Страница 90 из 91
Верно: душегуб должен сам погибать от меча. А Семеныч? Что ж, именно ему положено было этих душегубов казнить. А он их спас, приостановил уголовное дело за нерозыском виновных лиц. Чтобы вместе с ними получить заслуженное. Вот я и говорю: каждому необходимо своим делом заниматься. А то ведь что получится?..
- Да, а Наталью... тоже? - вспомнил я.
- Вот еще! - И сюда попал наш крылатый оборот. - Я ее в туалете закрыла. Пусть посидит. И Кулька с ней.
- А это кто?
- Акулина, стряпуха.
Ладно, пусть посидят дня два, самое им место.
Мы собрали все оружие, которое нашли в доме, разбудили Губернатора.
- Поехали.
- Куда? - хмурился и хлопал пьяными в щелочку глаза ми.
- В суд.
- А ты кто такой?
- Я? Новый губернатор. Вместо тебя.
- Не имеешь права. Я - всенародно избранный. А ты? Я буду жаловаться... в Юнеску, - пошел, заплетаясь ногами.
- Ось який, - хмыкнул Пилипюк, - памятник старины. Кому ты там сдался? В твоей Юнеске?
Вечером в Рыцарском зале большой прием состоялся: участники сражения, члены Правительства, представители общественности, пресса.
Ляльку на прием не допустили, уложили в постель, с ней остались Юлька и Филипок.
- Лялечка, киска, - зашла княгиня. - Как ты?
- Теть Маш, - повинилась Лялька, - извините, что я вас Пенелопой обозвала. Я очень за вас боялась.
- Пенелопой... Подумаешь! Меня один военный знаешь как обозвал? нагнулась, шепнула на ушко.
- Ну да? - У Ляльки глаза заискрились, вдвое больше стали. И обе расхохотались.
- Мы тобой гордимся, - сказала княгиня, прощаясь. - А полковник теперь твой. Если он, конечно, порядочный человек.
- Кто его знает! - философски заметила Лялька, разгляды вая, не стесняясь Филипка, "веснушки" на груди. - Порядочный человек если такое увидит...
Княгиня поспешила утешить:
- До свадьбы заживет, так у нас в Париже говорят.
- У нас так же.
Следующим утром я пришел в кабинет пораньше. В приемной было непривычно пусто, будто до этого здесь не одна Лялька сидела, а по крайней мере с десяток Лялек.
Но в девять часов пискнул селектор. Я нажал клавишу приемной и грозно выдал:
- Тебе кто позволил встать?
- Это я, Алексей Дмитриевич, Юля. Я вместо Лялечки посижу, она мне все объяснила, я справлюсь.
- Хорошо. Что там есть?
- Полковник Василевич звонит из Заречья.
- Соединяй.
Полковник сообщил мне именно то, что я и ждал от него услышать. Но я надеялся, что это будет позже.
- На шоссе, мне доложили, в двух километрах от города большое скопление техники. - Помолчал. Чтоб не все сразу выкладывать, пожалел, стало быть. - И живой силы. Судя по всему - крупное подразделение Внутренних войск.
- Ничего не предпринимай. Будем ждать.
- Парламентеров?
- Да. Думаю, с переговоров начнут.
- Кто знает... Может, сначала силу продемонстрируют. Для устрашения.
- Здесь не бастион. Здесь мирные жители.
- Леша, давай без наивности. Вспомни хотя бы Чечню.
- Сравнил. Это совсем другое.
- У них всегда что-нибудь другое найдется.
- Что ты предлагаешь?
- Я бы оповестил жителей. Предупредил о возможных... инцидентах, так скажем.
- Тогда они ко мне за оружием придут.
- Ну что? - вздохнул тяжко. - Ждем?
- Ждем. И данные разведки все время сообщай мне.
Ждали целый день. В городе, конечно, все стало известно. Началось брожение, митинги: научились за время "демократии". Но и за наше время кое-чему научились. И уроки истории вспомнили. Выбрали командиров, начали формировать отряды ополчения. Словом, тучи над городом встали.
Пришлось взять эти процессы под свой контроль.
К вечеру вышел на связь Василевич:
- Машина, "уазик", к городу пошла. Водитель, два офицера. Встречай.
Через десять минут "Беспощадный" доложил:
- Товарищ полковник, до вас опять парламентеры. Два капитана ВВ. Сердятся.
- Что ты им сказал?
- Сказал, что вы сейчас не можете. Ужинаете. А после ужина курить будете.
- Правильно. Пусть подождут. Я их дольше ждал. В город их не пускай.
- Вот еще! - и здесь Лялькина лексика прижилась. - В город! Как же!
К мосту я подъехал тоже на "уазике". Мог бы и "мерс" какой взять, из конфискованных. Да много чести - сейчас ведь пугать начнут, грозиться станут.
Пошел вразвалочку, покуривая, навстречу офицерам.
- Заставляете ждать, - раздраженно заметил один из них.
- А вы, товарищ капитан, не делайте замечаний старшему по званию.
Переглянулись.
Что, мало? Добавлю.
- Да и должность у меня куда как выше ваших. Юридически- я второе лицо в городе. Фактически - первое.
- Юридически, - сказал тот же офицер, - вы объявлены вне закона. И мы предлагаем вам добровольно сложить ваши полномочия и сдаться законным властям.
- А если я не приму ваше предложение?
- Тогда мы применим силу оружия.
- Применяйте, - сказал я, повернувшись спиной и направляясь к машине. - Считаю разговор в таком тоне унизительным для себя. Свободны, господа офицеры.
Спиной не видел, затылком почувствовал - опять переглянулись.
- Постойте, полковник.
Я обернулся.
- Что-то забыли?
- Если вы считаете унизительным вести переговоры с младшими по званию, мы уполномочены передать вам приглашение командира части.
- Генерал?
- Нет, тоже полковник. Ивановский.
Я поморщился, но согласился, неохотно:
- У меня нет возражений.
- В таком случае, пройдите в нашу машину. Мы доставим вас к командиру.
- В таком случае, - в тон ответил я, - вы останетесь здесь. А к вашему командиру меня доставит мой водитель.
Господи, опять переглядки! Не могли, что ли, заранее все варианты проговорить? Чем целый день занимались-то?
Но такой поворот явно не понравился. Правильно, ребята, все на себя надо примерять. Не хотите такого размена фигурами?
- Не подходит вариант? Есть другой: везите сюда своего полковника. Не трону. Честное пионерское.
- Мы доложим полковнику и сообщим вам его решение. - С тем и откланялись.
Я созвал ряд лиц на краткое совещание.
- Ребята, у нас что-нибудь вроде "желтого Геббельса" найдется?
- На колесах - нет, а стационарно что-то ребята смогут соорудить, сказал Майор и потянулся за сигаретой, не бросил-таки эту дурную и вредную привычку.
- На соснах динамики помощнее развесим, - сказал танкист Сливко, - и заслон поставим кругом - не сунутся.
- В темпе, ребята. К утру чтоб все готово было. Проша, на тебе текстовки-листовки. Тоже быстро.
- От твоего имени?
- Смотри сам. Но мне кажется, этого мало, пошире надо взять. Кого-нибудь из горожан запишите, ветеранов там, женщин-матерей. Вам, представителю городских властей, - обеспечить все необходимое для монтажа установок.
За ночь управились. С утра близ места дислокации части полковника Ивановского загремели динамики. Текстовки Прохор сделал расчетливые, в диапазоне - от морально-просветительских и информационных до прямо угрожающих.
- Солдаты! Только что я уничтожил здесь сводную бандитскую группировку - тех, кто грабил, насиловал, убивал ваших близких. Вы - не бандиты, но вы тоже пошли против нас, против тех, кто поднялся на вашу защиту. На защиту ваших отцов и матерей, ваших жен и любимых, ваших детей. Значит, вы сами встали в бандитские ряды...
- Ребята, кого вы собираетесь воевать? Своих же братьев по оружию? Почему? - вы не знаете. А они знают, за что будут сражаться, если вы нападете на город. Им есть что защищать. Подумайте об этом, может, поймете. И еще подумайте, что на вашем пути стоит боевая воинская часть, солдаты которой солидарны с нами.
- Сынки! Не позорьтесь! Не берите грех на душу. Мы не отдадим нашу власть, которая освободила нас от бандитов и жуликов, от нищеты и бесправия. Вам придется брать каждый дом. Вас встретят на каждом пороге топорами и кольями. Пусть мы погибнем, а на вас останется вечный позор и проклятие отцов, матерей, братьев, которых вы предали...