Страница 2 из 11
- Мы и сами иногда рисовали, - пояснила леди.
- Неловко об этом говорить, - продолжал ее муж, - но нам совершенно необходимо найти какую-нибудь работу.
- Мы, правда, _не слишком_ молоды, - призналась жена, вымученно улыбаясь.
Затем муж сказал, что мне, может быть, надо больше узнать о них, и вручил визитную карточку с именем "майор Монарк", которую вынул из аккуратной записной книжки (все вещи у них были новые и чистые). Карточка выглядела внушительно, но я не смог извлечь из нее никаких дополнительных сведений; впрочем, мой гость тут же добавил:
- Я вышел в отставку, а потом с нами случилось несчастье - мы потеряли все наше состояние. Больше того: мы находимся в весьма стесненных обстоятельствах.
- Это мучительно... и очень тяжело, - сказала миссис Монарк.
Видно было, что они стараются держаться скромно, боятся, как бы в их словах не проскользнула сословная спесь. Я чувствовал, что они готовы признать свою принадлежность к знати недостатком, и в то же время угадывал за этим смирением другое чувство (оно-то и было их утешением в невзгодах): они знали, что у них есть свои преимущества. О да, преимущества у них были, но это были, на мой взгляд, таланты чисто салонного порядка; например, их присутствие могло придать респектабельный вид гостиной. Впрочем, гостиные на то и существуют, чтобы все в них выглядело как на картине.
Подхватив намек своей жены на их возраст, майор Монарк заметил:
- Мы, конечно, думали, что подойдем вам благодаря своему сложению. Мы сумели сохранить осанку, не так ли?
Я с самого начала увидел, что осанка была их главным козырем. В том, как он произнес "конечно", не было никакого тщеславия, но это слово многое прояснило.
- Моя жена, во всяком случае, сложена безупречно, - продолжал он, кивнув в сторону дамы с той благодушной непосредственностью, которая приходит после сытного обеда.
Мне не оставалось ничего другого, как отпустить ему комплимент - словно мы и впрямь сидели за бокалом вина, - у него, мол, внешность тоже хоть куда, на что он, в свою очередь, ответил:
- Мы подумали: если вам надо рисовать людей нашего круга, то мы бы, наверно, подошли. Особенно моя жена - точь-в-точь таких леди и рисуют в книжках.
Они меня так позабавили, что я решил продлить удовольствие от разговора с ними и постарался встать на их точку зрения; хотя мне было неловко оценивать их стати, словно я собирался взять напрокат пару лошадей или нанять чернокожую прислугу (подобная придирчивость была бы уместна разве что в одной из ситуаций вроде этих), я все-таки решил взглянуть на миссис Монарк совершенно беспристрастно и после минутного размышления воскликнул с полной убежденностью: "Вот именно - в книжках!" Она была поразительно похожа на плохую иллюстрацию.
- Мы встанем, если вам угодно, - сказал майор и вырос передо мной во всем своем величии.
Я на глаз оценил его рост - в нем было шесть футов два дюйма, и он был джентльмен с головы до пят. Любой вновь учрежденный клуб, еще не подыскавший себе эмблему, не прогадал бы, наняв его стоять в витрине своего помещения. При первом же взгляде на них у меня мелькнула мысль, что эта чета обратилась явно не по адресу: для них было бы гораздо выгоднее, если бы их использовали в рекламных целях. Я, конечно, не собирался обдумывать за них все возможные варианты, но мне было ясно одно: этим людям ничего не стоило заработать целое состояние, - правда, не для себя. В их внешности было что-то такое, из чего сумел бы извлечь немалые барыши модный портной, содержатель гостиницы или же владелец фирмы, торгующий мылом. Мне виделся плакат "Мы моемся мылом только этой марки", приколотый к их груди и действующий на покупателя неотразимо. А как блестяще они справились бы с поручением поддерживать разговор за табльдотом в каком-нибудь пансионе!
Миссис Монарк хранила молчание, - не из заносчивости, а из робости. Майор сказал ей:
- Встаньте, дорогая, и покажите, как вы элегантны.
Чтобы показать это, вставать было совсем не обязательно, но она послушно поднялась, прошлась по мастерской и вернулась на свое место, покраснев от смущения и бросая беспокойные взгляды на мужа. Это напомнило мне сцену, случайным свидетелем которой я стал однажды в Париже: к моему приятелю-драматургу, работавшему в то время над новой пьесой, пришла актриса, добивавшаяся получить в ней роль. Она прохаживалась перед ним по комнате, как это делала сейчас моя посетительница. У миссис Монарк это получалось не хуже, но я все же воздержался от аплодисментов. Странно было видеть, что такие люди готовы работать за гроши. А миссис Монарк выглядела так, будто у нее было десять тысяч фунтов годового дохода. Слово, которое только что употребил ее муж, как нельзя лучше характеризовало ее: и по облику, и по самому своему существу она была тем, что обитатели Лондона называют на своем жаргоне "элегантной штучкой". Фигура у нее была - если придерживаться той же системы понятий - "безупречная" или, если угодно, "идеальная". Для женщины ее возраста талия у нее была удивительно тонка; локоть обнаруживал предписанный канонами красоты изгиб; посадка головы также отвечала всем правилам; и все же - зачем она пришла ко _мне_? Почему не пошла работать манекенщицей в модный магазин? Я начал опасаться, что мои посетители не просто нуждаются в деньгах, а еще и мнят себя любителями искусства, - это усложнило бы наши отношения. Когда она снова села, я поблагодарил ее и сказал, что качество, которое рисовальщик больше всего ценит в натурщике, - это умение сидеть смирно.
- О, если кто умеет сидеть смирно, так это _она_, - сказал майор Монарк. Затем шутливо добавил: - Во всяком случае, я ей особенно воли не давал.
- Разве я такая уж непоседа? - обратилась миссис Монарк к мужу.
При этом она спрятала голову на его широкой груди, словно птенец, укрывающийся под крылом матери. Я чувствовал, что у меня вот-вот брызнут слезы.
Тот, в чью силу так трогательно верили, адресовал свой ответ мне:
- Быть может, именно сейчас уместно упомянуть - ведь наш разговор должен быть сугубо деловым, не так ли? - что, когда мы поженились, все звали мою жену не иначе как Прекрасной Статуей.