Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 26 из 81

Из медных труб струилась вода, горячая и холодная, в глубоких ваннах, каждая с небольшой пруд, она смешивалась и, вытекая сквозь мелкие отверстия в стенках, уходила через сливные дыры в полу. Для тех, кто любит погорячей, в отдельной каморке из короткой трубы горячий пар бил в потолок. Но только Верт и Болк, который прихватил с собой невесть откуда добытый букет из веток с сухими листьями, направились в каморку и исчезли в раскаленном облаке. Звуки, которые шли оттуда, напоминали шлепки по тесту, перемежаемые довольным уханьем.

Оказавшись рядом с Варсаком, я тихо спросил у него, о каких сражениях говорил наставник. Варсак приложил палец к губам, а потом слегка кивнул в сторону широких каменных скамей с подогревом, на которых обсыхали гоплиты. Завернувшись в простыни, мы вышли в предбанних. Здесь никого не было, и Варсак быстрым шепотом сказал, что об услышанном надо помалкивать, и что на самом деле люди и соратники давно уже воюют на многих мирах со всякими тварями, разумными и не очень, только это великая тайна. Простолюдинам не следует знать о битвах, чтобы не было лишних сомнений и страхов, не знают про то и многие из высших каст, только мы, удостоенные посвящения в тайну…

Тут появились неулыбчивый Шитан, за ним вышел его оруженосец Го, и Варсак замолчал. Но сказанного хватило, чтобы в очередной раз понять, что назад дороги нет — я оброс тайнами, как навоз грибами.

Два дня мы провели в доме без окон. Нас держали в длинной узкой комнате с двумя рядами кроватей вдоль стен. Кормили чуть ли не десять раз в день, снова водили в баню и велели отдыхать, хотя не было причин для усталости. Попытки выведать у Го, знает ли он о моих злоключениях у безумцев и не имеет ли он к тому касательство, успехом не увенчались — спросить прямо я не решался, а на все хитрые вопросы он только недоуменно щурился.

Утром третьего дня нас угостили каким-то неаппетитным варевом, от которого всех мощно пронесло. Укромную комнатку с рядами круглых отверстий в полу мы навещали не раз и не два. Только к вечеру желудки наши успокоились. На ужин ничего, кроме теплой воды, не дали, заснуть под бурчание пустых животов было нелегко. Я долго ворочался, потом разглядывал в тусклом свете ночного светильника надписи и рисунки на стенах, оставлены теми, кто жил здесь до нас. По большей части это были бранные слова, инициалы, пояснительные надписи на множестве языков и стрелки, указывающие на голых баб с огромными сиськами и бездонными промежностями. Мое внимание привлекло изображение осьминога, который в щупальцах держал какую-то штуку, напоминающую весло и похожую на метатель, каким его рисуют дети. Надпись рядом обещала истребить всех головоногих уродов и тем самым отомстить за погибшего брата.

Все это было очень странно: нас учили с детства, что всякая жизнь священна, что убивать без надобности нельзя и букашку, все живое имеет право на жизнь и все такое прочее весьма высоким слогом. Ну, когда припрет, а рядом нет хранителя жизни, быстро забудешь Скрижали Первого Ментора, если комары донимают или живого мясца не в сезон захотелось. А вот на человека руку поднять… Десять раз подумаешь, прежде чем кулаки или нож в дело пустишь! Но кто бы мог предположить, что мне, почтенному семьянину…

Э, чего там говорить — где теперь я, а где семья! На глаза навернулись слезы, веки стали смыкаться, щупальца осьминога зашевелились, он поплыл на меня, угрожающе размахивая метателем, зеленые волны вздымались все выше и выше, меняя цвет на черный… Утром всех поднял сиплый рык наставника Чомбала:

— Вы что, спать сюда прибыли, срачкуны?!

Вместо завтрака опять накачали пустой водой. Верт слабым голосом сказал, что нас, по всей видимости, отправляют на битву с вечно голодными демонами снегов мира Дронд, и он теперь может загрызть парочку не очень костлявых демонов, а Болк добавил, что он и костям будет рад, если на них останется немного мяса. Разговоры о еде вызвали у меня стон, Варсак усмехнулся, но, тут же схватившись за живот, исчез в укромной комнатке.

Невысокий гоплит с густыми темными бровями, имени которого я не знал, не глядя на Верта, спросил небрежно, откуда тот знает о тварях мира Дронд и когда это ему удалось там побывать. Верт набычился — а глядя на него, и Болк засопел угрожающе — и поинтересовался в ответ, не из славной ли когорты бдительных братьев паутины прибыл сюда уважаемый друг по фаланге, и за какие упущения в службе он был низложен в чине и звании? Тут вскочил густобровый и предложил Верту обменяться парочкой ударов палками или чем угодно, если у него, Верта, есть к нему еще глупые вопросы.

Все оживились в предвкушении доброго развлечения, но нижняя створка двери вдруг хлопнула об стену и перед нами возник соратник наставника Чомбала. Я заметил, как Верт уставился на него, морща лоб, и зашептал что-то вроде «хорошая собачка, подойди ко мне». Оруженосцу смеяться над гоплитом нельзя, и я с трудом подавил улыбку. Управиться с соратником ему не удалось — то ли выучка плоха, то ли соратник хитро натаскан и чужих команд не признает. Интересно, где Верт собак видел? Их же давно извели, они с соратниками никак не могли ужиться. Может, в его краях дикие псы еще водятся?

Вскоре появился сам наставник Чомбал и велел собираться. Оруженосцы бросились к шкафам за доспехами и оружием, но он махнул рукой.

— Там, где мы с вами разомнем суставы, эти дымные пукалки не будут нужны, — обещающе сказал он. — Вот и проверим в деле, кто на что годен!

Проверить ему не удалось, он первым погиб на Кхаанабоне. Но тогда мы еще не знали своей судьбы, да и были слишком голодны и слабы, чтобы задумываться о ней.

Широкий наклонный коридор, по которому Чомбал вел нас вверх, пересекали узкие проходы, из которых наставники выводили свои десятки. Мы пристроились к группе, облаченной в зеленые облегающие одежды, наш цвет был синий, а когда я оглянулся, то в глазах зарябило от разных цветов — за нами тянулись десяток за десятком и конца не было видно этой колонне.

Поднялись на следующий ярус. В круглом зале с множеством дверей по периметру нас развели соответственно с цветными квадратами над косяками. Пройдя сквозь короткий неосвещенный коридор, мы оказались в большом помещении с высоким потолком. Красные светильники напомнили мне родильные дома, а когда я увидел стоящие вдоль стен большие яйцеобразные чаны, к которым подходили тонкие и толстые трубы, колени у меня подогнулись — в какой-то миг я вообразил, что сейчас всех пустят на питательный раствор. Но мысль, что для этого не надо было столько времени возиться, обучать и в баню водить, несколько приободрила. Наверно, страх был заметен на многих лицах, потому что наставник Чомбал рассмеялся и сказал почти ласково:

— Что, страшно? А как насчет этих красавцев? И указал пальцем за наши спины.

Мы обернулись разом. От неожиданности Болк громко икнул, а я вздрогнул и невольно вскинул руки, защищаясь. Над нами грозно нависали большие, очень большие соратники. Они стояли в ряд, в черной хитиновой броне неяркими пятнами отражались светильники, их могучие шипастые голени возвышались над кольцами верхних сегментов, а вместо крыльев вперед вытянулись длинные суставчатые лапы с огромными клешнями, которыми можно было перекусить любого гоплита вместе с доспехами. Даже если вытянешь руку, и то вряд ли дотянешься до середины его туловища.

— Такой сожрет тебя и не заметит, — проговорил Верт.

— Чем это сожрет? — отозвался наставник. — Кажется, я зря назначил тебя десятником.

Приглядевшись, я заметил, что головы-то у соратника нет! Там, где полагалось быть крепким жвалам, антеннам, глазам и всему прочему, зияла дыра, из которой выпирали толстые и тонкие жгуты, а концы их были обернуты в белую ткань и густо вымазаны радужно переливающейся слизью.

Наставник Чомбал указал на крайнее тело безголового соратника и сказал, что этот боец предназначен ему, а остальные нам. Я содрогнулся. Мне еще не доводилось быть сращенным, хотя для многих миров нам накачивали мышцы или укрепляли кости. Судя по тому, как перекосился Болк, ему это тоже пришлось не по вкусу. Варсак немного побледнел, а Верт как ни в чем не бывало подошел к ближайшему бойцу и похлопал его по сегменту.