Короткий брак

— Он зевает, — с явным разочарованием заметил Ник полчаса спустя.

— Ты его переутомил, — словно со стороны услышала свой голос Пенни.

Она отлично понимала, что после беспокойной ночи малышу был необходим хороший дневной сон, поэтому уложила сына в кроватку, но прежде обменялась с ним несколькими поцелуями.

— Не ожидал, что эта кроха с такой легкостью примет меня, — заметил Ник, почувствовавший себя не менее заброшенным, чем Пенни десять минут назад. Она повернула голову и заявила:

— Алан любит Джонни, и из-за него с большим доверием относится ко всем мужчинам. Ник смотрел на нее своими потрясающими глазами, непроницаемыми, как ночное небо, но Пенни заметила, как напряглись лицевые мускулы под гладкой кожей.

— Можем ли мы рассчитывать на частые встречи с тобой в Нью-Йорке, после того как закончится лето? — ломким от волнения голосом спросила она. — Знаешь, я уже скучаю по дому.

— Обсудим это внизу, — бросил Ник и направился к двери.

Непременно обсудим, подумала Пенни, обиженная тем, что Ник привычно взял инициативу в свои руки, и не слушая внутренний голос, который твердил, что она несправедливая и скверная. В конце концов Пенни решила, что лучше уж чувствовать себя несправедливой и скверной, чем ощущать почти физическую боль нестерпимого желания, возникающего от одного только присутствия Ника в комнате. Кроме того, просто необходимо было как-то противостоять мужчине, успевшему причинить ей такие страдания всего за несколько часов, оправдывала себя Пенни…

А то, что она сказала ему о Джонни, соответствовало действительности… до какой-то степени. Джонни любил Алана, однако видел в нем лишь продолжение Пенни. В то время как Ник неосознанно относился к сыну как к личности, и ему, а не ей посвящал только что все свое внимание. Это грех или добродетель? — с горечью спросила себя Пенни.

Когда она наконец спустилась, в элегантной гостиной уже был накрыт стол для кофе. Развлекая Алана, Ник был сама непринужденность. Теперь же казался воплощением холода и отчужденности. И нервное напряжение Пенни достигло предела. Значит, Ник принял существование своего ребенка. Но это вовсе не означает, что он доволен тем, что жена, с которой собирался развестись, сделала его отцом. И если Ник намерен наброситься на нее с обвинениями, то лучше уж пройти через это как можно скорее.

— Итак? — без обиняков спросила Пенни, предоставляя ему такую возможность.

— Кофе… — ровным тоном предложил Ник.

— Когда я нервничаю, меня тошнит от кофе!

Ник наполнил себе чашку с хладнокровием, от которого Пенни едва не заскрежетала зубами.

— Давай, скажи это! — поторопила она его.

Ник вежливо приподнял бровь.

— Что ты ожидаешь от меня услышать?

Пенни нетерпеливо всплеснула руками, и браслеты на ее запястьях зазвенели.

— Если бы я не забралась к тебе в постель, ты не был бы сейчас отцом!

— Я понимал, что делаю, мой ангел.

Пенни озадаченно уставилась на него.

— Ты заметила, чтобы я сопротивлялся? — сухо спросил Ник.

К ее щекам прилило тепло.

— Разумеется, нет, — ответил сам себе Ник. — Я испытывал слишком сильное удовольствие, чтобы остановиться… И я не позаботился о том, чтобы предохранить тебя от беременности. Вся ответственность за зачатие этого ребенка, несомненно, лежит на мне.

Самообладание Ника обескуражило Пенни не меньше, чем его слова.

— Тебе ни к чему брать вину на себя, — начала она со своей обычной прямотой. — Я знала…

— Ничего ты не знала, — с нажимом проговорил Ник, скривив чувственный рот. — Разве не в этом все дело?

Действительно в ночь, когда был зачат Алан, ее знания ограничивались лишь цветочками и пчелками. Неусыпное наблюдение Люси в сочетании с суровыми условиями школы-интерната не давало ей возможности обрести какой-либо личный опыт. Она была совершенно не готова к тому восхитительному потрясению, которое испытала, оказавшись в постели со взрослым мужчиной, способным доставить ей наивысшее удовольствие.

Ник встал, чтобы взять свидетельство о рождении с внушительной каминной доски. Хотя он один мог положить его туда, Ник как зачарованный принялся изучать документ снова.

— Алан Блейн, — мягко произнес он. — Мой сын, который конечно же будет расти и воспитываться здесь, в родном доме.

Ник, в эффектной позе стоявший у камина, был очень спокоен. Однако Пенни застало врасплох это уверенное заявление.

— О чем ты говоришь?

— Думаю, тебе стоит присесть и выпить кофе. Это лихорадочное хождение взад и вперед доведет тебя до головокружения.

Пенни стиснула руки.

— Я не хочу садиться!

— А я не хочу судиться с тобой. Но если ты будешь настаивать, то наверняка проиграешь тяжбу, — предупредил ее Ник.

В глазах Пенни вспыхнула обида.

— Вот как? Через пять минут после того, как обнаружил, что являешься отцом, ты начинаешь делать возмутительные заявления и апеллировать к закону?

— И должен добавить, что закон будет на моей стороне, — холодно произнес Ник.

У Пенни мурашки побежали по спине.

— Что ты пытаешься мне сказать?

— Что описания обстановки, в которой моему сыну приходится жить в Гринич виллидж, будет достаточно, чтобы склонить судей на мою сторону.

— Ты угрожаешь мне… — произнесла Пенни, побледнев.

— Ты потрясена, — заметил Ник. — Почему? Ведь малыш имеет больше прав на доброе отношение, чем ты, мой ангел.

— Ты угрожаешь мне… — ошеломленно повторила Пенни.

— У тебя нет ни единого шанса забрать Алана отсюда и увезти с собой в Нью-Йорк! — заявил Ник.

— Ты не можешь…

— Перестань! Мне могут не нравиться методы, которыми я достигну желаемого, но я применю их, — спокойно заверил ее Ник. — Ты приняла несколько необдуманных решений после рождения ребенка…

— Например? — выпалила Пенни, с каждым его словом все больше и больше впадая в панику.

— Несмотря на то, что жила за чертой бедности, ты не сообщила мне о его рождении и не попросила финансовой помощи. — Ник бросил на нее неодобрительный взгляд. — Пытаясь вырастить нашего сына в неподобающих условиях и в то же время отказывая мне в отцовских правах, ты вела себя не как зрелая и ответственная мать.