Страница 6 из 12
– Вот это улов!
В дверях зала стоял, щурясь в мою сторону, длинный худощавый мужчина лет тридцати пяти.
– Еще бы, – отозвался отец, – небось, накормила полшколы мороженым.
– Только четверых, – улыбнулась я папе, проигнорировав замечание гостя.
– Юра, знакомься! Это моя дочурка, Алиса.
– Привет, – протянул покрытую розовыми пятнами руку Юра.
– Здравствуйте! – кивнула я и направилась в свою комнату.
Почему-то рядом с этим человеком я снова почувствовала себя пятилетней девочкой, встречающей взрослых гостей в канун Нового года. Как и тогда, сейчас мне захотелось спрятаться и просидеть в спальне весь вечер, пока гости не разойдутся по домам.
– Ну, что я тебе говорил? – заговорщически подмигнул ему отец.
– Алиска, чем будешь потчевать гостя? – кивнув отцу, спросил Юрий.
Не знаю, что поразило меня больше: наглость, или фамильярность, с которой он ко мне обратился. Никто в сознательной жизни не смел называть меня Алиской. Взрослым это не приходило в голову, а оболтусы-одноклассники меня побаивались с тех пор, как лет пять назад, на спаренном уроке английского, мальчик с параллельного выкрикнул это имя через весь класс. Обратно к нему полетел трехкилограммовый учебник. В тот раз ему повезло – он успел пригнуться, но пару швов все равно пришлось наложить.
– Сегодня Восьмое марта, – придя в себя, сказала я. – Это женский праздник, и я вас не приглашала.
– Зато я приглашаю! – развел руками папа и, взяв гостя под локоть, повел в зал. – Оставайся ужинать. Я тебе говорил, Алиса здорово готовит. Не смотри, что у нее длинные ногти. Хозяйству это не помеха. Видал, какая дома чистота?
Услышав несвойственные отцу похвалы, я поняла, для чего он привел в дом этого человека. Лестница из планов, ведущая к крыльцу МГУ, треснула и рассыпалась. До меня вдруг дошел истинный смысл папиного намека, в котором, как выяснилось, не было и слова об олимпиаде. Отец решил выдать меня замуж!
– Папа! – я схватила его за рукав. – Давай сегодня посидим вдвоем, как собирались. Пожалуйста!
– Втроем будет веселее, – повернулся он и мне в лицо ударил запах перегара. – Юрка знает такие анекдоты, живот надорвешь.
– Мне сейчас не до смеха. Мало того, что ты напился в мой праздник, так еще…
– Кто это напился? Ты как с отцом разговариваешь?!
– Так еще привел домой незнакомого мужика! Зачем ты меня перед ним расхваливаешь? Я не новый телевизор, чтобы мной хвастаться!
– Почему это незнакомого? Да я Юрку с детства как облупленного знаю. С его батяней на рыбалку пацаном ходил. С Юркой десять лет на зоне отпахал.
– Мало того, что старый, он еще и вертухай.
– Ты откуда слов таких набралась?! Юрка, друг, – повернулся он к гостю, – поди пока.
– А ужин? – попятился к выходу Юрий, щурясь в мою сторону.
– Да он же слепой!
– В другой день. Разберусь тут, – махнул на меня отец, – и опять тебя позову.
Юрий спиной вперед перешагнул порог и закрыл перед собой дверь. Отец долго провожал его взглядом. Я подумала, что удастся проскочить в комнату, но папа неожиданно вспомнил о моем существовании.
– Я понимаю, ты невеста завидная, цену себе знаешь. Это хорошо. Но так же всех женихов распугать можно!
– Каких женихов?
– Хороших! Зря ты так с Юркой, он во какой мужик, – поднял большой палец отец. – Работящий, меня уважает. За ним бы не пропала!
– Не собираюсь я замуж!
– Зря, пора начинать. У меня на книжке денег хватает, можешь хоть завтра платье выбирать. У Юрки своя квартира, жить будете отдельно.
– Какое платье? Какая квартира?! – я схватилась за голову. – Он же старик!
– Тридцать пять – это разве старость? Не понимаешь, как тебе повезло! Он из хорошей семьи, давно бы женился, если б не эта вертихвостка Тонька. Первая красавица в городе была, не хуже тебя. А теперь где? Мать-одиночка!
– Так он тот самый бобыль? Папа, это же конченый человек! Говорят, он таскался с какой-то алкоголичкой, подцепил от нее заразу. Видел пятна у него на руках?
– А ты больше слушай, что говорят. Про тебя, небось, тоже сплетни ходят.
– У меня хорошая репутация, я поводов для сплетен не даю.
– Я тоже не давал, все равно сплетничали.
– Ты женился на легкомысленной девушке, – попыталась как можно мягче напомнить я. – Это весомый повод.
– Я этого не знал, – отмахнулся он. – Да и знай я тогда, все равно не устоял бы. Как она была хороша на том вечере на зоне! Все наши мужики так и увивались за твоей мамкой, а она выбрала меня.
– Еще бы! Только ты додумался сделать ей предложение.
– Хочешь сказать, я дурак?! Это она от меня ушла, она и дура! Жила бы со мной как человек. Приключений захотела. Нашла на свою жопу. Ничего, мы с тобой не пропадем. Я тебя на ноги поставлю, хочешь ты этого, или нет. Потом сама мне спасибо скажешь.
– Скажу! – закивала я. – Всю жизнь буду тебе благодарна. Только, пожалуйста, отпусти меня на олимпиаду!
– Опять двадцать пять! – всплеснул руками отец. – Я тебя на ноги поставить хочу, а не по миру пустить.
– Ты и поставишь! Я поступлю в МГУ, получу высшее образование.
– Я же не против института! Высшее образование – дело хорошее. Но в Москву-то зачем ехать? У нас что, институтов в городе нет?
– Только не МГУ.
– МГУ, ШМГУ. Пустой звук! Поступишь на заочное. Сможешь учиться и работать. Я сегодня за тебя словечко замолвил. До конца школы будешь работать полдня. Служба – дело такое: чем раньше устроишься, тем раньше выслужишься. Там и пенсия не за горами. А лучше бы выкинула всякую ерунду из головы да замуж вышла. Тогда хоть всю жизнь дома сиди.
– Не собираюсь я дома сидеть. Моя цель – посвятить жизнь достойному делу.
– По-твоему, зона – дело недостойное?!
– Достойное, но не мое. Папа, ты когда-нибудь читал мои статьи? Или хоть раз смотрел видео в интернете? Знаешь, сколько людей следит за моим блогом? Сотни! Разве это не значит, что я нашла свое дело?
– Это значит, что пора завязывать с играми, – он поднял руку и ткнул пальцем мне в лоб. – Выкинь блажь из головы!
– Это не блажь. Олимпиада – мой шанс в жизни. Папа, – я опустилась на колени и заглянула отцу в глаза, – умоляю, отпусти меня в Москву!
– Я тебе в последний раз говорю: у меня в Москве дочек нет.
Он взял со стола пульт и включил телевизор. Я поднялась с колен.
– Нет, и не надо. Хочешь от меня отказаться – пожалуйста. В июне мне исполнится восемнадцать, смогу поехать без твоего разрешения.
– Без разрешения сможешь, а без паспорта – нет, – ухмыльнулся отец.
– Что ты…
Я забежала в спальню, не договорив. Открыла шкаф и просунула руку между пастельным бельем на антресоли. Там, где должна была лежать коралловая папка с документами, ничего не было. Подтащив стул, забралась на него и начала по очереди вытрясать пододеяльники.
– Зря мусоришь, – сказал отец, наблюдая через дверной проем, как я скидываю белье на пол. – Тебе же потом убирать. Паспорта там нет, и свидетельства о рождении тоже. Я их хорошо спрячу, туда, куда ты и с пяти стульев не залезешь. И в паспортный стол с бутылочкой схожу, чтобы новые тебе не выписывали. В ЗАГСе паспорт получишь, когда образумишься и блажь московскую из головы повыкидываешь.
Я слезла со стула. Не надевая дубленки, прямо в домашних тапках вышла на улицу.
– И про Лильку твою я тоже не забыл! – донеслось до меня из распахнутой двери. – Сегодня батьке ее по телефону звонил, он трубку не берет. Завтра сам пойду. Валерка Зуйков дело обещал поднять. Пускай ее родители знают, как дочку на гульки отпускать!
На улице стемнело. Лицо покалывал мелкий снег. Я открыла калитку и пошла по протоптанной дорожке, ничего не различая перед собой. Бежать, вот чего мне хотелось. Бежать подальше от мрачного дома, по самую крышу заполненного безысходностью, от серого переулка, на котором тускнеют даже мечты. Попыталась ускорить шаг, но тело меня подвело. Энергия, которую я черпала из веры в себя, иссякла. Обстоятельства оказались сильнее. Все пропало. Годы усердных занятий, учеба по четырнадцать часов в сутки, конкурсы, олимпиады – все напрасно. Пока одноклассницы бегали на свидания, я корпела над учебниками. Они получили счастливую юность, а мне досталось разочарование. Но разве я была неправа? Отказываюсь в это верить! Я все сделала так, как должна была. Я заслужила свой шанс в жизни. Мне дали его подержать и тут же вырвали из рук. Видимо, отец прав. Выше головы не прыгнешь. Мой потолок – родители. Когда-то я смотрела фильм про «Ласковый май» и верила: если мальчики из детского дома стали суперзвездами, значит, каждый человек сможет добраться до вершины. Но у Шатунова не было родителей, которые держали бы его за ноги, когда он карабкался вверх.