Страница 8 из 76
Их было не четверо, как говорил главарь, а по крайней мере вдвое больше. Конан отправил уже приготовленную стрелу в грудь одного из них. Человек упал, крича от боли. Остальные приближались. Видимо, они решили во что бы то ни стало восстановить свой первоначальный план. Убрать этого неизвестно откуда взявшегося неприятеля - и можно снова держать под контролем обе стороны выхода из коридора.
Бандиты не просто действовали смело. Им еще и крупно повезло, по крайней мере вначале. Не успел Конан продумать, что делать дальше, как в проходе между скал появился авангард каравана.
В одно мгновение разбойники, вьючные лошади, пешие и конные стражники все перемешались, переплелись, как в змеином гнезде в джунглях Вендии. Конан не решился выстрелить еще раз. Его план воздействия на бандитов сработал, но не так, как он ожидал. Если эта мешанина продолжится еще хоть несколько секунд, то проход окажется запечатан так плотно, как бандиты могли только мечтать.
Когда один путь к победе оказывался отрезан, Киммериец, никогда не колеблясь, шел другим. Он бросился вниз по склону, перепрыгивая кусты и камни, обегая деревья, с мечом в одной руке и кинжалом в другой.
Рассчитывая на внезапность, он приближался молча, без боевого клича. Но треск ломаемых веток и топот шагов задолго предупреждали о его появлении.
К счастью, это предупреждение было услышано как врагами, так и друзьями. Разбойники повернулись, чтобы увидеть его. Этого-то и ждала охрана. Когда Конан ворвался на тропу, стража уже готова была считать его своим союзником. В следующую минуту это спасло ему жизнь. Он замахнулся кинжалом на одного из противников, но человек бросился Конану под ноги. Кинжал рассек воздух, а мечом Киммериец отбивался от ударов другого разбойника. В какую-то минуту, потеряв равновесие, Конан пошатнулся.
Один из стражников, вспрыгнув на спину вьючного мула, чтобы сориентироваться в обстановке, бросился на спину уцепившегося за ноги Конана человека. Ему даже не понадобилось использовать оружие. Сквозь шум боя Конан услышал хруст ломаемого позвоночника и почувствовал, как руки, державшие его, ослабили хватку.
Конан перешагнул через лежащего, удерживая другого противника на расстоянии удара меча. Тут инстинкт воина предупредил его о новой опасности. Сделав обманный выпад, он повернулся и едва успел отскочить от удара кривой тяжелой саблей. Ответный удар - и противник со стоном попытался руками остановить кровь, лившуюся из раны. Через секунду стон оборвался, силы покинули его, и он упал.
Когда Конан повернулся к предыдущему противнику, тот был уже мертв. Увлекшись боем с Конаном, он неосторожно повернулся спиной к одному из стражников, который не замедлил воспользоваться такой возможностью отточить в бою хорошо отрепетированный на тренировках удар. Рана на шее бандита была такой огромной, что голова почти отделилась от тела.
Кровь, фонтанами бьющая из ран, превратила тропу в липкое месиво самую коварную для бойца почву. Конан вскочил на валун, затем спрыгнул туда, где земля была сухой. Это не только давало ему лучшую опору, но и приблизило к самому центру боя.
Один из разбойников, решив, что поблизости нет никого из противников, попытался опустошить вьюки, притороченные к умирающей от ран лошади. Неосмотрительно увлекшись этим делом, он отправился на тот свет раньше, чем несчастное животное. Схватив его за волосы одной рукой, Конан изо всех сил вонзил кинжал в его горло другой. Разбойник упал на уже развязанные мешки, из которых высыпались какие-то запечатанные склянки и пузырьки, на которых виднелись незнакомые Конану рунические письмена.
Тот охранник, который уже помог Конану во время сражения, вновь присоединился к нему. Теперь каждый чувствовал, что спину ему прикрывает надежный товарищ, сильный боец, что помогало спокойно сражаться со встреченными бандитами. Один из этих, струсивший было и спрятавшийся под кустом, набравшись храбрости или решив, что перевес явно на их стороне, выскочил на тропу.
Храбрость это была или глупость, но его возвращение на поле боя не принесло ему ничего, кроме быстрой смерти. Конан успел подготовиться к его прыжку. Его нога, крепко перехваченная ремнями сапог, словно камень из осадной катапульты, вошла в живот бандита, остановив его прямо в полете. Он упал, согнувшись вдвое, издавая странный звук: то ли шипение, то ли подвывание. Как только он коснулся земли, меч Конана снес ему полчерепа.
Вскоре бой принял самый обычный характер: дикая мешанина сверкающей и лязгающей стали, кричащие или стонущие люди, извивающиеся от боли или лежащие спокойно тела. Конану стало казаться, что число противников никак не уменьшается, что сраженные мечом разбойники вновь встают и вступают в бой.
Неожиданно он понял, что таким обилием противников он обязан тому, что Райна и ее люди перекрыли выход из коридора. Теперь этот узкий проход оказался западней для всех, кто успел попасть туда. Разбойники, решив, что это их последний шанс, наседали на Конана, рассчитывая, сразив его, вырваться из образовавшейся ловушки.
Это добавило Киммерийцу грязной работы, схожей с кровавой работой мясника. Когда все закончилось, он, словно проснувшись после долгого кошмарного сна, увидел, что стоит посреди тропы, в крови с ног до головы, от кончика меча до подошв сапог, а земля вокруг него представляет жуткую мозаику из кровавых луж и изуродованных трупов.
Когда возбуждение боя немного улеглось, он обратил внимание, что уцелевшие в бою солдаты охраны каравана стараются держаться от него подальше. Один из стрелков даже не снимал лука с плеча, хотя и не делал попыток натянуть тетиву. Другой, темнолицый бородатый детина, все время повторял какой-то жест - видимо, суеверное средство уберечься от дурного глаза, - как бы говоря про себя: .
- Райна! - закричал Конан. Крик, вырвавшийся из его глотки, напоминал рев разбуженного медведя.
Киммериец сообразил, что его участие в бою было похоже на вмешательство легендарного Эйзира Неистового. Неудивительно, что даже те, кому он только что помог, были настороже.
- Райна!
На этот раз имя было произнесено на языке, более похожем на человеческий. Охрана узнала его и в удивлении уставилась на кричавшего. Носившая это имя тоже поняла, что позвали именно ее, но разглядеть кричавшего не могла: под шлемом ее лицо было залито кровью. Стараясь прочистить глаза, она усиленно хмурила брови и отчаянно пыталась вспомнить, кому мог принадлежать этот голос, похожий на рык.