Белая таежка

- И это в благодарность за его спасение? - Профессор кивнул на Кольчу, не переставая улыбаться.

А тот ни бе ни ме. Все еще под медвежьим чебурахом, что ли? По-моему, напугали мы его больше, чем Профессора. Тому-то хоть бы хны. Смотрит на нас так, как смотрят взрослые на расшалившихся детей, когда шалости их переходят все границы.

Вид Профессора и эта его невинная улыбочка так меня ошарашили, что я на какое-то время даже укусы муравьев перестал чувствовать. А тут еще Кольча зудит:

- Галя, Миша, давайте разберемся. Олег Аркадьевич профессор, историк. Он ищет Золотую Бабу...

Что это еще за баба появилась? Золотая!..

Умаслить успел, тварюга, Колокольчика. А мы-то старались скорей спасти его, на смертельный риск пошли!.. Думали, он тут от страха загибается...

- А ты помалкивай! - обрезала Галка Кольчу. Да еще так на него зыркнула, будто хотела добавить: "Без сопливых обойдемся!"

Мне кажется, что она тоже опешила, когда увидела повернувшегося к нам Профессора. Но по тону ее я сразу понял, что она не отступит.

- Миша, обыщи его! Ну чего ты топчешься?..

Я стал остывать от того накала, в котором пребывал с момента броска к ружью, кожа моя обрела чувствительность. Муравьи, набившиеся под одежду, грызли меня, наверное, с еще большим ожесточением, видя, что я никак на их укусы не реагирую. Корчась и извиваясь всем телом, я бросил "профессорское" ружье на траву и стал раздеваться.

- Муравьи сожрали! - сдернул я с себя куртку, рубашку, потом штаны.

- Все не слава богу! - пробурчала недовольно Галка.

А я, приплясывая, сметал с себя беспощадных мучителей. Трясти одежду нет времени. Пошел к Профессору в одних плавках.

Холеная бородка с курчавинкой, усы - волосок к волоску: русые, красивые. Следит за собой Профессор даже в тайге. Поглядывает на меня так, будто я у него собираюсь под мышками почесать: вот-вот прыснет со смеха. Поднятые вверх руки от усталости уже шевелиться начинают, дрожать. Ладошки белые, пухлые длинные пальцы, тонкие запястья... Никогда бы и не подумал, что такие бандиты бывают.

"Да он же как сыр в масле катается, если уже не первый год золотишко промышляет!" - думал я, не без робости ощупывая его карманы.

Сопротивляться или возмущаться Профессор и не думает. Наоборот, он даже поворачивается ко мне так, чтобы я скорее заканчивал эту процедуру. Он со мной как с ребенком забавляется. Кольча видя, что мне некуда положить изъятые у Профессора вещи, оказывает услугу: приносит мою кепку. Свою он потерял, как я уже говорил. Я первым делом вытащил у Профессора из ножен охотничий нож. Дорогой, с белой костяной рукояткой.

- Вот тут еще один, - забывшись, Профессор опустил одну руку и коснулся пальцами узенького набедренного кармашка.

- Руки! - рявкнула жестко Галка.

Палец ее лежал на спусковом крючке. Ружье было наставлено прямо в грудь Профессору. Я старался держаться немного в стороне.

- Осторожнее, девочка, - попросил Профессор, подняв руку. - Ружье раз в год само стреляет.

А в голосе его ни страха, ни малейшей тревоги или волнения.

42

Когда я закончил обыск, Галка позволила Профессору опустить руки и сесть, а мы расположились напротив шагах в двадцати. Я оделся, положил рядом с собой трофейное ружье, Галка мое принесла. Села она так, чтобы Профессор все время был у нее перед глазами, и на колени положила двустволку.

Из карманов его я выгреб американские сигареты "Кент", газовую зажигалку, изящную записную книжку-алфавит в кожаном переплете, авторучку фирмы "Паркер" с золотым пером, красивый шариковый карандаш пузатенький, видать, с толстым стержнем, долгопишущий, плоскую бутылку-фляжку коньяку и стопку визитных карточек. На карточках в типографии красивыми письменными буквами было напечатано: "Профессор Залесский Олег Аркадьевич", и шли рядком номера телефонов: служебный и домашний. Домашних оказалось даже два - второй загородный. Дачный. А в документах значилось, что кандидат исторических наук профессор Залесский Олег Аркадьевич командируется в северные районы Иркутской области для завершения работы над докторской диссертацией. 10 июня в Киренске отмечено командировочное удостоверение. Скрепкой к нему билеты прижаты - от Москвы до Иркутска и от Иркутска до Киренска, квитанции из гостиницы, счета на телефонные переговоры... Все чин-чинарем!

- Вот так штука! - тихонько шепнул я Галке и показал глазами на профессорское ружье, на ложе которого была привинчена серебряная пластинка: "Дорогому коллеге профессору Залесскому О. А. в день его сорокалетия от преподавательского состава НИИ".

- Туфта! - досадливо бросила Галка шепотком. - Липа!..

Я такого поворота дела никак не ожидал. У меня даже сердце екнуло, как это бывает, когда ступишь на твердое место, а нога неожиданно для тебя не находит опоры.

Кольча посапывает в две дырочки с оскорбленным видом. Дескать, моя хата с краю, я ничего не знаю. Как хотите, так и расхлебывайте эту кашу, вы сами ее заварили.

Он и сел-то не рядом с нами, а чуть поодаль.

Галка нисколько не смутилась, просмотрев документы бородатого, даже бровью не повела.

- Золотишком интересуетесь, товарищ профессор? - желчно спросила она, налегая на последнее слово.

Кольча хотел что-то сказать ей, поднял на нее глаза.

- А ты сиди и не вякай! - сурово отбрила она его. - Горе луково!

Он буркнул что-то себе под нос и сконфуженно умолк.

Галка выжидательно посмотрела на бородатого. "А ну-ка попробуйте выкрутиться! - было написано на ее лице. - Заранее предупреждаю, со мной этот номер не пройдет!"

- Да, вы угадали, девочка, - благодушно улыбнулся бородатый. - Но лишь отчасти. Я ищу золото, так сказать, в отлитом виде. Ваш коллега уже об этом упоминал.

- Хватит темнить! - оборвала его Галка.

- Я вполне серьезно, без шуток, ребята, - невозмутимо продолжал бородач. - Ищу изваяние, Золотую Бабу. Это величайшая историческая ценность, ребята.

- Вы читали про нее что-нибудь? - ввернул Кольча.

- Помалкивай! - отмахнулась Галка, даже не поглядев в его сторону.

Она тоже разозлилась на Колокольчика. Сами посудите: мы переживаем, мучаемся, на животе столько проползли, чтобы спасти его, страхов набрались по горло, а он тут вась-вась с этим типом. Нашел кого слушать! Да все его бумажки, может статься, для того и собраны, чтобы пыль в глаза пускать таким простачкам, как мы. Все, баста! Мое колебание кончилось, я на стороне Галки.

- А где ваш Гурьян? - едко ввернул я.

- Гурьяна я отправил в эвенкийское стойбище. - Профессор не выказал ни малейшего смущения или удивления.

- Зачем? - подхватила Галка.

- Там живет древний шаман, у которого можно кое-что выпытать о Золотой Бабе. С годами он стал забываться, не очень строго контролирует себя.

Опять он про эту Золотую Бабу. Я не удержался и нагнулся к Колокольчику:

- Что за бабу он тут приплел?

- Древний идол, - обиженно бросил Кольча.

- Когда вернется Гурьян? - продолжала допрос Галка.

- Думаю, что дня через четыре.

- Он ваш ассистент? - вставил я шпильку Профессору.

- Нет. Проводник.

- Где вы с ним должны встретиться? - опять повела Галка.

- У Священного кедра.

- А где этот кедр?

- Здесь, недалеко. Вы его уже прошли.

- Давайте сходим, поглядим, - подал голос Кольча. - Там же пожертвования всякие. Что-нибудь возьмем для школьного музея.

- Нет, ребята, брать я вам ничего не позволю, - решительно произнес Профессор.

Галка даже фыркнула.

- Прям уж!

Весь в наших руках, он, обезоруженный, и еще распоряжается!

- Скоро шаманы должны привезти сюда на большое мольбище Золотую Бабу, - сказал бородатый. - Если они заметят, что кто-то побывал у их святыни, торжество будет перенесено куда-нибудь в другое место. А это значит, что Золотая Баба опять ускользнет от нас. И кто знает, быть может, навсегда, если не на столетия. О том, где она хранится, знает, один-единственный человек, который перед своей смертью передает ее назначенному старейшинами новому хранителю. Но ведь смерти бывают и внезапные...