Страница 16 из 36
Она не знала, сколько это длилось – потеряла чувство времени. Боль была всепоглощающей. Это могло длиться лишь миг, а могло тянуться часами. Казалось, легкие сейчас лопнут. Вот-вот подогнутся колени.
Не вздумай снова ослушаться меня!
Воздух снова хлынул в легкие. Джегань закончил урок. Во рту, как всегда, остался мерзкий кислый привкус, болели нервные окончания за ушами. В голове звенело, зубы стучали. Открыв глаза, Никки удивилась, как удивлялась всегда, что не стоит в луже собственной крови. Она коснулась уголка губ, провела пальцами по уху. Крови нет.
Интересно, отрешенно подумала она, почему Джегань смог сейчас проникнуть в ее разум? Иногда ему этого не удавалось. С другими сестрами так не бывает – к их разуму он всегда имеет доступ.
Когда в глазах просветлело, она увидела, что люди изумленно таращатся на нее. Они не понимали, почему госпожа Смерть вдруг замолчала. Мужчины исподтишка оглядывали ее фигуру. Они привыкли к женщинам в бесформенных заношенных платьях, чье тело изуродовано тяжелой работой и постоянными беременностями. И никогда еще они не видели женщины, подобной Никки, – стройной, высокой, глядящей прямо в глаза, одетой в красивое черное платье, обтягивающее, словно перчатка, ее изумительную фигуру, ее тело, не знавшее ни тяжкого труда, ни родов. Черная ткань резко контрастировала с белизной кожи, обшитый кружевом корсет поддерживал грудь.
Никки не реагировала на такие взгляды.
Она снова пошла вдоль шеренг, наплевав на приказ Джеганя. Она вообще редко подчинялась приказам. И почти всегда оставалась равнодушной к наказаниям. Никки, прости. Ты же знаешь, что я не хотел тебя обидеть.
Никки не обратила внимания на его реплику, внимательно изучая глаза смотревших на нее горожан. Смотрели далеко не все. Ей нравилось смотреть в глаза тех, у кого хватало смелости взглянуть на нее. Впрочем, большинство пребывали в ужасе.
Вскоре они получат подтверждение своим страхам.
Никки, ты должна делать то, что я велю, иначе ты вынудишь меня сотворить с тобой нечто ужасное. Никому из нас это не нужно. В один прекрасный день я сорвусь и сотворю с тобой такое, от чего ты не сможешь оправиться.
Если хочешь, так делай, мысленно ответила она.
Это не прозвучало вызовом. Ей просто было все равно.
Ты знаешь, я не хочу этого, Никки.
Без боли его голос значил для нее не больше, чем раздражающее жужжание мухи. Она снова мысленно отмахнулась от Джеганя и обратилась к толпе.
– Имеете ли вы хоть какое-то представление о том, каких усилий требует борьба за ваше будущее? Или надеетесь воспользоваться плодами, не принимая в ней участия? Многие храбрые воины отдали жизнь в борьбе с угнетателями, сражаясь за наше светлое будущее. Мы сражаемся за то, чтобы все люди в равной степени воспользовались плодами грядущего процветания. И вы должны нам помочь в борьбе за ваше благополучие. В точности, как помощь нуждающимся – моральный долг каждого человека, в этом тоже ваш моральный долг.
Коммандер Кардиф – воплощенное неудовольствие – заступил ей путь. Солнечные лучи, падая на морщинистое лицо, резко очерчивали его черты. Неудовольствие коммандера нисколько не трогало Никки. Кардиф вечно всем недоволен. Ну, поправила она себя, или почти всем.
– Добродетель достигается лишь послушанием и жертвенностью. Твоя обязанность перед Орденом – вбить в них покорность! Мы здесь не для того, чтобы давать уроки граждановедения!
Коммандер Кардиф был уверен в своем превосходстве перед Никки. Он тоже причинял ей боль. Она вынесла все, что творил с ней Кардиф, с той же отрешенностью, как выдерживала Джеганя.
Только при сильнейшей боли в ней просыпались какие-то чувства. Даже боль была предпочтительней, чем ничто.
Скорее всего Кадар Кардиф не знал ни о том наказании, которому только что ее подверг Джегань, ни о его приказах. Император никогда не пользовался разумом коммандера Кардифа. Для Джеганя было унизительно брать под мысленный контроль людей, лишенных магического дара. Конечно, он мог это делать– но зачем? Для этого в его распоряжении имелись волшебники и колдуньи, чей магический дар он использовал для того, чтобы полностью подчинить себе их разум.
Кадар Кардиф грозно уставился сверху вниз на Никки, равнодушно смотревшую ему в глаза. Кардиф был высокий, плотный, кожаная портупея крест-накрест пересекала могучий торс. Он носил кожаные доспехи, кольчугу и целый оружейный арсенал. Никки доводилось видеть, как этот человек своими здоровенными ручищами ломал людям шею. Его тело покрывали шрамы – молчаливые свидетели боевой отваги. Никки видела все эти шрамы.
Мало кто из офицеров занимал более высокий пост, чем Кадар Кардиф, и мало кто пользовался большим доверием. Он состоял в Ордене с юности, постепенно поднимаясь по служебной лестнице. Он всегда был рядом с Джеганем. Вместе они расширяли владения Имперского Ордена за пределы своей родной страны, Алтур-Ранг, постепенно подчиняя себе весь Древний мир. Кадар Кардиф был героем кампании в Малом Ущелье, где он чуть ли не в одиночку повернул ход сражения, прорвавшись сквозь ряды противника и собственноручно зарубив трех великих властителей, объединивших свои армии, чтобы сокрушить Имперский Орден, пока тот не овладел умами миллионов.
Древний мир был пороховой бочкой, ждавшей одной только искры – и идеи Ордена оказались как раз этой самой искрой. Если высшее жречество было душой Ордена, то Джегань – его мускулами. Мало кто понимал гениальность Джеганя. В нем видели лишь сноходца или жестокого воина и заблуждались.
Джеганю потребовались десятилетия, чтобы подчинить себе весь Древний мир и направить Орден на путь славы. Все эти годы, постоянно ведя боевые действия, Джегань непрерывно строил сеть дорог, позволявшую молниеносно перемещать на огромные расстояния армии и обеспечение. Чем больше стран он покорял, чем больше народу захватывал, тем больше рабочих направлял на строительство новых дорог для захвата новых территорий. Так он получил возможность поддерживать связь и реагировать на ситуацию быстрее, чем можно себе вообразить. Изолированные ранее страны вдруг оказались связанными с остальным Древним миром. Джегань объединил их целой сетью дорог. И вдоль этих дорог жители Древнего мира вставали, чтобы последовать за ним, пока он прокладывал путь Ордену.
Кадар Кардиф принимал во всем самое непосредственное участие. Не единожды он был ранен, спасая жизнь Джеганя. Джегань, в свою очередь, как-то раз принял на себя арбалетный болт, предназначенный Кардифу. Если бы у Джеганя был друг, то, пожалуй, им стал бы Кадар Кардиф.
Никки впервые увидела Кардифа, когда тот приехал помолиться во Дворец Пророков в Танимуре. Старый король Грегори, правивший тогда страной, бесследно исчез. Кадар Кардиф был человеком искренне верующим. Перед битвой он просил Создателя о смерти врага, а после молился за души убиенных. Говорили, что в тот день он молился за душу короля Грегори. Неожиданно новым правителем Танимуры стал Имперский Орден. Несколько недель люди праздновали это событие на улицах.
За три тысячи лет сестры из Дворца Пророков не раз видели, как приходят и уходят правительства. Впрочем, сестры во главе с аббатисой считали вопрос о власти пустячным, не стоящим внимания. Они верили в свое призвание и считали, что будут заниматься своими делами во Дворце Пророков еще долго после того, как исчезнут воспоминания об Имперском Ордене. Мятежи и перевороты – дело обычное. Однако на этот раз вышло иначе.
Тогда Кадар Кардиф был на добрых двадцать лет моложе – красавчик-завоеватель, гордо въезжающий в город. Этот человек очаровал тогда многих сестер. Только не Никки. Зато Никки очаровала его.
Конечно, император Джегань не посылал столь ценных людей, как Кадар Кардиф, усмирять покоренные земли. Он возложил на Кардифа куда более важную задачу: охранять его ценнейшую собственность – Никки.
Никки отвела взгляд от Кардифа и снова устремила внимание на толпу.
Она остановила взгляд на том мужчине, что разговаривал с ней.