Голос жизни

Увы, сердолик не заиграл. Отползая, Ольга читала в глазах Лиды оценку Ерофея: толстоват, лысоват, глуповат, странноват. Суффиксы эти Ольгуша сама применяла в юности. Значит, вся тончайшая, ажурная ее матримония рухнула!

Шилозадый Костя принес букет огромных роз - победительный такой! Не знали, куда его поставить.

- Квартирка-то у вас тесна по-прежнему, а друзей все больше! Как мы рассядемся, каторжное дело!

- Юля, не волнуйся! Теснее круг друзей! - Ольгуша пригласила всех к столу.

- А мы нынче новую квартиру купили...

Ну, что ж, пусть Юля хвастается, - думал Гамлет, прижимая локоть жены, чтоб молчала. Богатство - это тоже способ быть значительными.

В это время еще ввалилась толпа гостей: Елизавета с мужем, Витя с растерянной улыбкой и охранник Тимофей с бутылкой "Мартини". "Ко мне пришли. Я существую!" Гамлет оглядел всю компанию, которая образовалась, чтобы помочь друг другу почувствовать, что они есть! И дать другим кусочки сил почувствовать это же самое.

Агрессивно-помогающая Любочка на пол смахнула торт, стоящий на табуретке в кухне, и предложила Тимофею место рядом с собой. "Любить саморастворяюще", - пронеслось в голове Гамлета.

Катя взяла слово для первого тоста, когда она успела так ярко накрасить губы, думал Гамлет, кажется: они сейчас улетят. Это мешало слушать, но пару строк про себя он уловил.

"...и долго будет тем любезен он народу,

что улучшал уральскую природу..."

- Такое вино надо по молекуле цедить, - воскликнул Гамлет. - Жаль, что горло у нас слишком широкое!

Ольгуша поведала гостям: сегодня брала кастрюлю из холодильника оттуда выпало сердечко из картона, на нем надпись: "С серебряной свадьбой!" Доченьки написали.

- Ты нам зубы не заговаривай! - агрессивно погрозила вилкой Любочка. Горько!

"Неужели нам будет горько, - думал Гамлет. - Один глаз у Любонки опять горит лаской, а второй - тоской". Он припал губами к губам жены.

"...раскупоривать дни... с тобой... всегда!" - в голове у Ольгуши писалось то, что не может видеть видеокамера Рауфа.

- Вино такое мягкое, словно изнутри деликатно постучалось и спросило: "Можно ли вступить с вами во взаимодействие?" - тихо сказала Инна.

- Тебе можно только три глоточка, дочка!

- Мама, я знаю... Галина Дорофеевна, салат берите!

Частицы салата, сбежавшиеся в глубокой зеленой посудине, властно намекали шумящим вокруг гостям брать с них пример: показывать из себя самое наспевшее, сокровенное.

Ольгуша призвала выпить за то, что все вместе "мы были лучше, чем по отдельности, как эти овощи в салате!".

- Умом Ольгушу не понять, аршином общим не измерить!..

"Расслабились - пошлость полезла", - читалось на лице поэта Ерофея.

- Товарищ зав. штопором, откройте и эту бутылку!

- Я осязаю бутылку двумя руками уже, когда наливаю, - бормотал Игнат. - Мама, не беспокойся, шутка. Вон грачи прилетели!

Это из коридора маячила Кирюта в новомодной шапочке с бантиком-хвостиком сзади и околышком-клювом спереди. Такие шапочки назывались "Грачи прилетели". Кирюту посадили на тумбочку, убрав телефон.

- Игнат, ты помнишь, как ты шнурки зубами развязал - в детсаду у девочки любимой?

- Кирюта, ты хоть знаешь, сколько таких шнурков ждет его впереди? Гамлет чокнулся с нею. - Пребудем!

- Пребудем с вами!

- Тост! Гамлет, ждем от тебя... настоящий тост где?

- За то, чтоб мы давали людям больше, чем брали!

- Хорошо! А спектакль?

- Спектакль! Спектакль! - зашумели неконтролируемые гости, привыкшие к сценкам, которые сочиняли и разыгрывали три сестры, три дочери Гамлета (не путать с королем Лиром!).

Появилась Лида, семь диагнозов, переодетая в Станиславского.

- Не верю! Не верю, что вы прожили четверть века вместе! Не верю, что вырастили четверых детей! Это не ваши дети - понятно: с улицы их затащили. Плохо они играют ваших детей. Признавайтесь, чьи вы дети!

Один поэт Ерофей не смотрел спектакль, а работал вилкой в стиле русского экскаватора. Хуже Штыкова, думал Гамлет, тот хоть раз в жизни что-то приятное соизволил сказать.

- Не верю, что это ваши дети! Сколько вы заплатили статистам? Не верю, что у Ольгуши нет седых волос!..

- Ой, я вам сейчас жаркое принесу! - всполошилась Ольгуша.

- Назревает страшный конфликт хорошего с лучшим - будет еще жаркое!

- Давайте выпьем за то, чтоб все конфликты были только такие!

Тосты то и дело показывали свои юркие головки, желая оплодотворить застолье. Кто-то неизбежно цитировал Бродского: "Подруга милая, кабак все тот же..." Захмелевшая Ольгуша вдруг громко пообещала:

- Ой, я вам сейчас яйцо Бродского покажу!

- Почему одно, а не два?

- Правое или левое?

- Да с выставки... мне каталог прислала московская кузина! Там все гении в виде яиц: Модильяни, Пикассо... Бродский!

Она рылась в тумбочке, но ничего не находила.

Вдруг поэт Ерофей подошел к Гамлету и, показывая на пейзаж в рамке, сказал:

- Убери тетеньку!

Гамлет не успел это как следует понять, потому что подошел друг Штыков и стал бурить скважину своего разговора. Правый глаз у него - Аверинцев, левый - Гаспаров.

- Ты, Гамлет, помнишь, что с женой Лота было?

- Как сейчас вижу...

Поэт заорал благим матом:

- Всем стоять раз и навсегда! Всем! - внутри лица Ерофеея двигалось и шевелилось еще одно лицо. - Стоять, я сказал!

- Держите меня четверо, как говорят в народе, - расправил плечи охранник Тимофей.

Белая, как стая гусей, Ольгуша хотела увести поэта в другую комнату.

- Стоять! - крикнул он.

- А ты скажи это своему члену, - бормотал Сан Саныч. - У нас тут ни у кого нет такой надобности.

- Молчатъ!

Хамство - это черновики жизни. Берутся первые попавшиеся слова, делаются первые попавшиеся поступки, думал Гамлет (в который раз).

Ерофей достал записную книжку и стал читать свои стихи: "Вагина километровой глубины..."

- Ты парашютом-то запасаешься? - спросил Костя. - Все-таки километр!..

- Каторжное дело, - вздохнула Юля (первый раз к месту).

- Мы вам сладкое несем, сладкое! - восклицали три сестры. - Сейчас у вас начнется сладкая жизнь.

- ...километровой глубины... - повторил поэт, хватая Инну за беременный живот.

Ожесточась, Гамлет заорал в лицо Ерофею: "Что ты делаешь - у нее есть муж!" - "Где? Покажите".

- Какой торт оригинальный - полумесяцем! - восхитилась Елизавета, ангел. - Эта убывающая лужа - годы наши убывающие... Кто придумал?

Вита за полтора часа до этого уполовинила на кухне торт! Хорошо, что видеокамера Рауфа в это время была далеко... Инна срезала следы великолепных собачьих зубов и оформила все в виде полумесяца.

Вита излучала: "Я не на столе взяла, нет".

- Молчать! - закричал Ерофей, сияя глазами и зубами - белокурые его волосы разметались, он был прекрасен и орал: "Идите на..."

В это время зазвонил телефон:

- Это аварийка?

- Нет, вы ошиблись, - Гамлет одной рукой схватил кричащего, a другой хотел положить трубку.

- У вас там тоже что-то прорвало? - спросили из трубки.

- Да, прорвало тут одного.

Ерофей сзади набросился на Иру и чуть не сбил ее на пол, пытаясь дотянуться до груди. Ира, правда, устояла, но чай из ее чашки вылился прямо на платье Галины Дорофеевны. Все забегали: соль, халат, не ожог ли? Галина Дорофеевна отмахивалась: ничего страшного, отстирается.

И снова зазвонил телефон. Опять, наверное, аварийку вызывают. Гамлет взял трубку.

- Гамлет Эльбрусович? Я вам звоню по поручению Бориса Николаевича Ельцина.

- А ваша фамилия не Путин случайно?

Все замолчали.

- Я вас поздравляю с серебряной свадьбой! - сказал Валерик (наконец-то Гамлет узнал его голос).

Н-нда... трогательно. Наверное, его Людовик вдохновила... спасибо!

Но Ерофей! Надо его редактировать... Да, ждали стихов, а словно беззаконное светило взрывается! Бомбу вонючую подкладывает под вечер...