Страница 14 из 14
Испытывать и проявлять раздражение — нормальная реакция ведущего на скованность рамками взаимоотношений. Как я говорю своим клиентам, такое поведение не делает вас плохими. К несчастью, существуют люди, которые склонны выражать свой гнев опасными способами.
Некоторые клиенты обращались ко мне по вопросам, связанным с судебным разбирательством. Большинство из них — мужчины, занимавшие ведущее положение, которые физически и морально оскорбляли своих подруг. Лечение в таких случаях очень сложно и не всегда успешно, но поддающимся лечению я объясняю, что их чувства разочарования и гнева часто оправданы. Однако жесткое поведение, вызванное этими чувствами, никогда не может быть оправдано.
Придание подобными людьми вида законности своему разочарованию и раздражению показывает их непомерный эгоизм. Лучше бы они научились справляться с гневом более эффективно, не нанося оскорблений.
У гнева, возникшего на почве парадокса, есть одна хорошая сторона — его можно использовать как средство борьбы с самим парадоксом. Давая выход своему гневу, ведущий иногда пытается спровоцировать подчиненного на ответные действия и разрушение барьера пассивности. Ведущий правильно полагает, что равноправное выражение накопившегося гнева обоими партнерами способствует восстановлению баланса. Многие ведущие, как Лаура, начинают думать, что их партнеры слабые или мягкие.
Казалось, Пол может стерпеть все, что я ему преподнесу. Иногда я просто хочу, чтобы он взорвался, показал, на что он способен. Я бы больше его уважала.
Но у гнева как лекарства есть побочный эффект — он заставляет подчиненного чувствовать еще большую неуверенность. Помните, что подчиненный должен испытывать сильное раздражение или необычайное самоуважение и гордость для того, чтобы выразить свой гнев.
Большинство поступков ведущего, имеющих отношение к подчиненному, вызывает у него ощущение вины. Он чувствует вину за потерю любовного пыла, склонность к измене, нежелание интимной близости, критику а адрес подчиненного, нечестность и так далее. Кроме того, ведущий чувствует вину за выращивание в себе злобы на подчиненного.
Гнев подталкивает ведущего уйти, но чувство вины заставляет его вспоминать хорошие моменты взаимоотношений. Вина может незаметно и коварно заставить ведущего настолько возненавидеть себя, что он приговорит себя к тому, чтобы остаться, т. е. наказать за ужасное поведение, которому нет оправдания.
Связь между гневом и виной очень тесная, настолько, что ведущий часто чувствует их одновременно. Не только гнев рождает в нем чувство вины, но и вина может породить в нем чувство гнева. Во время одной из вечерних стычек Майлс ясно прочувствовал эту спираль в своих взаимоотношениях с Бет.
Вечер в ресторане выдался ужасный. Шеф-повар заболел, и мне пришлось выслушать много нареканий от посетителей. Когда наконец я вернулся домой, при входе споткнулся об игрушку Хлои. Кругом был беспорядок. Это вывело меня из себя. Я раскричался, что мы живем, как в хлеву, разбудил Хлою, и она начала плакать. Тут же проснулась и Бет и принялась ругать меня за это. Тогда я завелся. Я стал обвинять ее в беспорядке и в том, что она ничего не доводит до конца. Это ее серьезно задело, и она расплакалась. Я почувствовал себя виноватым в том, что так ее расстроил. Но затем подумал, что у меня нет выхода и нет нужды винить себя.
Спираль «гнев-вина» поглощает большую часть эмоциональной энергии ведущего. Спираль может стать ловушкой для него, потому что ее раскручивающаяся динамика питает чувство безысходности.
Ведущие часто чувствуют, что их злоба и обида на партнера сильнее рассудка. Когда они пытаются объяснить себе свои чувства, они способны подняться на ступень выше по логической лестнице.
1. Мой партнер любит меня и готов ради меня на все.
2. Мой хороший и любящий спутник определенно заслуживает всей моей любви.
3. Но я чувствую скорее обиду, чем любовь к нему, Следовательно:
4. Что-то может быть «неправильно» во мне.
Часто ведущие приходят к заключению, что «неправильное» кроется в их характере, укоренившемся эгоизме и холодности, которые делают их неспособными к любви. Именно такой вывод сделала Лаура, найдя в себе патологию.
То, как я обращалась с Полом, заставляло меня думать: "Господи, какая же я сволочь. Если я не могу ничего создать вместе с таким человеком, как Пол, способна ли я вообще любить кого-то дольше двух месяцев?"
Обвинение себя в патологии — это форма самонаказания. Наказывая себя, мы расплачиваемся за боль, причиненную другим. Это похоже на наложение епитимьи.
В этом кроется серьезная опасность. Ведущие часто возлагают на себя всю ответственность за угасание любви, как будто чувства можно включать и выключать по своей воле. Это может породить у них такое сильное презрение к себе, что они готовы на все, чтобы избежать этого. Обычно это приводит к дальнейшему отстранению от отношений. Заставить их освободиться от цепкой хватки вины — одна из наиболее сложных задач в моей работе. Я напоминаю им, что подчиненные в равной степени ответственны за взаимоотношения и что истинный виновник — динамика взаимоотношений.
С ослаблением ощущения вины к ведущим приходит частичное освобождение от чувства обремененности взаимоотношениями и усиление веры в них. Парадоксально, но в этот момент перестать винить себя в потере любви лучшая возможность вернуть ее.
Заметьте, однако, что я нигде не говорил, что вы никогда не должны винить себя. Если ваше разочарование выливается в оскорбления партнера, чувство вины совершенно справедливо заставляет вас прекратить подобное поведение. Но для подавляющего большинства моих клиентов (и для читателей этой книги) проблема заключается именно в излишнем чувстве вины за «плохие» эмоции и мысли (Стратегии исправления таких ситуаций я опишу в главе 10.)
Самая трудная моя задача как терапевта — избавить женщин-ведущих от чувства вины. С детства девочек учат, что быть женственной — это означает проявлять поддержку и заботу. Гнев считается агрессивным, мужским, негативным чувством. Раз так, женщине это чувство не пристало. Хотя подобные представления немного устарели, тем не менее они имеют влияние, особенно на женщин, которым за тридцать. Поэтому, становясь ведущими, они чрезвычайно склонны скрывать свой гнев за виной, обращая его внутрь себя, что порождает гибельный эффект. Многие из них боятся даже мысли о том, что они больше контролируют взаимоотношения, чем их мужья, как Пег. которую я бы назвал "замаскированным лидером".
Пег почти никогда не выражала свой гнев по отношению к Биллу, пока была подчиненной. Но даже когда она заняла ведущее положение, она по-прежнему сдерживала свой гнев. Ее постоянное чувство вины делало ее подавленной, потерявшей надежду и в некотором отношении даже опасной.
Иногда я чувствовала, что я настолько злая, что недостойна существования. Вы не поверите, но я представила, что у Билла случился инфаркт, и я стою, одетая в черное, на его похоронах. Все жалеют меня. И хуже всего то, что в глубине души я чувствую себя счастливой от того, что наконец освободилась. Когда я думала об этом, я просто хотела свернуть машину в обрыв.
Гнев Пег вызвал ненависть к себе и депрессию. У нее начали проявляться физические симптомы: головная боль и потеря аппетита, из-за чего она выглядела изможденной.
Ядром депрессии Пег была "фантазия вдовы/вдовца" — распространенное поведение ведущих, склонных подавлять свой гнев виной: "Если бы подчиненный внезапно умер, я освободился бы без чувства вины". В действительности люди скорее сопереживают ведущему, нежели называют его бессердечным злодеем. Пег было сложно понять, что такие фантазии являются предупреждением из нашего подсознания о том, что оно перегружено виной и стыдом. Я рассказал ей, насколько такие фантазии распространены, и предложил считать их барометром ее несчастья и разочарования в браке, а не усиливать ненависть к себе (что вызвало бы обострение чувства вины и еще большую склонность к таким фантазиям).
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.