Страница 12 из 12
- Он неплохой человек, - виновато сказал Эберт.
- Наверное. - Шагин отколол значок, повертел его и швырнул на дорогу. Эберт неодобрительно покачал головой.
- У вас тоже были значки. Люди не хотят иметь плохое прошлое, они придумывают... гербы...
- Я не осуждаю. Но, знаешь, вспомнилось. Сам не ожидал. Молодым проще.
- А твоему зятю?
Шагин удивленно посмотрел на него, промолчал.
- Ты полковник, ты сам не убивал, ты командовал. А я чувствовал свою пулю, куда летит. Сколько я убил. Гордился.
Вечером они пошли гулять, свернули на боковую улочку, огороженную от машин, шли вдоль кустов белой сирени, за сеткой заборов, на крохотных лужайках крутились поливалки. Свет горел в окнах, мерцали экраны телевизоров. Теплый воскресный день заканчивался покоем, тишиной.
Шагин привык к неторопливости Эберта, негромкому его голосу. С ним приятно было помолчать. Во время молчания между ними продолжало что-то происходить. Идти бы так, идти этим цветущим коридором, никуда не торопясь, ни о чем не думая, давно ему не было так спокойно.
- Пора мне уезжать, - сказал Шагин.
- Куда ты торопишься?
- Дела.
- Мог бы пожить еще. Погода хорошая.
- Спасибо. Мне понравилось у тебя.
- Подумай.
- Думай не думай - другого конца не выдумать.
- Осенью я собираюсь в Новгород, в Руссу. Может, поедешь со мной?
- Нет.
- Почему?
- Не хочу рушить то, что помню.
- Понимаю.
Помолчали. Потом Эберт сказал:
- Я думал, мы еще побудем.
В его голосе Шагин услыхал знакомую тоску.
Было жаль Эберта, жаль себя. Что-то открылось Шагину, слишком поздно открылось, был ли в этом какой-то смысл, он не знал.