Вашингтонская площадь

Доктор молча наблюдал за дочерью и в субботу утром сказал сестре:

— Ну вот — свершилось! Негодяй пошел на попятный.

— Вовсе нет! — вскричала миссис Пенимен, которая уже знала, что сказать Кэтрин, но не обдумала тактику поведения с братом и в целях обороны была вынуждена с негодованием все отрицать.

— Что ж, запросил отсрочки, если угодно.

— Тебе, кажется, приятно видеть, как играют чувствами твоей дочери!

— Приятно, — подтвердил доктор, — потому что я это предсказывал! Большое удовольствие — убедиться в своей правоте.

— Твои удовольствия внушают ужас! — воскликнула сестра.

Кэтрин стойко исполняла свои обычные обязанности и в воскресенье даже пошла с теткой к утренней службе; но если обычно Кэтрин ходила в церковь и в полдень, то на сей раз мужество оставило девушку, и она попросила миссис Пенимен идти без нее.

— У тебя какая-то тайна, я уверена, — многозначительно сказала миссис Пенимен, сурово оглядев племянницу.

— Если у меня тайна, я ее не выдам, — сказала Кэтрин и отвернулась.

Миссис Пенимен отправилась одна; но, не дойдя до церкви, повернула назад… Не прошло и двадцати минут, как она снова была в доме: заглянула в пустые гостиные, потом поднялась наверх и постучала к Кэтрин. Ответа не последовало — в комнате Кэтрин не было; как скоро убедилась миссис Пенимен, Кэтрин вообще не было в доме.

— Она ушла к нему, она сбежала! — вскричала Лавиния, всплеснув руками от зависти и восхищения.

Однако она скоро заметила, что Кэтрин ничего не взяла с собой, — все ее вещи остались в комнате. Тогда миссис Пенимен решила, что не любовь, а жажда мщения руководила ее племянницей.

— Она преследует его — ему нет спасения даже в его собственном доме! так миссис Пенимен определила поведение племянницы; представленное в этом свете, исчезновение Кэтрин почти так же радовало романтическое воображение миссис Пенимен, как былые планы тайного венчания. Ей приятно было воображать себе девицу, которая в слезах, с упреками является к возлюбленному, но для эстетической цельности этой картины сейчас недоставало бури и мрака, и миссис Пенимен была немного разочарована. Обстановка тихого воскресного дня никак не подходила для такой сцены, а уж время… время особенно сердило миссис Пенимен: не снявши шляпы и кашемировой шали, она уселась поджидать Кэтрин в большой гостиной, и время тянулось очень медленно.

Наконец она дождалась: миссис Пенимен увидела в окно, как Кэтрин поднимается на крыльцо; тетка вышла в прихожую и, едва племянница появилась в дверях, налетела на нее и буквально втащила в гостиную, после чего торжественно закрыла дверь. Кэтрин раскраснелась, глаза ее сверкали. Миссис Пенимен не знала, что и думать.

— Где же ты была, позволь тебя спросить? — сказала она.

— Мне захотелось прогуляться, — ответила Кэтрин. — Я думала, вы в церкви.

— Я была в церкви, но служба кончилась раньше обыкновенного. И где же ты прогуливалась?

— Не знаю! — сказала Кэтрин.

— В высшей степени странный ответ! Дорогая Кэтрин, не бойся — ты можешь поведать мне об всем.

— О чем же я должна поведать вам?

— О своей тайне… о своем несчастье.

— Нет у меня никаких несчастий! — вспылила Кэтрин.

— Бедное дитя, — не унималась миссис Пенимен, — ведь все равно тебе не обмануть меня. Я все знаю. Мне поручили… поговорить с тобой.

— Не нужно со мной говорить!

— Тебе станет легче. Помнишь у Шекспира: "Немая скорбь!"(*12) Так будет лучше, поверь мне.

— Как будет лучше? — не поняла Кэтрин.

Поистине непомерное упрямство! Покинутой девице позволительно упрямиться, но не настолько, чтобы мешать доброжелателям защищать покинувшего ее молодого человека.

— Будет лучше, если ты успокоишься, — не без суровости начала миссис Пенимен, — если ты прислушаешься к голосу благоразумия и станешь мыслить практически; будет лучше, если ты согласишься… расстаться с ним.

До сих пор Кэтрин слушала с ледяным спокойствием, но тут она вспыхнула:

— Расстаться? Вы что-нибудь знаете?

Миссис Пенимен грустно и словно даже обиженно покачала головой.

— Твоя честь — также и моя честь, и я разделяю твою обиду. Я прекрасно понимаю твое положение, — проговорила она, печально и многозначительно улыбаясь. — Но я также понимаю и его положение.

Напрасно миссис Пенимен многозначительно улыбалась — Кэтрин этого даже не заметила.

— Почему вы говорите, что нам надо расстаться? Вы что-нибудь знаете? повторила она с прежней резкостью.

— Надо уметь смириться, — заметила миссис Пенимен, которая чувствовала себя неуверенно и старалась принять наставительный тон.

— Смириться? С чем?

— С переменой… с переменой в ваших планах.

— Мои планы не переменились! — с усмешкой проговорила Кэтрин.

— Да, но у мистера Таунзенда изменились планы, — промолвила тетушка.

— Что это значит? — спросила Кэтрин; в тоне ее и в самой краткости вопроса было столько царственной надменности, что миссис Пенимен почувствовала возмущение; в конце концов, она не для собственного удовольствия взяла на себя труд сообщить племяннице нужные ей сведения! Миссис Пенимен пробовала говорить резко, пробовала говорить строго; ни то, ни другое не действовало на девушку, и тетка была шокирована ее упрямством.

— Ну что ж, — произнесла миссис Пенимен, отворачиваясь, — если он тебе ничего не сказал…

Мгновение Кэтрин молча глядела на тетушку, потом бросилась за ней и остановила ее у двери.

— Чего не сказал? Что все это значит? На что вы все время намекаете? Чем вы меня пугаете, тетя?

— Да разве дело не расстроилось? — спросила миссис Пенимен.

— Помолвка? Вовсе нет!

— В таком случае прошу прощения. Я поторопилась и слишком рано с тобой заговорила.

— Слишком рано! — вырвалось у Кэтрин. — Уж не знаю, поторопились вы или нет, но все, что вы говорите, глупо и жестоко.

— Что же между вами произошло? — спросила миссис Пенимен, удивленная неподдельным возмущением девушки. — Что-то ведь произошло?

— Ничего не произошло, просто я люблю его сильнее прежнего!

— Потому ты и решилась его сегодня навестить? — спросила она, немного помолчав.

Кэтрин вспыхнула, словно ее ударили.

— Да, я навещала его сегодня! Но это никого не касается.

— Прекрасно; оставим этот разговор.

И миссис Пенимен снова направилась к двери. Но умоляющий возглас Кэтрин остановил ее:

— Тетя Лавиния! Куда он уехал?

— Значит, ты признаешь, что он уехал. Разве ж тебе не сказали — куда?

— Мне только сказали, что его нет в городе. И я не стала больше спрашивать, мне было стыдно, — простодушно объяснила Кэтрин.

— Если бы ты больше доверяла мне, — величественно проговорила тетя Лавиния, — тебе не пришлось бы так компрометировать себя.

— Значит, он поехал в Новый Орлеан? — продолжала Кэтрин, не слушая ее.

О поездке в Новый Орлеан миссис Пенимен слышала впервые; однако признаваться племяннице в своей неосведомленности ей не хотелось. Она припомнила поручения, которые давал ей Морис, и попыталась воспользоваться ими, чтобы выведать у Кэтрин ее секреты.

— Дорогая Кэтрин, если решено расстаться, чем дальше он уедет, тем лучше.

— Решено? Кто же это решил — уж не вы ли?

За эти пять минут Кэтрин стало ясно, как безрассудно вмешивалась тетка в ее судьбу; девушка с ужасом поняла, что та, быть может, погубила ее счастье.

— Во всяком случае, он советовался со мной, — сказала миссис Пенимен.

— Значит, это вы на него так повлияли, что он стал сам на себя не похож? — вскричала Кэтрин. — Значит, это вы его подговорили, вы отняли его у меня! Разве он ваш? К нашей помолвке вы не имеете никакого касательства! Это вы затеяли против меня заговор и дали ему совет меня бросить? Как вы можете быть такой злой, такой жестокой? Что я вам сделала дурного? Почему вы не оставите меня в покое? Я знала, что вы все испортите: к чему бы вы ни прикоснулись, вы все портите! Целый год я из-за вас была сама не своя от страха — каждый раз, когда я думала, что вы тут говорите с ним, я места себе не находила!

12

Цитата из «Макбета» (д.4, сц.3, пер. — Ю.Корнеев).