Тёмный секрет успеха

Лилька промолчала, но взгляд не отвела.

– Да, сказали бы мне неделю назад, что Генка помрет, – покачала головой тетя Галя, – ни за что бы не поверила.

– Я и сейчас не верю! – стукнул кулаком по столу следователь.

– Валерка, ты с ума, что ли, сошел? – подпрыгнула на стуле бабуля-соседка. – Ты ж сам его в гробу нес и в лоб целовал.

– Кто я, по-вашему, дурак? Ясное дело, нет больше Генки. Не верю я, что здоровый мужик, мой ровесник, помер от сердечного приступа. Такое только с артистами бывает, и то не по-настоящему. Обпился, обкололся, застрелился. На все одна отговорка – сердце остановилось. Так и тут.

– Звязда наш Генка! – прыснула со смеху тетя Галя. – Брось, ни кололся он. Водочку попивал, и то, только по праздникам. Про застрелился и говорить нечего. Своими глазами видела, как он на диване корчился. Стонал, за живот держался.

– Чего б ему за живот держаться, если сердце прихватило? – отодвинув от себя тарелку, Зуйков вытащил из кармана жилетки блокнот на кольцах. – Ты про это врачу со скорой рассказала?

– Как-то не подумала, – нахмурилась она.

– Зря, – следователь достал из соседнего кармана автоматическую ручку и, шлепнув по колпачку коротким толстым пальцем, что-то начирикал в блокноте. – Вот никто проверять и не стал. Экспертизу бы провести…

– Ты чего, Генку выкопать хочешь? – подбоченилась бабуля.

– Не кудахчите, никто вашего Генку трогать не будет. Все, что надо, у него в морге уже взяли. Теперь бы в Москву отправить, на компьютере проверить.

– Вот и отправь, что б ни думалось.

– Отправь! Легко сказать. Эта экспертиза денег стоит, да еще каких. Кто ж мне на нее разрешение даст?

– Тогда и говорить не о чем, – заулыбалась она и предложила: – давайте лучше покойничка помянем, чтоб земелька ему пухом была.

Гости потянулись за рюмками. В доме стало настолько тихо, что поворот ключа в замке показался мне грохотом рушащейся крыши. Сердце, весь день колотившееся как сумасшедшее, вдруг замерло. Я затаила дыхание и прислушалась к шагам в прихожей. Единственное, что могло окончательно ухудшить мое положение, все-таки случилось. Тетя Галя, заметив, как я съезжаю со стула, принялась хлопать меня по щекам. Лилька подбежала со стаканом. Соседка предложила набрать воды в рот и окатить меня, но я взглядом выпросила у Лильки стакан. Меня колотило, руки дрожали так сильно, что вода выплескивалась на пол, не попадая в рот. В очередной раз, поднося стакан к губам, я заметила пристальный взгляд следователя Зуйкова. Не хватало еще, чтобы он связал мой приступ с разговором про экспертизу. Его болтовня меня нисколько не тронула. Выявить яд в нашем городе невозможно, а экспертиза в Москве стоит так дорого, что о ней он может даже не мечтать. Только реальная угроза застрять в этом кошмаре могла довести меня до полуобморочного состояния. Я окончательно погрузилась в темноту, когда с дорожной сумкой на плече и мужиком под руку на пороге комнаты появилась мама.

– Алиса, держись, – склонилась надо мной она, когда я открыла глаза. – Мы должны быть сильными.

Сильной? Ты? Я еле удержалась, чтобы не рассмеяться ей в лицо, но вместо этого кивнула и покосилась на вошедшего с ней мужчину.

– Это Саша, твой отчим.

– Можно просто Санчо, – протянул руку он.

В нос ударил запах недешевого, но настолько концентрированного одеколона, что меня передернуло. Я в очередной раз собралась с силами и подала ему руку. Он повернул ее ладонью вниз и поцеловал, бросив на меня взгляд из-под накрашенных черной тушью ресниц. Этого я уже не вынесла и, отдернув руку, вжалась в спинку кресла.

– До чего же ты хороша, – проигнорировал мою реакцию Санчо. – Вся в мать! Валюшка, твоя копия.

– Оставь ребенка в покое, – потянула его к другому концу стола мама. – Поминки – не лучший момент для знакомства.

Гости начали пересаживаться, освобождая за столом место для матери и ее любовника. Тетя Галя пошла на кухню за чистой посудой. Рядом со мной осталась только Лилька.

– Помоги мне встать, – я взяла подругу за локоть. – Надо умыться.

В ванной я попросила Лильку выйти и уже собиралась закрыть дверь, как на пороге появился следователь Зуйков. Он перешагнул порог одной ногой и замер. Задрав голову, наморщил нос и уставился на меня.

– Скажи-ка, чем ты папку накормила?

– Что?!

– Какую еду ты готовила в день его смерти на завтрак, обед и ужин?

– На завтрак омлет, на ужин макароны по-флотски. Обед я не готовила. Мы с одноклассницами отмечали Восьмое марта в кафе.

– А батя что ел?

– Не знаю, – пожала я плечами и, не удержавшись, спросила: – а почему вас это интересует?

– Дело надо заводить, девонька. Убили твоего папашу.

– С чего вы взяли? У отца давно побаливало сердце, неудивительно…

– С каких это пор?

– С тех, как ушла мама, – соврала я.

На самом деле уход матери больше затронул желудок отца, чем его сердце. Первые полгода, пока я училась готовить, нам во всех смыслах приходилось не сладко.

– Так что ж он, и к врачу ходил?

– Нет, – отмахнулась я, – вы же его знаете. Старался не замечать, а как кольнет посильнее – выпивал таблетки и все проходило.

– Покажи.

– Что показать?

– Таблетки эти, – подтолкнул меня в спину Зуйков. – Показывай!

Я наклонилась к ящику под раковиной и мысленно обратилась к вселенной с просьбой: хоть бы мамины старые пилюли оказались на месте. Так и было. У отца руки не дошли выкинуть просроченные лекарства, впрочем, как и все остальные напоминания о мамином существовании. Он по ней не скучал, просто не собирался избавляться от хороших вещей из-за развода.

– Вот, – протянула я руку, чтобы вытащить пачку перевязанных резинкой бумажных упаковок.

– Не трогай, я сам! – похлопал себя по ребрам Зуйков. Перерыв с десяток карманов жилетки, он выудил целлофановый пакет и натянул его на руку. – Хм… Поглядим. Так они же просрочены!

– Знаю, – как можно беззаботнее пожала плечами я. – И папа знал, но ему было все равно. Он говорил, что портятся только натуральные продукты, а химия есть химия. Глотал эту гадость горстями и даже не думал покупать новые лекарства.

Зуйков натянул пакет на пачку с таблетками и вышел из ванной. Закрыв за ним дверь, я наконец-то смогла выдохнуть. Присела на крышку унитаза и обхватила голову руками. Что теперь будет? Папа в жизни не прикасался к таблеткам. Если нужно было что-то найти в ящике с лекарствами, он всегда звал меня. Что сделает Зуйков, когда не найдет на упаковках папиных отпечатков? Или он и не собирается их искать? Тогда зачем ему таблетки? И для чего матери понадобилось приезжать на похороны, да еще с вещами и любовником в придачу? Столько вопросов без единого ответа! Голова отказывалась думать, опускаясь все ниже и ниже, как будто вместо мозга в черепной коробке образовалось свинцовое ядро. Тело само собой сложилось пополам. Я уткнулась носом в колени и просидела так до тех пор, пока из-за стены не донеслись голоса.

Гости собрались в прихожей. Мне пришлось подняться, чтобы их проводить. Выйдя из ванной, я ухватилась за стену: пожимая руки и обнимаясь на прощание, как хозяйка дома, гостей провожала мама. Я наблюдала и ждала, когда же кто-нибудь из друзей отца поставит ее на место. Ничего подобного. Так же, как и при его жизни, после смерти они делали вид, будто ничего особенного она не натворила.

Покачиваясь из стороны в сторону, я поплелась на кухню. Сфокусировалась на раковине, по кран заставленной грязной посудой, когда кто-то положил руку мне на плечо. Вздрогнув, я оглянулась и увидела Санчо, прятавшегося за углом.

– Лиса Алиса, – улыбнулся он, – а не подскажешь ли, где в вашем сказочном лесу можно отдохнуть душой и телом?

– На поле дураков, – вырвалось у меня.

– А поконкретнее? – продолжал улыбаться мамин любовник.

– По дороге направо, за пятиэтажным зданием, – махнула я в сторону ближайшей пивнушки.

– Мерси!

Санчо поклонился и, натянув на голову черную лакированную кепку, боком выскользнул из кухни. Обтянутые бархатными штанами по-женски округлые ягодицы, выпирающий живот, крашеные в черный цвет волосы и, кажется, вытатуированная подводка вокруг глаз – ну и вкус у мамочки! Хотя, какая мне разница. Главное не затевать конфликт, раз он настроен дружелюбно. Может, с его помощью удастся вернуть ее туда, откуда она явилась.