Наваждение

И тогда Нану припомнила далекие времена и поняла: работники, которые сейчас находились рядом, вооруженные и одетые в одинаковые формы, – это существа с низким развитием, не способные понять ее желаний. Исключений было два. Одно – человеческий самец огромного роста, неприметно одетый, – он стоял поодаль, разглядывая ее с таким явным благоговением, что не оставалось сомнений – он готов служить ей. Второе – женщина, чье дерзкое сопротивление вырвало ее из спячки. Та, очевидно, обладала умственными способностями работников высокой касты, с помощью которых Нану могла передавать свои команды. Но женщина находилась без сознания, и немедленно использовать ее было невозможно. Пока придется ждать. Но, как полагала Нану, ждать осталось недолго…

Евларк Валёр избрал иной способ. То психологическое кокетство, которое выманило из спячки Нану, никогда бы не вызвало энтузиазма у Заза. Проведя много дней в бесплодных усилиях, потратив обширный запас интеллектуальной энергии, Евларк наконец нашел верный метод. Особые ухищрения ума здесь были ни к чему. Заза, жестокая и неистовая, обретала себя в схватке. Ее сознание можно было растормошить призывом к оружию. Догадавшись об этом, Евларк прекратил свои психологические поиски, отказался от преследования, ловушек, улещиваний, просьб и аргументов. Он остановился, и сознание его временно застыло. Вскоре разрушительные горячие потоки оскорблений, брани, презрения и наглого вызова затопили каналы его сознания, а затем прорвались в телепатическое пространство Этот вызов подействовал на Заза как едкий табак на ноздри, и она проснулась, чтобы отыскать его источник.

…Победительница Заза выходила из оцепенения, поднимаясь к свету, и старые воспоминания, желания и ненависть шевелились и смыкались в ней все больше номере пробуждения. Враг был совсем рядом… Она чувствовала его агрессивное присутствие… но не могла убить его, пока еще полностью не проснулась. Ею двигала вовсе не жажда к разрушению, просто угроза ее имуществу не оставляла иного выбора, ибо Заза была владелицей человеческого стада. Оно принадлежало ей, и только ей. Непонятно было, каково назначение людей, – она никогда не ела их плоть, не пила их кровь, не укрывалась их шкурами. Может быть, они являлись для нее чем-то вроде домашних животных или просто удовлетворяли ее собирательский инстинкт? Или, скорее, ее натуре свойственно определенное чувство собственничества? Они принадлежали ей, и ведение их дел – ее главная и всепоглощающая забота.

Непонятно было также, что отличало людей Заза от остальных липких и сладких неметаллических предметов, но она каким-то образом понимала это; и отмеченных, одомашненных ею людей она защищала всеми средствами от нападений мерзких негодяев любого рода, особенно того же – человеческого. Теперь она проснулась, готовая дохнуть огнем на своих недругов, но обнаружила обман. Здесь, в Арсенале, врагов не было. Каждая человеческая особь в поле ее зрения являлась законной собственностью – это она знала инстинктивно. Особенно один, неприметно одетый человек, – восторженное выражение лица и огромный рост придавали ему особую ценность. А еще ценным имуществом было бледное лысеющее существо, чьи магические умственные манипуляции пробудили ее от долгого сна. Этот и в самом деле был настолько ценен, что кто-то позаботился о том, чтобы приковать его к ней.

Подобные хлопоты и заботы похвальны, но определенно нелепы, потому что характер Заза требовал прежде всего стимуляции битвой, без которой ей становилось скучно. Ей требовались опасность, смерть и триумф. А больше всего она жаждала почувствовать вкус пламени в каждой из своих глоток, когда блестящие сопла врезаются в толпу, вызывая жуткие вопли и пахнет восхитительным ароматом поджариваемой плоти. Да, это то, что ей нужно, и как можно скорее.

Заза беспокойно зашевелилась, и из двух ее рылец закапали слизистые ядовитые испарения…

Улуар Валёр, тщетно пытаясь нащупать сознание Кокотты, чувствовал себя потерянным в чужом мире. Его взыскующий интеллект прорвался сквозь темные пустые пространства телепатической зоны, ни разу не встретив ни малейшего проблеска чувствительности. Можно было предположить, что эти уровни необитаемы, или заключить, что личность Кокотты безвозвратно утеряна и она на самом деле мертва. Но сведения, содержавшиеся в бесчисленных томах, расставленных по стенам библиотеки в Боженильской общине, свидетельствовали об обратном. Где-то в глубине, погребенная и забытая, личность Кокотты все же существовала. Такое не могло исчезнуть совсем, пока сам механизм оставался в целости и сохранности. И если Улуар не мог распознать ее сущности, то только потому, что этот механизм был ему совершенно неизвестен.

Однообразные дни тянулись и гасли на границе его сознания. Нану и Заза уже вернулись к жизни, но Улуар об этом не знал. Все его существо было сосредоточено на одном – на пустоте. И искал он в пустоте. Он трудился, спотыкался, бросался Опрометью в разных направлениях, чтобы встретить все ту же пустоту. Ему было мучительно, томительно и беспредельно одиноко, хотя он, маг-отшельник, привык к одиночеству. Его душу, потерянную и озябшую, охватило уныние. Какая-нибудь умственная встряска вывела бы его из транса, вернула к действительности, теперь такой бесконечно желанной, несмотря на все ее ужасы и предательства, о которых он не забывал. Но Улуар держался с упорством, подавляя это искушение.

Он боролся целую вечность, но так ничего и не нашел. Ледяные пространства продолжались в бесконечность, но он был не в состоянии обшарить их все, одно за другим – он знал, что не может этого сделать. И тогда его почти затопило отчаяние, и он мысленно вознес мольбу, похожую на молитву.

Молитва была услышана.

…Чувствительница Кокотта наконец проснулась. Она была в сознании. Жизнь, цивилизация, весь мир и все, из чего он состоял, – словом, все, что жило само по себе долгие века ее сна, появилось вновь. Вселенная снова существовала.

Кокотта не была мстительной. Она не таила обиды на человеческие существа, не выполнявшие свой долг и не поклонявшиеся ей, – на тех, из-за небрежения которых она так долго пребывала в спячке. Они навлекли духовную порчу на самих себя, что уже являлось достаточным наказанием, а кроме того, они вообще ее не занимали. В любом случае, их уже не было на свете, а она не станет утруждать себя их оживлением ради мести. Значение имело не прошлое, а будущее – золотое время изобилия и радости для всех, время святости и щедрых жертв, плодоносящих лоз и открытых сердец. Кокотта вернулась в мир, и теперь должна начаться Эпоха Совершенства. Кокотта требовательна, но щедра, она ревнива и взыскательна, но беспредельна в своем величии. Если ее будут правильно кормить, она простит всех.