Прорыв

Юрская фауна разлагалась.

Стась решительно захлопнул люк корабля:

- Пошли!

- Вот и я говорю, - оживился сторож. - Лучше уйти отсюда.

Невозможно было дышать.

- От этой химии, - продолжал сторож, - что еще расплодиться может?..

Мы пошли по машинам, сторож - в обход болота. Герметически закрытый шар остался на берегу. Аполлинарий Павлович шагал позади, нес под мышкой продолговатое, как дыня, яйцо.

Разместились в машинах, тронулись навстречу неприятностям.

Нас прорабатывали за все.

За то, что опыт поставили скоропалительно.

За то, что не пригласили авторитетную комиссию.

За то, в частности, что не включили в свою группу палеонтологов, зоологов, экологов и этологов...

Насчет комиссии - как сказать. Если бы опыт не удался, что бы нам сказала комиссия? И смета наша не предусматривает оплату авторитетов. Палеонтологов, зоологов заменил в какой-то мере Аполлинарий Павлович. А вообще, кто знал, что Машину занесет на границу Юры и Мела? И что будет туннель?..

Оправдания наши не принимались. Пахло крутым взысканием.

- Кто главный изобретатель? - спрашивали у нас. - Кто подал мысль о Машине Времени?

Мы, конечно, не выдавали Стася. О том, что первым мысль о Машине подал Уэллс, в наше оправдание тоже не приняли.

- Произведен прорыв в пространстве-времени, - обвиняли нас. - Если каждый начнет делать прорывы - что из этого получится?

Станислав собрал нас после одного из таких разговоров и сказал:

- Меня могут стереть в порошок, братцы. Откажусь я от идеи и от Машины в пользу НИИ. НИИ не сотрут в порошок - НИИ удержится...

Мы подумали, согласились: нас все-таки тридцать два человека...

Машину законсервировали. И вправду: что если каждый начнет делать дыры в пространстве-времени. Тут надо подумать.

Рассказ о Машине, по сути, закончен. Мрачноватый рассказ, но в нем есть и светлая сторона.

Аполлинарий Павлович увез яйцо к себе на дачу. Соорудил инкубатор: насыпал в ящик песку, прикрыл крышкой, в которую вмонтировал восемь полуторастасвечовых электрических ламп. Положил в песок яйцо - неглубоко, чтобы оно могло прогреться. Скорлупа, рассуждал он, тот же скафандр: в воде яйцо было недолго, авось химия не повредила его. Каждый день Аполлинарий Павлович проверял температуру, влажность в инкубаторе, поглядывал, не появится ли какого чуда.

Чудо появилось - маленький заврик. Высунул голову из песка и смотрит.

- Здравствуй! - обрадовался Аполлинарий Павлович.

Положил детеныша в корзину с ватой, поставил в своей спальне, захлопнув предварительно форточку в окне - никаких сквозняков!.. Детеныш имел не меньше сорока сантиметров роста, массивную голову, крошечные, как спички, верхние лапки, а нижние - сильные, крепкие, с пальцами, похожими на птичьи когти. Когда детеныш вставал, он опирался на длинный упругий хвост.

- Рекс! Настоящий рекс!..

Назвал Аполлинарий Павлович заврика Гошей.

Кормил рублеными крутыми яйцами вперемешку с говяжьим фаршем.

Гоша рос на редкость смышленым, привязчивым.

С первой минуты, увидя Аполлинария Павловича и поняв, что Аполлинарий Павлович о нем заботится, Гоша посчитал его мамой и разрешил о себе заботиться впредь. Профессору это льстило, и, похлопывая заврика по спине, Аполлинарий Павлович говорил:

- Умница!

Когда Гоша научился ходить и прыгать, он устраивал с Аполлинарием Павловичем игры: прятался гденибудь в куст и внезапно появлялся перед профессором, разинув пасть и вереща от восторга. Или тянул профессора за штаны, как щенок, скалился при этом, подмигивая глазами и улыбаясь.

- Ну, ну, проказник!.. - говорил Аполлинарий Павлович от улыбки Гоши ему бывало не по себе.

Гоша любил шумные игры: распугать голубей, загнать кошку на дерево. При этом он уморительно щелкал зубами и хвост у него извивался от возбуждения.

Когда Гоша не спал и не играл, он жил с Аполлинарием Павловичем душа в душу. Вместе они гуляли в послеобеденные часы, ездили в город на "Москвиче" за продуктами, даже смотрели телевизор.

Гоша - ребенок, но характер и сноровка у .него проявились довольно рано. На втором месяце существования он свернул голову петуху, через два дня после этого ободрал собаку - подавал радужные надежды...

- Боево-ой! - говорил друзьям Аполлинарий Павлович.

Кое-что начинало заботить профессора. В последнее время Гоша пристрастился к бараньему шашлыку: в завтрак, в обед и в ужин По восемь порций... Сырой шашлык явно предпочитал жареному.

- Да-а... - задумывался, глядя на него Аполлинарий Павлович.

Но все равно гордился своим воспитанником: другого такого заврика ни у кого не было.

Не знал, что очень скоро заврика не будет и у него.

Произошла история, которую можно было предвидеть.

Надо сказать, что Гоша рос буквально не по дням, а по часам. Скоро он уже не мог помещаться на сиденье автомобиля рядом с Аполлинарием Павловичем - мешала крыша. Пришлось выхлопотать открытый кабриолет. Но и в кабриолете день ото "дня становилось тесно. А аппетит! Полтуши теленка Гоша съедал запросто и, по всему было видно, не наедался. "Что же это будет?" - тревожился Аполлинарий Павлович. Вся его зарплата уходила на прокорм динозавра.

- Он и вас сожрет, - говорил Аполлинарию Павловичу директор зоопарка Егоров, инициативный бодрый старик, желавший заполучить завра себе, - то-то будет кассовый сбор!

Аполлинарий Павлович был против меркантильных соображений директора и на просьбы его не поддавался.

- Ладно, - добродушно посмеивался Егоров, - придет день...

День пришел. Вместе с телефонным звонком Аполлинария Павловича:

- Приезжайте и заберите!

- Кого забрать? - спросил директор зоопарка.

- Георгия.

- Позвольте... - Егоров думал: не ослышался ли?

- Никаких "позвольте"! - раздраженно ответил Аполлинарий Павлович. - Приезжайте и заберите!

- А как же?.. - Егоров хотел спросить о гордости Аполлинария Павловича, о здоровье Гоши, но Аполлинарий Павлович не хотел никаких разговоров.

- Приезжайте! - настаивал он. - Захватите с собой пожарных.

С тех пор завр Георгий пребывает в зоологическом парке, в вольере за решеткой с прутьями вершковой толщины и высотой в два с половиной метра. Голова Гоши и часть шеи, однако, выше решетки, и Егоров уже строит для него новый, более обширный загон. И вообще подумывает, как бы сплавить Георгия в другой зоопарк - например, в столичный. Очень накладно стоит прокормить завра. И дети боятся Георгия, плачут и отбиваются, когда любопытные отцы тянут их поглядеть на юрского монстра.