Все цвета радуги

Парни повернулись, и теперь толпа притихла и наблюдала. Молодые люди были высокие. У них были грубые руки, достаточно сильные для любого дела. Челюсти у них слегка отвисли, обнажая зубы, парни тяжело дышали и улыбались, глаза их сверкали жестокостью.

— Я бы не сказал, — произнес тот, кого назвали Джедом, — что мне так уж нравится тон твоего голоса.

— Да плевать мне, понравился он тебе или нет!

— И ты это стерпишь, Джед? — взвизгнул кто-то. — От ниггера? Даже если он зеленый?

Толпа разразилась хохотом. Джед улыбался и раскачивался на полусогнутых ногах.

— Я же только с бабой твоей хотел потолковать по душам, — объяснил он. — Не тебе бы возражать.

Джед протянул руку и сильно ударил Флина в грудь кулаком.

Флин развернулся и сосредоточил всю силу удара в движении плеча. Казалось, все движется крайне медленно, в непонятном ледяном вакууме, где в настоящий момент существовали только он сам и Джед. Флин осознавал в себе новое и страшное ощущение, нечто такое, чего никогда не знал прежде. Шагнул вперед — легко, с силой, не спеша. Его руки и ноги проделали четыре движения. Он проделывал их прежде бесконечное множество раз — в спортзале, атакуя дружественно настроенного противника. Никогда раньше он не совершал эти движения вот так, в полную силу, с ненавистью, охваченный темным, злым желанием причинить боль. Он увидел, как у Джеда из носа хлынула кровь, как он медленно-медленно падает на мостовую, руки его схватились за живот, глаза широко раскрылись от боли и удивления, а рот жадно хватал воздух.

Где-то вне этого круга с замедлившимся течением времени и сгустившейся ненавистью, в котором он стоял, Флин ощутил какие-то движение и шум. Сперва постепенно, потом с резкой быстротой они нарастали. Судья Шоу протиснулся вперед и встал перед Флином. Другие удерживали Джеда, который начал подниматься. Толстобрюхий мужчина с каким-то значком на рубашке размахивал руками, пытаясь расчистить от толпы пространство вокруг машины. Голоса сливались в общий взволнованный шум, и всех их перекрывал начальственный голос Шоу:

— Успокойтесь же, не надо нам здесь неприятностей!

Он повернул голову и обратился к Флину:

— Советую вам двинуться в путь как можно быстрее.

Флин обошел машину, полицейский уже расчистил ему дорогу. Он сел и завел мотор. Толпа ринулась вперед, как будто хотела остановить его, не обращая внимание ни на полицейского, ни на Шоу.

Неожиданно Флин крикнул:

— Да, у нас есть белые — один на десять тысяч, но они не придают этому никакого значения, да и мы тоже. От Вселенной не спрячетесь. Цветные возьмут над вами верх — все цвета радуги!

И тут же понял, что именно этого они и боялись.

Флин резко тронул с места, и машина накренилась. Люди, заполнившие улицу, разбегались по сторонам. По крыше и бортам машины стучали брошенные предметы, а потом улица перед ним сделалась длинной, прямой и свободной, и Флин гнал по ней, не сбавляя скорости.

Огни таяли. Потом наступила темнота, и город остался позади.

Ощущение скорости принесло Флину облегчение. Руви склонилась на сиденье рядом с ним, закрыв руками лицо. Она не плакала. Флин протянул руку и дотронулся до ее плеча. Она вся дрожала, и он тоже. Флин чувствовал себя скверно, но заставил себя заговорить спокойным голосом, чтобы успокоить Руви:

— Теперь все в порядке.

Он услышал какой-то звук — то ли Руви всхлипнула, то ли ответила ему, он не мог сказать с уверенностью. Через некоторое время она выпрямилась на сиденье, сложив руки на коленях. Они оба снова замолчали. Воздух здесь был прохладнее, но все еще насыщен влагой и почти такой же липкий на ощупь, как туман. Звезды не показывались. Где-то справа небо пронзали молнии и слышались далекие раскаты грома.

Яркий красный свет пронзил ночь впереди — он оказался неоновой вывеской. Пэтч. Домик дорожного мастера и бензоколонка.

Руви шепнула:

— Не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся.

— Придется, — тихим голосом возразил Флин и заскользил по просторному въезду, усыпанному гравием, к ветхому строению с тускло освещенными окнами. Внутри звучала ритмичная музыка. Кроме жилого дома, здесь была еще и закусочная, а посредине между ними стояла бензоколонка.

Флин остановился возле нее. Почти не сознавая, что делает, он нащупал на заднем сиденье шляпу и пиджак и натянул их, опустив поля шляпы пониже, чтобы спрятать лицо. У Руви была желтая шаль, отлично подходившая к ее блузке. Она закутала голову и плечи и сжалась в углу сиденья. Флин погасил фары.

Из домика вышла долговязая костлявая женщина. Муж ее в это время, вероятно, трудился в закусочной, а более легкая работа ложилась на ее плечи. Пытаясь говорить твердым голосом, Флин попросил женщину наполнить бак. Та едва взглянула на него и угрюмо направилась к колонке. Флин вытащил бумажник и дрожащими руками нащупал банкноты.

Щелкнул механизм колонки, торжественно звякнули колокольчики и, наконец, затихли. Женщина со стуком повесила шланг и шагнула вперед. Флин глубоко вздохнул. Протянул ей банкноту.

— С вас восемь восемьдесят семь, — объявила она, взяла бумажку и увидела цветные руки. Женщина хотела что-то сказать или вскрикнуть, отступая назад и одновременно наклоняясь. Флин увидел, как глаза женщины блеснули при свете вывески, она пыталась заглянуть в машину. Флин уже завел мотор. Резко рванул на гравий. Женщина так и осталась стоять как вкопанная, протянув руки им вслед.

— Больше останавливаться не придется до самого города. Все будет в порядке.

Флин бросил шляпу на заднее сиденье. Руви спустила шаль с головы.

— Никогда раньше мне не хотелось спрятать лицо, — вздохнула она, — Странное чувство.

Флин свирепо пробормотал:

— У меня много есть чего сказать по этому поводу, но сейчас не могу: мне еще машину вести.

Дальше потянулась узкая дорога среди пустых полей и лесов, темнеющих под грозовым небом.

Впереди на шоссе показалась другая машина, ехавшая на меньшей скорости.

Флин догнал ее.

Машина вырулила на середину. Флин подождал несколько секунд, чтобы водитель заметил, что он хочет идти на обгон, и уступил им место. Машина продолжала загораживать дорогу. Флин просигналил — сначала коротко, потом долго. Машина еще больше замедлила ход, так что он вынужден был затормозить, чтобы не задеть ее.

— Что они делают? — прошептала Руви. — Почему они нас не пропускают!

Флин замотал головой:

— Не знаю.

Ему стало страшно.

Насколько было возможно, он взял влево и выехал на обочину. Просигналил и сбросил скорость.

Другая машина тоже свернула влево. Ее заднее крыло ударилось об их переднее. Руви вскрикнула. Флин выровнял ход. Пот горячими иголками пронзал его кожу. Он изо всех сил надавил на тормоз.

Машина, шедшая впереди, забуксовала на неровной поверхности. Флин резко подал руль вправо и еще сбросил скорость, направив машину к противоположной обочине с тем расчетом, что успеет выскочить на свободную трассу первым.

На короткое мгновение ему показалось, что это у него получилось. Но другая машина, визжа колесами, тоже перебралась на другую сторону дороги, подъехала к ним вплотную, ударила бортом, потом отъехала, снова ударила — так один человек отталкивает другого плечом. Машину Флина наполовину вынесло на обочину и трясло на рытвинах и камнях. Флин с трудом ею управлял, слыша совсем рядом громкие голоса:

— Да вышвырни ты этого чертового осла с дороги… Вот так!

Впереди росло дерево. В свете передних фар ясно выделялись грубая фактура коры, узловатые корни, изломанные ветви и темные блестящие листья. Флин яростно вцепился в руль. Огни фар выхватили из темноты густую траву и сорняки. Подскакивая на неровной земле и натужно гудя мотором, машина Флина свалилась в канаву, где протекал бурный поток, и там замерла.

Флин оглянулся. Та, другая машина осталась стоять на обочине. Из нее вылезали люди. Он насчитал человек пять. Ему показалось, что он их узнает.

Флин перегнулся через Руви и открыл дверцу с ее стороны.