Страница 5 из 6
Вообще, в Думе, посвящали много времени разбору различных случаев местничества, и «пресветлый царский синклит», как любили именовать Думу московские книжники, не чуждался даже собственноручно в лице того или другого из своих членов, расправиться с каким-нибудь «недельным» местником.
Был такой случай: в 1620 г. стольник Чихачов, назначенный стоять рындой в белом платье у царского места при аудиенции чужеземному послу ниже князя Афанасия Шаховского, обиделся, сказался больным и не поехал во дворец. Бояре послали за ним и велели его поставить перед собой. Чихачов предстал перед боярами в Золотой палате больным-разбольным, с костылем, да не одним, а с двумя зараз. Для чего во дворец не приехал? спросили бояре. Лошадь ногу мне сломала третьего дня на государевой охоте в Черкизове! отвечал Чихачов. Больше, чай, отбаливаешься от князя Шаховского? возразил на это думный разрядный дьяк Томило Юдич Луговской. Тогда Чихачев перестал притворяться и заговорил напрямик, что вот-де он бил челом государю и впредь станет бить челом и милости просить, чтобы государь пожаловал, велел дать ему, Чихачову, суд на князя Афанасия, а меньше ему князя Афанасия быть не вместно. Можно тебе быть его меньше! возразили бояре и приговорили бить Чихачова кнутом за бесчестие князя Шаховского. Долго того ждать, бояре! сказал на это дьяк Томило Луговской и, вырвав у Чихачова один костыль, принялся бить неудачливого местника по спине и по ногам. Смотря на это, И. Н. Романов, дядя царя, не утерпел, схватил другой костыль у «больного» и присоединился к дьяку, работая также по спине и ногам Чихачова, причем оба приговаривали: Не поделом бьешь челом, знай свою меру! Побив Чихачова, велели ему стоять рындой в белом платье по прежнему распоряжению, а кнут, разумеется, «оставили».
Реже нарушался ход думских сидений, «величанием» какого-нибудь не в меру зазнавшегося боярина. Переспорят такого гордеца, не остается ему что возражать о деле, он и начнет высчитывать свои заслуги, коря своего спорщика тем, что он и десятой доли того не сделал. Если зайдет такой гордец в своих речах далеко, царь велит ему просто замолчать, а рассердившись очень, вытолкает велеречивого за дверь, как сделал раз царь Алексей Михайлович с боярином Милославским, своим тестем, когда тот вздумал похваляться военными подвигами, которые только собирался совершить, если ему дадут под начало войско.
В 1682 г. князь Хованский, заносчивый и совсем зазнавшийся человек, часто прерывал спокойное течение думных совещаний, не стесняясь присутствием в палате обоих государей; о чем ни приговорят бояре, Хованский против всего возражает с великим шумом, невежеством и возношением, не обращая внимания ни на Уложение, ни на государевы указы; либо примется вычитывать свои службы и поносить своей бранью бояр: никто-де с такой славой и раденьем не служивал, как он, Хованский, и никого среди бояр нет, кто бы ему был в версту, и государство-то все стоить, пока жив он, Хованский, а как его не станет, в Москве будут ходить по колена в крови и не спасется тогда «никакая же плоть».
Но все такого рода случаи были редким исключением в правильном ходе чинных думских занятий. За крепкими стенами московского Кремля, в недоступных глазу и уху простого рядового московского человека палатах царского терема тихо и спокойно шла работа думцев, приводившая в движение весь ход управления Московским государством.
Общий итог.
Мы знаем мало подробностей о ходе дел в Боярской Думе, но большие последствия ее работы явственны всем. Под ее руководством создавался московский государственный строй, добывавший средства и способы отбиваться от бесчисленных внешних врагов, отовсюду оцепивших Московское государство, в Думе создавался и самый порядок направления этих средств на защиту страны и на ее внутреннее устройство. Боярская Дума существовала до самых времен Петра Великого, когда ее значение перешло к Сенату.
1. Судебники 15—16 веков. М.-Л., 1952, стр. 351.
Глава 2. Соборы Всея Земли. Комментарии
Данный материал является исследованием на основе материалов разных авторов, на которых в конце материала приведены ссылки. Комментарии от автора.
Актуальность темы Соборов.
Вопрос о земских соборах уже давно представляет интерес для общественно-политической мысли России. Это была популярная тема в дворянско-буржуазной историографии. Некоторые дворянские литераторы подчеркивали российскую соборность как признак особой приверженности россиян в коллективном выражении преданности самодержавному строю, царю, императору.
Тема земских соборов серьезно волновала ученых-историков и общественных деятелей второй половины XIX в. Вслед за трудами Чичерина появились серьезные исследования В. Н. Латкина, С. Ф. Платонова, В. И. Сергеичева, Н. П. Загоскина и др. В конце XIX в. и начале XX в. до 1917 г. наиболее значительными были исследования В. О. Ключевского, не потерявшие своей важности и сегодня.
Главным вкладом Ключевского в историю земских соборов является его статья
«Состав представительства на земских соборах древней Руси».
Это был новый шаг в исследовании земских соборов. Ключевский исходил из того, что земские соборы это особый тип народного представительства, отличный от западных представительных собраний, где шла борьба между общественными классами и борьба классов с правительством. Он указал на необходимость связывать земские соборы с взрастившей их почвой, подчеркивал принципиальную возможность исторического подхода к этому общественному институту, необходимость рассматривать его в развитии.
Из современных исследователей наиболее значительной является работа Л. В. Черепнина «Земские соборы русского государства XVI XVII вв»[1]. Активно разрабатывают эту тему Тихомиров М. Н., Павленко Н. И., Мордовина С. П. и др. Общим в их взглядах является то, что они рассматривают земские соборы как сословно-представительные учреждения, способствовавшие становлению абсолютной монархии.
Оценки значения соборов.
В оценке значения земских соборов в дореволюционной историографии господствовали в основном два направления. Если славянофильная историография (А. С. Хомяков, К. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин) идеализировала земские соборы как «советы всей земли», осуществлявшие единение царя с «землёй», то большинство буржуазных исследователей (Б. Н. Чичерин, П. Павлов-Сильванский, В. И. Сергеевич, В. Н. Латкин) скептически относилось к земским соборам, считая их бесправными органами, созываемыми царями лишь в случае острой необходимости.
Другие историки искали в земских соборах прообраз представительных учреждений, введение которых должно определить государственный строй в России в XIX и XX вв. Это представлялось возможным осуществить путем превращения самодержавия в буржуазную монархию без революционных потрясений.
Земские соборы привлекали внимание и передовой демократической части русского общества. Среди крупных отечественных историков впервые особое внимание на земские соборы обратил Н. М. Карамзин в своем фундаментальном труде «История государства российского». Историк С. М. Соловьев обосновал славянофильскую историческую доктрину толкования земских соборов, которая утверждает, что земские соборы есть продолжение веча, что они есть единство интересов правительства и народа. Первым поставил изучение земских соборов на почву сравнительно-исторического анализа историк буржуазно-государственной школы Б. Н. Чичерин. Сравнивая сословные учреждения разных стран средневековой Европы, он пришел к выводу, что при громадном развитии самодержавия, при крепостном состоянии населения земские соборы имели значительно меньшее значение, чем сословно-представительные учреждения Западной Европы.