Страница 40 из 76
Платя услугой за услугу, Конан пересказал злоключения второй роты.
- Уверен, что жители деревни сбежали, когда поблизости показалась эта толпа мерзкого сброда, которую мы потом разделали под орех. Ладно, потом вытянем еще кое-что из пленных, если повезет.
Сержант провел Конана в дом, где в углу лежал набитый соломой тюфяк.
- Вот только, похоже, в нем поселились мыши, но если нет ничего другого...
Конан решил прервать поток извинений:
- Сержант, если эти мыши или крысы не больше меня ростом, я смогу справиться с ними.
Киммериец не лег спать, пока не проверил, как обе роты разделили часы дежурства и как были расставлены часовые. Лишь после этого он сбросил сапоги и забрался под выношенное одеяло из овчины.
Его сон был крепок, хотя и не обошлось без пробуждения, впрочем, достаточно приятного. Приоткрыв глаза, Конан убедился, что столь шикарное ложе делит с ним Райна. В отличие от Киммерийца, она сняла с себя не только сапоги и, словно не веря в достаточность этого приглашения, обняла его, поплотнее прижавшись к нему.
Потом оба заснули еще крепче. Когда же вдали зазвучала флейта, так далеко и негромко, что даже часовые не были уверены, что это не обман слуха, сержант решил не будить их из-за такого пустяка. Конан и Райна проснулись, лишь когда солнце стало клониться к западу.
Айбасу очень хотелось, чтобы сон, увиденный им этой ночью, выветрился из памяти. Более того, ему хотелось забыть о том, что он вообще видел какой-то сон.
Оба желания были тщетны. И он знал это. Зато его желание перейти на службу к принцессе Чиенне не было столь безнадежным, если только этот проклятый сон не лишит его остатков мужества и самообладания.
Картины из кошмарного видения не покидали его, всплывая время от времени, независимо от того, чем он занимался. Сейчас он стоял перед дверью принцессы, а в его голове оживал тот момент сна, когда он сам прыгал с обрыва вслед за упавшим туда младенцем-наследником.
Он помнил свистевший в ушах ветер, поддерживавший его в воздухе и одновременно уносивший вдаль ребенка. Он уже ухитрился, чуть не вывернув из суставов руки, поймать младенца за одну хрупкую ножку. Но щупальца чудовищ тоже добрались до малыша. Стольких чудовищ, скольких не смогли бы укротить и все волшебники мира, гавкающих, вылезающих из своего зловонного болота, изрыгающих синее и рубиновое пламя и карабкающихся на скалу, чей цвет был чернее самой черной ночи...
- Принцесса Чиенна повелевает тебе зайти.
Голос и акцент выдавали жительницу деревни, уроженку окрестных холмов. Но слова вполне могли принадлежать девушке благородного происхождения, воспитывавшейся при дворе. Айбас уже поборол страх, а теперь ему пришлось бороться со смехом. Принцесса так убежденно и твердо требовала подобающего поведения, обслуживания и подчинения, что никому и в голову не приходило ослушаться.
Никому, кроме - разумеется - Звездных Братьев. Айбас пришел сюда с надеждой, что сможет заставить колдунов отказаться от некоторых из своих прихотей и причуд.
Дверь на кожаных петлях скрипнула, впуская Айбаса внутрь дома. Грубые сальные свечи давали неровный, прыгающий свет, но неплохо освещали сидящую на привычном стуле принцессу. Сейчас на ней была женская одежда племени Поуджой, включая кожаные брюки и костяные гребни, украшавшие ее прическу. Но она сидела так, словно в приемном зале отца, принимая почетных гостей государства, будучи одетой в шелковые и шитые золотом одежды.
- Я бы сказала тебе , лорд Айбас, если бы считала, что кто бы то ни было из служащих твоему господину заслуживает такого приветствия.
- Ваше Высочество, я бы хотел... поговорить... - Айбас посмотрел на служанку, которая, казалось, не собиралась уходить.
- Я как-нибудь попрошу ее рассказать тебе свою историю, если позволит время, - сказала принцесса, - но вкратце - она родственница одного из воинов, погибших в ночь, когда меня привезли сюда. Он, как и его товарищи, все они погибли из-за какой-то нестыковочки в колдовстве Братьев. Так что можешь спокойно говорить при ней.
Айбас словно язык проглотил. Ничего себе! Если принцессе стало известно, что он не пылал дружескими чувствами к колдунам, не докатилось ли это и до других ушей?
Эх, была не была. В конце концов, если тебя могут повесить и за украденную чашу вина, то если красть, тогда уж целый бочонок!
- Если я правильно понимаю, ваш сын был вскормлен грудью одной из женщин племени поуджой. Следовательно, даже по законам равнины, он становится молочным братом племени. А по законам горных племен, молочный брат по степени родства уступает лишь единокровному.
- Я это знаю, - сказала принцесса.
Айбас был уверен, что она тщательно скрывала свое неведение, ибо мало кто из жителей равнины снисходил до того, чтобы хоть немного узнать о жизни горных племен, об их обычаях и законах. Если бы дело обстояло не так, Пограничное Королевство было бы более мирным местом.
Была она в курсе или нет, но роль свою принцесса исполняла великолепно. Айбас решил, что настало время следующей сцены этого спектакля.
- По законам Поуджой, молочный брат привязан к племени множеством нитей: прав, обязанностей, ограничений и привилегий. Среди всех этих законов есть один, которому следуют даже колдуны с тех дней, когда они впервые занялись своей звездной магией. Ни один человек из племени - мужчина, женщина, ребенок - никто из поуджой не может быть принесен в жертву чудовищу. Это возможно, только если он сам выразит согласие или совершит серьезный проступок, например оскорбив колдунов.
- Грудной младенец никак не может выразить свое согласие с чем бы то ни было, - резко ответила принцесса, а затем вдруг улыбнулась: - разве что, уснув, не доводя мать и кормилицу до истерики своим плачем.
Айбас молчал, пока не убедился, что принцесса ничего больше не собирается добавить. Она не произнесла больше ни звука, но Айбас видел, как все больше напряжения появлялось на ее лице, как она ни старалась спрятать от посторонних глаз страх за ребенка.
Затем борьба за то, чтобы не показать страх, сменилась другими чувствами. Айбас мог бы прочесть все ее мысли, словно они вычерчивались в воздухе в виде огненных рунических посланий.