Воспоминания

Новый день. Музей Н. А. Некрасова находится недалеко от города, в Карабихе. Сам дом не очень красив, но сад со своими березками прелестен. Здесь Некрасов писал поэму "Русские женщины" об отважных Княгинях Марии Николаевне Волконской и моей прапрабабушке, Екатерине Ивановне Трубецкой. Они были первыми из жен декабристов, поехавших вслед за мужьями в ссылку в Сибирь, это были "их ангелы", а, по-моему, и героини. Да, повсюду жива история моей семьи.

Завтра собираемся в Клин, это будет последний этап нашей поездки. Визит к моим родственницам, к тете Ксении и Ирине, которых мы видели последний раз в 1973 году. Выехав в девять утра, мы приезжаем около одиннадцати. С трудом находим их квартиру. Они встречают нас с явной радостью, и мы беседуем в гостиной. Позже мы пьем чай на кухне. Едим хлеб с маслом и с очень вкусной колбасой и бисквиты. Разговор не иссякает, но многое остается недосказанным, а я не (267) пытаюсь расспрашивать их, так лучше. После чая мы идем в Дом-музей П. И. Чайковского, который, как и все здешние музеи, сохранен великолепно. Стены покрыты картинами, фотографиями, гравюрами. Мебель хорошо расположена, рояль стоит посередине одной из комнат, на веранде - круглый стол, за которым П. И. пил кофе. Все очень уютно. Хранительница музея очень мила, как и сопровождающая нас Полина Ефимовна, женщина, умная и разговорчивая, вся её жизнь посвящена культу памяти Чайковского. Она и правда очаровательная, и мы не могли бы желать лучшего гида, она знает столько интересных моментов из жизни Чайковского. Здесь тоже Давыдовы, бывшие членами семьи П. И., и мне приятно видеть их на портретах.

Возвращаемся в Москву, темную, дождливую и неуютную. Утром встречаемся с нашим знакомым. Борисом, и идем с ним в Исторический музей в Кремле. Я не могла даже помыслить о том, что через несколько, минут, пройдя по длинным переходам и лестницам, я окажусь в комнате, в которой меня будут ждать три альбома, специально для меня приготовленные. Три альбома рисунков и акварелей моего прапрадедушки, декабриста Василия Львовича Давыдова и его детей, нарисованные в ссылке, в Сибири. Альбомы принесли две милые женщины, работающие в музее. Они были очень довольны, видя мою радость. Я никогда даже и не подозревала о существовании этих альбомов, и это было чудесным финалом нашей интереснейшей поездки. Но и здесь времени не хватает. Я могла бы смотреть и смотреть эти альбомы. Перед моими глазами Сибирь, трогательная жизнь моих предков, иллюстрации к разным событиям их повседневной жизни. Вот родители и дети поздравляют друг друга с днем рождения или именинами. Они не знали тогда, как ценны теперь эти маленькие шедевры.

Последние посещения - в музей Тропинина и, особенно, в Пушкинский, где опять-таки много воспоминаний, картин и писем о Давыдовых. Странно подумать, что завтра, в этот час мы будем опять в Париже, где другой мир, другая жизнь. Эти три недели были прекрасными, с их напряжением, впечатлениями и разнообразнейшими эмоциями. Остается ещё завтрашнее утро. Мы вылетаем в четыре часа дня. И в это утро (268) идем повидать Красную площадь, Кремль и прекрасный ансамбль церквей, одна красивее другой. Я люблю эти позолоченные купола и всегда вспоминаю Бориса Годунова, Ивана Грозного и Мусоргского. Москва, Красная площадь совсем не похожи на Петербург. А музыка Чайковского кажется мне совершенно противоположной музыке Мусоргского, несмотря на то, что в них слышится русское звучание, и музыка обоих композиторов близка мне. Наконец мы в музее Рублева, любуемся иконами.

После легкого обеда в гостинице мы прощаемся со всеми женщинами "Интуриста", которые очень нам во всем помогли. Мы в такси, уже едем на аэропорт. Полет без происшествий. А когда мы спускаемся по тралу, и даже ещё в самолете "Air France", мы замечаем большую разницу. Мы входим в этот западный мир потребления, мир товаров и запасов, и Россия сразу кажется такой далекой. Но со мной мои красные крымские яблоки. Как грустно, что я не могу их дать в руки Папе...

(269)

СИБИРСКАЯ ОДИССЕЯ

И вот опять мне довелось побывать в России. К моему большому удивлению и радости, мой муж, вместо рождественского подарка, преподнёс "на блюдечке" туристическую поездку в Сибирь. В этот "подарок" включались также двое суток в поезде, прогулка по тайге на тройке, озеро Байкал и, конечно, самое главное Иркутск, о котором я так давно мечтала, но никак не думала, что эта мечта осуществится.

Итак, мы занялись паспортами и визами и, конечно же, теплой одеждой. Срок для подготовки к поездке был короток, о том, что мы действительно сможем поехать, мы узнали только в декабре. Когда мы говорили нашим знакомым, что едем в Сибирь, они с ужасом смотрели на нас, удивлялись и считали, что мы, наверное, сошли с ума.

Двадцать пятого декабря, в день Рождества, когда Париж ещё не проснулся после празднования сочельника, мы приехали в "Roissy" и присоединились к нашей группе. К сожалению, на этот раз наша поездка не была "индивидуальной", (не хватило времени на оформление документов), а с группой в тридцать восемь человек, в которой почти все были французами. Они казались милыми, но так как это была "группа", то, увы, мы должны были придерживаться определенного расписания. Полет прошел нормально, но прилетели мы поздно, около семи вечера по московскому времени. Утром мы бросили группу и взяли такси, чтобы найти "Гороховое поле", район Москвы, о котором пишет Папа. По путеводителю "Бедекер" мы знали приблизительно, где оно находится, и довольно скоро его разыскали. Конечно, все, о чем Папа писал, переменилось. Новые здания, новые постройки и только время (270) от времени можно было увидеть редкие старинные дома, которые сохранились, несмотря на то, что все изменилось. Меня радовал и трогал уже тот факт, что я стою на той же земле, по которой ходил мой отец. Лефортова улица не изменила своего названия, но Вознесенскую и Немецкую переименовали в улицу Радио, а в конце улицы текла река Яуза, о которой Папа также писал. Елизаветинский институт стоял чуть дальше, это большое белое здание находилось там, где улица Радио пересекает улицу Салтыковскую. Папа писал, что при институте находилась церковь. Бог знает, что там сейчас, а в больших спальнях теперь какие-то учреждения. Но несмотря на все эти перемены, внутренние и наружные, главное здание казалось таким же, каким оно было раньше. Здесь мой отец провел десять лет своего детства и юности, и я рада, что мне удалось тут побывать. После этого мы посмотрели музей Герцена, чрезвычайно интересный.