В руки твои

- Вначале, - тихо произнес голос, - Бог создал небеса и землю.

Экран постепенно заполнился всем этим, появились какие-то признаки жизни.

- Символизм? - пробормотал робот.

По крайней мере, геологию и астрономию он знал, и, пожалуй, в этой мистической красоте все-таки было достаточно правды. Даже жизненные формы наверху соответствовали тем, которые создавались на экране.

Потом новый голос, явно не соответствовавший возможностям громкоговорителя, заполнил своей мощью пещеру.

- Сойдем же и сотворим человека по нашему образу и подобию!

Появился светящийся туман, символизировавший Господа, вылепил человечка из праха земного и вдохнул в него жизнь.

Адам томился в одиночестве, и тогда, использовав его ребро, Бог создал ему подругу - Еву. Она появилась в Эдеме, но вскоре ее соблазнил какой-то извивавшийся темный туман, названный голосом Сатаной. Она поделилась своими новыми знаниями со слабым духом Адамом, однако Господь открыл их грех и изгнал бедолаг из Эдема. Но что произошло потом - осталось для робота загадкой, поскольку сцена изгнания завершилась пятнами и кляксами испорченной ленты. Громкоговоритель тоже замолчал.

Робот выключил проектор, пытаясь проникнуть в смысл увиденного. Он должен докопаться до него, иначе зачем ему это показывать? В таком случае он является одним из персонажей увиденного. Он, конечно, не Ева или Сатана, но, возможно, - Адам? Но тогда Господь ответил бы ему. С другой стороны, он мог бы быть Господом, если бы показанное в записях свидетельствовало лишь о намерениях, а самого Адама еще не существовало. Потому Адам и не мог ответить на зов.

Эти рассуждения показались роботу логичными, и он медленно кивнул. Разве он не мог отдыхать здесь от трудов праведных, а назначение фильма состояло лишь в том, чтобы напомнить ему о дальнейших планах, в то время как мир готовил себя к приходу Адама? И вот теперь, проснувшись, он должен сойти и создать существо по своему образу и подобию! Но вначале необходимо устранить опасность того, о чем предупреждал фильм.

Он выпрямился. Теперь, когда он направился к пролому, в его движениях появилась целеустремленность.

Наверху все еще светило солнце, и он углубился в чрезвычайно запущенный райский сад, превратившийся в сущности в лес.

В повадках его появилась осторожность: он бесшумно двигался по подлеску, как огромный металлический призрак. Глаза его полыхали, а руки изготовились метнуться и схватить врага с быстротой молнии.

Наконец он увидел его, свернувшегося в клубок на большом валуне. Злодей оказался меньше, чем виделось в фильме, - едва ли шесть футов черной чешуйчатой гибкости, - но облик и раздвоенный язык не позволяли ошибиться.

С победным криком робот прыгнул на него, а когда отошел, на скале остался безжизненный предмет, который уже никогда не сможет развратить чрезвычайно наивную Еву.

Утреннее солнце осветило робота, склонившегося над тем, что было когда-то дикой свиньей. Нож в металлической руке действовал с точностью, достойной опытного хирурга: робот аккуратно обнажил сердце животного и теперь изучал, как действуют клапаны.

Он решил, что жизнь - это очень сложная штука, и на какое-то мгновение ощутил нерешительность. Как все просто выглядело в фильме! Временами он удивлялся, почему, понимая все о сложном порядке, установленном на небесах, он ничего не знает о других своих созданиях - они же созданы им до Адама.

Но наконец он захоронил останки свиньи, собрал разноцветную глину и приготовился творить. Пальцы его ловко раскатывали белую глину, вылепливая из нее кости скелета. Из красной глины он сделал сердце. Изготовление крошечных нервных волокон и кровеносных сосудов оказалось выше его возможностей, но это не охладило пыл робота: если уж он смог создать из ничего огромное солнце, то и Адам сможет по его воле восстать из этой примитивной скульптуры.

Солнце вскарабкалось выше, и количество готовых деталей умножилось. Последние внутренние органы были завершены, включая серый комок, который изображал мозг, и теперь робот приступил к красному покрову мускулов. Он мимоходом пожалел о том, что не додумался приспособить для этой цели плоть свиньи, но, отбросив никчемную мысль, продолжил начатое и в конце концов завершил фигуру вчерне.

Он поймал себя на том, что высвистывает что-то, подражая пению птиц, а пальцы его тем временем продолжали формовать цветную глину, придавая гладкость и симметрию телу.

Ему пришлось призадуматься над цветом губ своего творения, хотя их темный оттенок в фильме скорее всего являлся красным.

Сумерки застали его возле лежащей фигуры: он стоял над ней и одобрительно кивал делу рук своих. Казалось, эта точная копия Адама из фильма только и ждала, чтобы в нее вдохнули жизнь, и робот точно знал, что это должно исходить от него, быть частью тех сил, которые заключены в его металлическом теле.

Он осторожно прикрепил провода к голове и ногам глиняного тела, затем откинул пластину на груди и обмотал другими концами проводников клеммы своего генератора, ток от которого тут же устремился к лежавшей перед ним фигуре. Мгновенно робота охватила слабость, затуманивая сознание, но это не остановило его - он не скупился на энергию. Появившийся пар укрыл фигуру, подобно тому, как туман окутывал Адама в фильме, и это обрадовало робота: все шло по плану. Однако туман вскоре осел, и металлический творец отключил питающий ток. Он немного помедлил, собираясь с силами, а затем отцепил провода и смотал их.

- Адам, восстань!

Приказ эхом прокатился по лесу, и он повторил с нетерпением:

- Я, твой создатель, приказываю тебе!

Но фигура осталась недвижимой, и он заметил, как по глиняному телу побежали глубокие трещины. Величавая улыбка на металлическом лице сменилась искренним изумлением. Никакого признака жизни! Его творение было мертво, как почва, из которой оно явилось.

Он присел на корточки и застонал, раскачиваясь из стороны в сторону. Пальцы его тем временем пытались загладить безобразные трещины, но только вызывали еще большие разрушения. Наконец он встал и сильными ударами ног принялся разрушать символ своего поражения, оставляя на земле лишь разноцветную пыль. Свидетельница луна посмеивалась над ним своим мудрым и циничным лицом, и, задрав к ней голову, он завыл в гневе и муках, но ответила ему лишь одинокая сова, словно интересуясь, почему он нарушает ночную тишину.