, женщина раскладывала газеты. Василий соскочил с сиденья: "Дайте газету!" Она дала ему газету.

- Даже плату не спросила, - вставил шофер. - Наверно, от удивления.

- Василий, - опять продолжал комсорг, - вернулся на место, и тут все исчезло. Мы оказались в тоннеле. Последнее, что я помню, - часы на вокзале показывали двадцать две минуты двенадцатого...

Казалось, что зал оглох. Потом в полный голос кто-то спросил:

- Что в газете?

Прораб взял в руки газету и прочитал:

- "Северобайкальская правда". - Повернул газету к залу, показал заголовок. - Дата есть, - продолжал, - среда, седьмого июля 2003 года. Номер есть. "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Даже цена есть: три копейки.

Зал напряженно ждал.

Прораб повернул газету заголовком к себе:

- Передовая: "Быть второму БАМу!" Правительственное постановление: "Утвердить проект постройки Байкало-Алтайской железнодорожной магистрали второго БАМа". Тут и карта есть: дорога от Северобайкальска до Барнаула.

Кто-то из первых рядов подошел к сцене, попросил газету. Прораб, перегнувшись через стол, отдал газету. Человек пробежал глазами по листку, повернулся к залу и, тряхнув головой, сказал:

- Все правильно: второй БАМ!

В зале захлопали в ладоши, крикнули: "Ура! Даешь второй БАМ!"

Варя сжала Константину руку. Рука была горячая, и Варя поняла, что Костя волнуется. У нее самой стоял в горле ком, который она не могла проглотить. Но в пожатии ее руки Костя понял мысль: "Что мы наделали!.."

Между тем зал повел на троих за столом перекрестное наступление:

- Что вы разглядели еще?

- Что у вас спрашивали?

- Как были одеты люди?

- Какие еще в газете статьи?..

Из-за стола отвечали, что был ветер, но все равно было жарко, люди одеты по-летнему. Больше ничего не спросили, видимо, не успели. А что в газете - так газета уже пошла по рядам.

- Осторожнее, - предупреждал прораб, - не порвите!

Зал шевелился, гудел, можно было расслышать отдельные реплики: "Вот это здорово! Это - да! А ведь не врут: правда были!"

Варя, наклонившись к уху Константина, шептала:

- Костя!..

Константин ждал газету, она пришла к ним, хотя они с Варей сидели в предпоследнем ряду. В зале между тем возникала дискуссия:

- Что же все это значит?

За столом разводили руками.

- Давайте предположения, - кто-то требовал в зале. - Гипотезы!

Гипотезы появились:

- Коллективная галлюцинация?

- Сон?

- Может, в тоннеле усыпляющий газ?..

- Но газета!..

Газета отвергала сны и галлюцинации.

Варя в сотый раз повторила:

- Костя!..

Костя чувствовал, что все у него под ногами колеблется, не находил объяснения.

- Надо сказать, - настаивала Варя. - Возьми слово.

Константин медлил.

Но тут шофер автобуса, вчерашний знакомый, перекрыл голоса простуженным басом:

- У нас тут приезжие из Москвы. Может быть, объяснят?

Варя дернула Константина за рукав. Костя поднялся. Боком возле стены пошел к сцене. На него смотрели со всех сторон. На Варю тоже смотрели.

На сцену Костя не поднялся. Прошел в первый ряд, повернулся к залу.

- Я скажу немного, - заговорил он. - Мы поставили опыт. - Он кивнул в сторону Вари, затаившей дыхание: как у него получится, Костя редко выступал перед аудиторией. - Опыт мы провели вдвоем, - продолжал Костя, и говорить о нем официально мы не уполномочены. Да и сказать еще, по существу, нечего. Мы только открыли первую страницу в исследованиях. Дальше идет область догадок, предположений.

Ход науки, - вы об этом знаете со школьной скамьи, - остановить нельзя. Был когда-то век пара, век электричества. Затем пришел век атома, кибернетики, электроники. Сейчас наступает новый век - мыслетехники и покорения времени.

Зал слушал. Варя поглядывала на соседей, на ряды голов впереди никто не разговаривал, не было шепотков.

- Мы еще не знаем, как это происходит, - говорил Костя. - Пытаемся понять, овладеть этим процессом. Первый шаг показал, что это возможно. И мы очень рады, что этот шаг сделали вместе с вами.

- Что же это получается? - спросил кто-то позади Вари. На него тотчас шикнули: "Не мешай!"

- Несомненно одно, - продолжал Костя, - что фантастика о времени, начатая еще со знаменитой машины Уэллса, кончилась. Мы побывали в будущем. Это реальный факт.

Костя на секунду остановился. Зал слушал.

- Мысль, - продолжал он, ему надо было вздохнуть, - наверное, можно направить не только во времени, но и в пространство. Тогда она станет средством межзвездной связи, проникнет в области, куда не долетит ни один корабль, куда долететь не хватит тысячи жизней. Может быть, такие сигналы идут к нам из космоса, мы не научились их принимать. Но мы научимся.

Тишина стояла немыслимая. Варя чувствовала ее как жар. Ей хотелось глотнуть холодного воздуха. По лицам, по глазам она заметила, что и у других такое же состояние, и радостно подумала, что зал воспринял объяснение Кости. Пусть оно было самым информативным. Люди поняли сущность события, почувствовали себя участниками того огромного, необычайного, о чем говорил Костя. Варя не хотела восторженных криков, оваций, хотя в душе она чувствовала восторг. Главное, что эти люди восприняли объяснение, что они захвачены тем огромным, неведомым, к чему они - Варя и Константин приложили столько труда и усилий.