Аз буки ведал

- Но мне нужно было бы дождаться хозяина.

- Анюшкина? Он все поймет. - Светлана широким жестом сняла свою кепку, встряхнула остриженными по плечи волосами с темными корнями у пробора, подошла к веранде и повесила ее на ухо идола с Пасхи. О, как эффектно! Местная примадонна.

Едва Глеб захлопнул дверь, "Нива" рывком пошла на разворот. От неожиданности он навалился на ее плечо. Краем глаза поймал таким же краем выраженное задиристое удовольствие. Ну-ну. Сильнее на всякий случай вжался в спинку. Светлана вела машину не то чтобы неумело, нет, как-то не щадя. Не сбавляя газа, она слетала в ямки, заставляла выпрыгивать на гребнях подъемов. Слишком резво взяли вброд крохотную речушку: брызги высокими веерами раскрылись по сторонам. Жаль, что не залили двигатель. Очень жаль...

Полевая дорога слилась с более наезженной. Они с полчаса ехали по мелкому плотному леску, как по тоннелю, как вдруг внизу открылась глубокая ступенчатая пропасть. Светлана, не сбрасывая газ, заложила резкий поворот. Узкое темно-заросшее частым лесом ущелье над довольно крупной рекой, расплескавшейся там, в сумрачной глубине. Красота-то! Сколько он уже видел, а тут все новое и новое. Острые тонкие ели с плотно усыпанными шишками верхушками - синие, словно из детской книжки, а по всему краю дороги граненые обломки зелено-голубых базальтовых скал изукрашены разноцветными мхами. По противоположному склону - цепь таинственно чернеющих пещер... Чуть помедленней бы, кони! Но кони были привередливые. Планы и панорамы сменялись быстро, едва успевая резануть по сердцу пронзительными сочетаниями линий и красок. Это мешало сосредоточиться, мешало переключить сознание на приуготовление к приближающемуся неизвестному. Глеб усилием заставил себя не смотреть в окна. Внутри салона все было как-то по-женски: пластмассовые цветочки вокруг зеркала, шторочки на задних окнах, блестящая наклейка "не курим!", чистые белые подголовники. Машина была не казенной. Он покосился на худую загорелую руку с длинными пальцами - ногти острижены. Светлана всю дорогу молчала. Играла? Чтобы он первым вопросил о пророчестве: а что там? Да, ему было тревожно. И конечно же, он очень бы хотел расспросить эту провинциальную сивиллу о неизбежном, но... Но он уже поддался условиям ее игры. Он же москвич, между прочим. Это же почти титул, а не кот чихнул, милочка...

Короткобазовая "Нива" заскакала по кочкам. Глеб выразительно поморщился. Светлана ударила по тормозам, машину занесло, развернуло поперек дороги. Движок заглох, и их успело стянуть за крутую обочину. Ну-ну! Теперь уже он открыто наслаждался ее беспомощностью. Ну-ну!.. Она рывком включила пониженную, ударила по педали. Машина медленно, ревя, выбралась из кювета и выехала на середину.

- Если вам страшно, можете сесть за руль.

Это был уже не вызов, это было откровенное отчаянье - надо же, столько красивых лихих километров просто рассыпались на каких-то кочках! Стоило ли ей столько рисковать, чтобы потом так просто растерять свое превосходство.

- Послушайте. Давайте просто: что вам надо мне доказать? Я и так здесь никто. Меня и так любой может безнаказанно унижать, вытирать о меня ноги. Каждый поросенок смеет мне тыкать, хлопать меня по плечу. Да просто вымогать последние деньги! И все потому, что я потерял... да не потерял, а у меня украли, и даже не украли, а ограбили, отняли документы! Я попадаю в одну за другой идиотские ситуации, и в ваших милых палестинах уже каждая бабка знает, что меня хотят убить за то, что я даже не собираюсь делать! А теперь еще вы здесь пытаетесь реализовать свои женские комплексы. За что? Зачем? Я тут при чем? Я уже давно на все согласен. Да, я в полном дерьме, я никто! Даже больше, я согласен: "ты на свете всех милее, всех прекрасней и белее"! Что мне еще признать? Что?!

- А вот бить по панели не надо. Мне, между прочим, от вас тоже не много нужно. Меня просто попросил один человек помочь вам. Человек, которому я не могу отказать. И мне все равно, что вы там пережили, что там вас заставляет терпеть похлопывания по плечу. Если вам кто-то угрожал убийством, можете подать заявление в установленном законом порядке, не устраивая истерик.

Статус-кво был восстановлен, она опять почувствовала свое превосходство. Как просто-то: да, он совершенно честно не знал, что с ним будет в самом ближайшем будущем. Все его прощупывания и вопросы в виде жалоб и возмущений прошли мимо цели. Глеб согласился на другой путь:

- Простите. Сорвался. Очень ваш участковый меня вымотал.

- Он да, такой достанет.

Машина мягко стронулась.

- Мне кошка дорогу перебежала. А хвост у нее длинный-длинный.

- Что ж вы спиной дорогу не перешли?

- Спешил очень.

Она впервые посмотрела на него без вызова. Просто молча спросила "почему?".

- Спешил к телефону. И точно: друг у меня в Красноярске пропал. До сих пор не знаю, что с ним. У него там мать одна.

Она опять внимательно посмотрела на его профиль. И это было уже приятно.

- Тогда мы прямо сейчас к почте проедем. И вы позвоните.

- У меня деньги в пиджаке у Анюшкина остались.

- Какие проблемы? Отдадите, если не сбежите от Джумы.

Позвонить - это было бы здорово. И потом неплохо было бы и сбежать. Но документы! И эти анкетные данные у участкового. Для кого они? Скорее всего, для пастушков с автоматами... Плохо или не плохо? Теперь-то уже охотники могли бы и смениться - чемодан утерян... Хоть в Москву возвращайся.

- Алло! Евгения Корниловна? Алло! Евгения Корниловна!

Там, в сказочной дали что-то хрустело и хрипело, но голоса не было. Глеб чуть не выпрыгнул из кабинки:

- Ничего не слышно! Не соединилось!

И снова в трубку:

- Алло! Алло! Евгения Корниловна! Алло!

Прямо в ухо вдруг запищал хорошо слышимый старушечий голос:

- Кто это? Кто?

- Это Глеб! А где Евгения Корниловна?!

- Какой Глеб? Евгеши нет дома.

- А где она?

- А кто это?

- Глеб. Друг Володи.

- Друг? А Володя в больнице. И Евгеша у него.

- Володя жив!

- В больнице, в больнице он. И Евгеши нет. Попозже звони.

Вредная бабка положила трубку, но это было теперь не важно. Володя нашелся. Это главное. Хоть в одном месте просветлело. В восторженном настроении он у всех на глазах с легким изысканным полупоклоном поцеловал ручку Светлане. И даже не заметил, как она вздрогнула.

- У вас все обошлось? - Она нажала на "вас".

- Я на небе. И это из-за вас! Чем мне отблагодарить? Желайте!

Они спускались по ступеням, а в окне торчали любопытные. Светлана села в машину, задумчиво смотрела сквозь стекло на Глеба, забыв открыть ему дверцу, а он стоял улыбаясь, тоже забыв ее об этом попросить. Она поморщилась своим тайным мыслям, рывком дернула задвижку: - Садитесь скорее.

- Так чем же отблагодарить?

- Поужинайте у меня.

- Вы хотите еще больше подавить меня своей щедростью?

- Нет. Просто принять у себя московского гостя престижно.

После такого стоило прикусить язык. Собственно говоря, кого касались его радости и беды? Она просто исполняет чужую просьбу. Стоп! Чью? Семенова? Ну да, конечно, его. Не надо больше загадок. А надо побольше ответов. "Нива" опять вывернула на главную улицу и направилась вдоль мелькающей слева за крышами Катуни. Проехали строящийся деревянный храм. Глеб, оглядываясь, вывернул шею, но не смог ничего толком рассмотреть: рабочие поднимали леса, но купола еще не было. Когда село почти уже кончилось и по бокам тянулись только картофельные огороды, Катунь вдруг широко открылась на остро играющем солнцем повороте, с небольшими каменными островками на перекате, с далеким навесным мостом на фоне высоких, голубеющих уже приближающимся вечером вершин... Здесь, на отшибе, стояло пять-шесть новостроенных домов. Дорогих домов. По местным понятиям - очень.

По не укатанной еще щебенке машина поднялась прямо к железным воротам двухэтажного особняка. Огромная усадьба, не менее чем в полгектара, начинаясь большим ухоженным яблоневым садом, потом делилась множеством грядок и уходила вверх, к поросшему смешанным лесом склону невысокой горы, деревянной изгородью, внутри которой вольно паслась белая лошадь.