Закон вне закона

- Чего забыли, хлопцы? - радушно приветствовал прибывших Пилипюк, шагнув навстречу.

Майор отстранил его, козырнул, представился министром обороны города.

- Видите, видите... - зашептал Наобум. И обратился к Майору: Прекратите ваши издевательства. К вам прибыли полномочные представители из Центра, - напугал.

- Нам необходимо встретиться с администрацией города,- сказал один из представителей. - С Губернатором, Мэром, с начальником городской милиции.

- Что касается Губернатора и начальника милиции, бывших, то это сложно. Они скрылись от правосудия и объявлены нами в розыск. А с Мэром пожалуйста. Его вчера судили, но он пока еще в следственном изоляторе. Можем проводить.

- Вы видите, вы видите? - опять застонал Наобум. - Это переворот, узурпация.

От встречи с Мэром ВИПы почему-то дружно отказались, и их проводили ко мне.

Прибыли: представитель администрации Президента, член Комитета по правам человека, армейский генерал (Генштаб МО) в смешной фуражке и заместитель министра ВД Светлов - мой старый друг, мой верный враг. Последний делал вид, что не только видит меня впервые, но и вообще меня видеть не желает.

- Чай, кофе? - приветливо предложил я важным гостям.

- Как-нибудь в другой раз, - предусмотрительно отказался за всех член правового Комитета. Комитетчик, стало быть.

- Что вас привело ко мне, господа?

Они помолчали, переглядываясь, решая, как и кому начать.

Администратор президента молвил наконец:

- Мы бы хотели узнать, что происходит в городе?

- Да ничего особенного, - успокоил. - Я взял на себя миссию по освобождению его от преступного элемента. Раздавили шесть бандитских группировок, ликвидировали где-то с десяток крупных местных авторитетов, выдворили за пределы городской черты криминальные диаспоры чеченцев. Сейчас ведем последние зачистки. Начинаем расширяться. Через неделю, как я рассчитываю, очистим весь район. Это в общих чертах.

- Кто вас уполномочил? - завизжал Наобум.

- Честь офицера, совесть гражданина, долг милиционера,- скромно пояснил. - Знакомы господам эти понятия? - Я взял сигарету. - А вам лично, Наум Лазаревич, я предлагаю больше не высказываться. Вы уже столько наговорили глупостей, что меня от вас тошнит, как с похмелья.

- Да что с ним разговаривать? - рявкнул в мой адрес Генерал.

- Нет, давайте разбираться по порядку, - заявил осторожно Комитетчик. Он из всех самый говорливый оказался. Ну, это понятно. Болтать о правах человека не сложно. Сложнее их отстаивать. - По информации, которой мы располагаем, вы со своими людьми разгромили целый городской отдел милиции, разогнали опытных работников...

- Я их не разогнал. Я их под суд отдал.

- Вы ви... - заныл было старую песню Наобум, но благоразумно заткнулся, когда я показал ему кулак.

- Значит, вы признаете этот факт? - Президентский администратор достал из красивой кожаной папки бумаги (кляузы на Серого), стал отмечать в них пункты, исполненные мною на захваченном незаконным путем посту борца за справедливость.

- Вы самовольно, не имея на то полномочий, сменили всю законную городскую власть, признаете?

- Конечно. И не только сменил, к ответственности привлек. Вчера их судили. О вынесенных приговорах вы можете узнать из местной печати. Да вам любой горожанин скажет. С чувством глубокого удовлетворения.

- Да что с ним разговаривать! - это Генерал опять, нетерпеливый.

- Послушайте, Сергеев, - сказал один из главных в России ментов, - вы отдаете себе отчет в своих поступках? Ведь это преступление. Государственный переворот!

- Ну какой там переворот, - наивно не согласился я, немного, конечно, польщенный. - Я государство не трогал. Я от него отделился. Взял этого... как его... все время забываю, трудное слово. А, вспомнил! Суверенитета взял. Сколько надо было.

Светлов украдкой ухмыльнулся.

- Это не юридический, это клинический случай, - развел руками Правозащитник. - Вас лечить надо!

- Вот еще! - возникла на пороге Лялька с автоматом. - Не забывайтесь! С полковником разговаривать вежливо и культурно.

- Может, я и псих, - перебил Ляльку, - вопрос спорный, на мой взгляд. Но, собственно говоря, я сделал только то, к чему вы уже не один год призываете. Ликвидировал преступные группировки, искоренил коррупцию во всех структурах власти, очистил милицию от случайных и нечестных людей, набил лица неславянской внешности, практически уничтожил рецидивную (все рецидивисты у меня под замком), уличную и бытовую преступность, в городе практически нет фактов хулиганства. А что, не надо было? Поспешил? Но я ведь вашим призывам поверил, всерьез их воспринял. Ну, виноват, перестарался...

- Вы видите! - сорвался-таки Наобум. - Он же издевается! Над властью, над законом!

- Все, - сорвался-таки и я. - Пошел отсюда! Лялечка, выкинь его вон.

Наобум вцепился в спинку стула.

- Мне все ясно, гражданин Сергеев, - Администратор поднялся, грозно выпрямился. - Довожу до вашего сведения: я уполномочен принять к вам необходимые меры.

Я рассмеялся:

- Не смейте! - огрызался у дверей несломленный Наобум, которого Лялька, держа за ворот, подгоняла коленкой в зад.

К кому относилось это отчаянное "не смейте" - ко мне или к собственному заду, - я не понял.

- Давайте взаимно успокоимся, - заворковал Правозащитник. - И вернемся к существу вопроса. Я хочу убедить гражданина Сергеева в том, что он совершил целый ряд вопиюще противоправных деяний. Ведь даже в борьбе с преступностью нужно придерживаться цивилизованных и законных методов. Какая-то неуверенность все-таки проскользнула в этом его утверждении, не иначе и сам сомневается. - А вы, насколько нам известно, практически без суда расстреляли трех мальчуганов...

Администратор сделал очередную пометку в досье.

- Да, четырнадцати и двадцати семи лет. За убийства, групповые изнасилования несовершеннолетних, за садистские издевательства над жертвами, за посмертные надругательства над их телами.

- Они же дети!

Особенно Паршаков.

- Их жертвы - тоже дети. К тому же - девочки.

- Беспредел! - развел руками Правозащитник.

- Да что с ним разговаривать! - вспомнил Генерал. Однообразный какой-то.

- Данными мне полномочиями, - опять поднялся Администратор, - я должен вас арестовать.

- Арестуйте, - мирно согласился я. - Только не очень сильно.

- Что вы хотите сказать?

- Ничего особенного. Кроме того, что вы - отважные ребята.

- Да что с ним разговаривать! Здесь рядом воинская часть. Я введу войска в город. Где у вас телефон?

- Да вот, звоните, - я двинул на край стола аппарат. - Номер вам напомнить?

- Обойдусь без ваших напоминаний, - рявкнул Генерал. Встал, поправил на голове свою совершенно идиотскую фуражку, тряхнул лампасами и строевым шагом, чеканной поступью подошел к моему столу.

Выручить теперь меня могла только Лялька. Но не станет же она выталкивать Генерала из кабинета коленкой под зад?

Господи, как же мы плохо знаем даже тех, кого хорошо знаем.

Не успел Генерал набрать номер - Лялька его опередила:

- Алексей Дмитриевич, полковник Василевич звонит. Соединять?

- Вот кстати, - сказал я Генералу. - И не надо вам записную книжку тревожить. - Взял трубку, щелкнув клавишей громкой связи.

На весь кабинет зарокотал сочный басок Василевича:

- Лешка, друг! Я тебя жду - стол накрыт, фанфары надраены, я свой орден с парадного мундира снял - на твою грудь наколю!

- За что такая честь, полковник? - наивно прикинулся я, щеголяя ложной скромностью.

- Все, как ты сказал, парень, я сделал. У меня потерь нет, даже ни одного раненого. А мы полбанды постреляли, другую пол в полон взяли. Тебе отправил. Твой должник, Леша, навек. И прости, что авантюристом тебя обозвал, - с армейской прямотой признал свою ошибку. - И ты трижды прав: народ, милиция и армия - едины!

А мне его весть куда как радостна была. С чем же завтра Ваня на сходняк пойдет? У него небось и на личную охрану людей не осталось.