Страница 98 из 106
- Да ты запиши.
- Запомню, я возвращусь к себе в гостиницу и сейчас же запишу.
Приятели расстались.
На другой день, часов около двух Петр Александрович нанял извозчика и отправился к Хмырову. Отыскав дом, он вошел в подъезд и обратился к швейцару.
- Квартира номер 12?
- Второй этаж, дверь направо.
Колзаков поднялся по лестнице и нажал пуговку электрического звонка.
- Дома? - спросил он у отворившей ему горничной.
- Дома-с.
Разоблачившись, Петр Александрович пришел в залу, затем в гостиную. Меблировка комнат была шикарна, но позолота мебели и багет страдали резкостью и аляповатостью.
В противоположной двери гостиной, через которую виднелся роскошный будуар, появилась изящная блондинка с красноватым цветом волос, одетая в роскошный пеньюар из легкой материи, сплошь обшитой кружевами, так что казалось, что его обладательница утопала в кружевных волнах. Картина была поразительная.
Петр Александрович онемел от восторга.
- Славную, однако, штучку подцепил Хмыров, - мысленно сказал он себе, глотая слюнки и церемонно расшаркиваясь с хозяйкой.
- Bon jour, - протянула та ему руку, причем откидной рукав дал ему возможность увидеть ее всю до плеча, - je ne m'en souviens pas.
Петр Александрович положительно захлебнулся.
- Prenez place, - указала ему хозяйка на табурет.
Колзаков уселся.
Красавица опустилась на близ стоящую кушетку, причем откинула шлейф пеньюара, и Петр Александрович увидал очаровательные миниатюрные ножки, обутые в ажурные чулки и шелковые голубые маленькие туфли.
Он сидел и млел.
- А супруг ваш дома? - наконец, решился он задать вопрос.
- Je ne comprends pas!
Оказалось, что хозяйка не понимала по-русски.
Колзаков же не понимал совершенно по-французски.
Наступило молчание, во время которого Петр Александрович положительно пожирал хозяйку глазами.
- Верно, его дома нет, тоже вертопрах, одна заря, чай, вгонит, другая выгонит, а ей одной бедняжке скучно: хотя и говорить с ней не могу, а все посижу, больно хороша, - думал Колзаков.
- Peut etre voulez vous un gobelet de champagne? - начала хозяйка.
Петр Александрович с недоумением смотрел на нее.
- Выпить, - перевела красавица и сделала жест около рта, причем показала восхитительный розовый локоток.
Колзаков понял и утвердительно закивал головой.
- Все за закуской посижу подольше, - подумал он.
- Денги! - вдруг протянула руку француженка.
Петр Александрович до того был поражен, что машинально вынул объемистый бумажник, развернул его и протянул ей.
Она осторожно вынула две радужных, причем, наклонившись к Колзакову, обдала его каким-то восхитительным ароматом, исходящим от ее тела сквозившего на груди через тонкую ткань кружев; у него закружилась голова.
Хозяйка, взяв ассигнации, исчезла в будуаре.
- Какой же подлец Хмыров: без денег жену оставляет, спросил бы вчера - я бы дал. Фонбаронство заело, гордость - на брюхе шелк, а в брюхе щелк. А она прелестна, и достанется же такое сокровище такому скоту. Приударить разве, да вот беда, по-ихнему не знаю...
В будуаре раздались легкие шаги, хозяйка появилась снова.
- Prends place isi, - указала она Петру Александровичу на место около себя на кушетке.
Ободренный Колзаков пересел, не веря своему счастью.
- Неужели будет успех! Только бы Хмыров не вернулся, - подумал он.
Через несколько времени на столе появилось замороженное шампанское.
Выпив несколько стаканов, Петр Александрович стал целовать у хозяйки руки и добрался до локотка.
* * *
Уже наступали сумерки, когда Петр Александрович, веселый и довольный выбрался из квартиры Хмырова.
На лестнице первого этажа ему встретилась какая-то изящная брюнеточка.
- Тоже штучка невредная! - прошептал он.
Вдруг перед ним как из-под земли вырос Хмыров.
- Ты откуда? - воскликнул тот.
- От тебя, брат, - смутился Петр Александрович, - недавно приехал, с женой твоей минут пять посидел, - премилая барынька.
- Как с женой? Она сейчас со мной из гостей приехала, вперед прошла, ты ее встретил?
- Это брюнетка, нет - то блондинка.
- Какая блондинка?
- У которой я был.
- В каком номере?
- В двенадцатом.
- Ну, я живу в четырнадцатом, этажом выше.
- Значит, я этажом ошибся, - развел руками Колзаков.
- Ишь, старый греховодник, да как удачно ошибся-то, куда попал! расхохотался Хмыров.
Вечный жених
(Тип)
- A propos! Вы завтра свободны от двух до четырех? - обратилась ко мне на днях Валентина Львовна Кедрина, моя хорошая знакомая, молоденькая, хорошенькая и разбитная вдовушка, довольно долго оставляя в моей руке свою миниатюрную ручку в лиловой перчатке.
- Для вас я свободен всегда, я не свободен только никогда от мысли о вас, - пошутил я.
- Шалун... я спрашиваю серьезно...
- Серьезно?
- Да, пойдемте завтра со мной к Гомолицким...
- К Гомолицким... я их не знаю...
- Узнаете... я вас представлю, я давно об вас говорила... их дочь Наденька - брюнетка в вашем вкусе...
- Мне не надо никого... кроме...
- Кроме меня... знаю... слышала... но вам надо "петербургские типы", вы на днях говорили мне, а там вы встретите тип, который едва ли встречали... Я специально и еду для того, чтобы спасти от него Nadine... или, скорее, карман ее татап.
- Вы, спасти... от кого?
- От "вечного жениха".
- От "вечного жениха"? Объясните, ради Бога, ровно ничего не понимаю...
- Тем лучше, пойдемте туда, когда поедете... В два часа я вас жду...
Она вырвала у меня свою ручку и скрылась в подъезде.
Разговор этот происходил у одного из домов на Сергиевской улице, куда я проводил Валентину Львовну из Аквариума.
Обещанный тип меня крайне заинтересовал... "Вечный жених"... Что может значить это прозвище "вечный жених" в связи со спасением от него карманов.
На другой день я был аккуратен, и в начале третьего часа мы с Валентной Львовной уже были на Бассейной улице, где жили мать и дочь Гомолицкие, очень состоятельные люди, занимавшие роскошную квартиру в бельэтаже.
Во время церемонии представления меня в зале, от моего внимания не ускользнула какая-то странная сконфуженность, почти смущение обеих хозяек.
Нас попросили в гостиную, где сидел в кресле довольно красивый господин, на вид лет сорока, элегантно одетый с волнистыми светло-каштановыми волосами и такой же расчесанной на двое бородой.
Я невольно взглянул на Кедрину - она очень заметно улыбнулась.
"Вечный жених" промелькнуло в моей голове, и я пристально оглядел вставшего при нашем приближении господина... Лицо его было мне знакомо, я встречал его зимой прогуливающимся на Невском, в концертах, театрах, на балах, а летом на загородных гуляньях...
- Андрей Дмитриевич Торбеев, вы не знакомы... - представила хозяйка гостя Валентине Львовне.
- Нет, мы хорошо знакомы... - подчеркнула последняя слово "хорошо" и поклонилась кивком головы.
По лицу Торбеева пробежало нечто вроде судорог, но он остался с полупротянутой рукой.
Он подал ее мне, когда нас представили.
Не прошло пяти минут, как он встал и стал откланиваться хозяйке и ее дочери...
В гостиной еще никто не нарушил неловкого молчания, наступившего после неудачного представления...
Торбеев вышел очень быстро...
- Не понравилось... - громко захохотала ему вслед Валентина Львовна.
Обе хозяйки со страхом и беспокойством глядели на нее.
Я впился в нее глазами и насторожил уши.
- Он сватается за Наденьку? - спросила Кедрина в упор старушку Гомолицкую...
- Да... то есть... нет... почему вы так думаете? - растерялась та.
- Да потому, что я знаю, что он сватается всюду, сватался ранее за десяток других, сватался, наконец, за меня, так как он этим живет - это его профессия... он "вечный жених".