Страница 12 из 78
Затем произошел такой случаи: 6 июня в городскую тюрьму поместили человека, который находился в одной камере с восемью другими заключенными. 12 июня, то есть несколько дней спустя, он заболел желтой лихорадкой и умер. Однако никто из его соседей по камере не заболел. Стало ясно: он не мог заразиться в камере, так как в этом случае заболели бы и другие. Инфекция не могла возникнуть в самой камере. Однако напрашивалось предположение, что в окно залетело насекомое и своим укусом вызвало у заключенного желтую лихорадку. Когда это предположение было изучено, возникло и другое: по-видимому, между инфекцией, то есть вероятным укусом насекомого (коль скоро оно является носителем инфекции) и началом заболевания должно пройти несколько дней.
В это время прибыл Финлей и передал Ласеару, который был в комиссии специалистом по насекомым, конверт с яйцами комаров, служивших, по его мнению, переносчиками желтой лихорадки. Для окончательного разрешения проблемы оставался один путь - эксперимент на человеке. Нужно, говорили врачи, подвергнуть больного желтой лихорадкой укусам заведомо здоровых комаров и потом, когда они досыта насосутся крови, посадить на кожу здорового человека и ждать. Это был очень опасный эксперимент, так как смертность от желтой лихорадки составляла тридцать, пятьдесят и даже семьдесят процентов. Таким образом, вероятность остаться в живых была не так уж велика. Никто не соглашался подвергнуть себя укусам комаров и тем самым опасности заболевания желтой лихорадкой. Поэтому члены комиссии решили проводить опыты на себе. Первый начал Ласеар. Ведь эта проблема занимала его давно, и, кроме того, как полагали, у него больше шансов на благополучный исход опыта, так как он много раз препарировал умерших от желтой лихорадки.
Итак, Ласеар посадил себе на руку комаров, сосавших перед этим кровь больного желтой лихорадкой. Успех был равен нулю. Тогда еще не знали, что должно пройти определенное время, пока вызывающий желтую лихорадку вирус разовьется в телах комаров. Именно поэтому Ласеар остался здоров. Несколько дней спустя он повторил опыт на добровольцах и на самом себе.
13 сентября 1900 года, когда он работал в госпитале Лас Анимас в Гаване, на его руку сел комар, и врач намеренно не согнал его. Он точно не знал, был ли это один из тех опасных комаров, на которых обращали его внимание Финлей, или какой-либо другой. Как бы то ни было, он спокойно дал себя укусить и ждал. Пятью днями позже Ласеар почувствовал себя больным и лег в госпиталь. Вечером его в первый раз знобило, через два часа озноб повторился. Затем температура поднялась до 40 градусов. Кэррол исследовал его кровь, предполагая найти в ней микробов малярии, но не нашел, исследовал еще раз, опять ничего не нашел. Однако он был теперь уверен, что это желтая лихорадка, и распорядился перевести Ласеара в изолированный барак.
Ласеар сам очень хорошо сознавал всю серьезность заболевания. Он передал Кэрролу все свои записи и устно сообщил те наблюдения и мысли о желтой лихорадке, которые еще не успел записать. Болезнь быстро входила в обычное русло. Кэррол написал впоследствии доклад о заболевании Ласеара, в котором говорится следующее: "Я никогда не забуду озабоченного выражения глаз тяжело больного коллеги, когда на третий или четвертый день я видел его в последний раз. Судорожные сокращения диафрагмы показывали, что предстояла пресловутая кровавая рвота, и больной знал эти симптомы слишком хорошо..." Последняя запись в истории болезни гласила: "Смерть нашего коллеги, о котором мы глубоко скорбим, наступила вечером 25 сентября".
Ласеар умер очень молодым, ему было всего 34 года. Он оставил двоих детей, младшего из которых никогда не видел. Кэррол посвятил ему в своем докладе следующие слова: "Он добровольно отдал свою многообещающую жизнь для того, чтобы тысячи людей в странах юга не умирали".
Его память почтили особым образом. Правительство Соединенных Штатов назвало его именем батарею береговой артиллерии в Балтиморе, а когда Рид создал новый лагерь больничных бараков, он назвал его "Кемп Ласеар". Здесь борьба против желтой лихорадки была доведена до конца.
Но еще до болезни Ласеар участвовал в опыте, который поставил на себе Кэррол. В конце лета Рид должен был покинуть станцию по борьбе с желтой лихорадкой, чтобы сделать в Вашингтоне доклад о своих работах. Он оставил поручение продолжать работы, и Кэррол, этот бравый солдат, сейчас же явился к Ласеару и предоставил себя в его распоряжение для проведения опыта. Он хотел дать комарам Ласеара искусать себя после того, как они напились крови больного желтой лихорадкой.
Нет сомнения в том, что Кэррол также является личностью, достойной романа. Он был на три года моложе Рида, родился в Англии, в возрасте пятнадцати лет уехал в Канаду, где работал дровосеком в дремучих лесах.
В 20-летнем возрасте он вступил в североамериканскую армию, конечно, простым солдатом. Но в его полку был военный врач доктор Пильчер, который распознал в Кэрроле незаурядную личность. Он добился, чтобы Кэррола прикомандировали к нему, и начал обучать его медицинским знаниям. В 1886 году он смог приступить к регулярным занятиям медициной и, наконец, стал доктором в Балтиморе. Потом его - Кэррол все еще был солдатом откомандировали в военно-медицинскую академию, где он познакомился со своим начальником доктором Ридом, оказавшим большое влияние на его судьбу. По распоряжению Рида его включили в состав комиссии, которая отправлялась на Кубу.
Эксперимент, для которого Кэррол предложил себя, был проведен 27 августа. Несколько дней спустя у него начался озноб, и Ласеар положил его в палату для больных желтой лихорадкой. Кэррол тяжело заболел. В диагнозе желтая лихорадка можно было не сомневаться. В течение нескольких дней Кэррол находился в смертельной опасности, затем наступило улучшение, жар спал, и он был спасен для своей семьи и науки.
Сохранились некоторые записи, составленные им для своего шефа, главного врача Рида. В первые дни после укусов подозреваемыми комарами Кэррол еще сохранял шутливый стиль: "Если в теории комаров есть нечто верное, то я получил порядочную дозу желтой лихорадки". После выздоровления он писал: "На основании собственного опыта я могу горячо рекомендовать применение в первой стадии болезни непродолжительных горчичных ванн для ног, как это считали полезным еще Штернберг и почти все другие исследователи проблемы желтой лихорадки. В моем случае они были применены впервые на третий день болезни, и я никогда не забуду их действия. Через полчаса после ножной ванны я почувствовал, лежа под тяжелыми серыми одеялами, внезапную острую боль и спазмы в сердце. Было такое чувство, словно сердце растет и ширится и через мгновение, когда наступит момент расслабления, остановится совсем. К счастью, это состояние длилось недолго. Это был единственный раз, когда я чувствовал, что моей жизни грозит опасность".