Страница 28 из 44
Глава 10
НЕОБХОДИМОСТЬ РАЗЛИЧЕНИЯ
В нашем обзоре этики и духовного развития мы много говорили о необходимости дисциплины. Это может казаться несколько старомодным и даже неправомерным в такой культуре и в такой период, когда столь важной считается цель самореализации. Но причина отрицательного мнения людей о дисциплине, как я полагаю, кроется в основном в том, как понимается этот термин. Люди склонны связывать дисциплину с чем-то таким, что навязывают им против воли. Поэтому стоит повторить, что мы, говоря о нравственной дисциплине, имеем в виду то, с чем мы соглашаемся добровольно, на основе полного осознания его пользы. Это не чужеродная идея. Мы ведь не колеблемся, когда нужно ограничить себя в чем-то ради сохранения здоровья. По совету врача мы отказываемся от вредной для нас пищи, хотя нас очень тянет к ней. Вместо нее мы едим то, что полезно. И хотя верно, что поначалу самодисциплина, даже добровольная, может быть трудной и даже вызывать внутреннее сопротивление, со временем соблюдать ее становится легче, в силу привычки и усердия. Это напоминает то, как меняют направление водного потока. Сначала мы должны выкопать канал и укрепить его берега. Затем, когда в канал будет пущена вода, нам придется подправить канал тут и там. Но, когда все окончательно наладится, вода потечет туда, куда нам хочется.
Нравственная дисциплина необходима, поскольку она является посредующим звеном между соперничающими между собой нашим собственным правом на счастье и точно таким же правом других. Естественно, всегда найдутся и такие, кто полагает, будто их собственное счастье настолько важно, что боль других не имеет никакого значения. Но это близорукий взгляд. Если читатель принял мое определение счастья, то он принял и вывод: в причинении вреда другим истинной пользы быть не может. Какие бы сиюминутные выгоды ни были получены за счет других, они неизбежно будут лишь временными. В перспективе причинение другим вреда и нарушение их мира и счастья принесут нам тревоги. Поскольку наши поступки влияют и на нас самих, и на других людей, то, если нам не хватает дисциплины, в нашем уме постепенно нарастает тревожность, и глубоко в сердце мы начинаем чувствовать беспокойство. И наоборот, какие бы трудности это ни влекло, сдерживание собственных реакций на отрицательные мысли и эмоции в перспективе создаст нам куда меньше проблем, чем потворство собственному эгоизму.
Тем не менее, стоит еще раз сказать о том, что нравственная дисциплина влечет за собой не только воздерживание. Она влечет за собой еще и взращивание добродетели. Любовь и сострадание, терпение, терпимость, прощение и так далее – это очень важные качества. Когда они присутствуют в нашей жизни, все, что мы делаем, становится инструментом для принесения пользы всему роду человеческому. Даже если говорить о наших обычных повседневных занятиях – будь то присмотр за детьми дома, или работа на фабрике, или служба обществу в качестве врача, адвоката, бизнесмена, учителя, – наши действия что-то добавляют ко всеобщему благополучию. И поскольку нравственная дисциплина – это то, что помогает развитию именно тех качеств, которые привносят смысл и ценность в наше существование, то ясно, что ее следует приветствовать и приложить к ее воспитанию сознательные усилия.
Прежде чем выяснять, как мы можем использовать внутреннюю дисциплину в своих взаимодействиях с другими, стоит рассмотреть, как определяется этическое поведение с точки зрения непричинения вреда. Как мы уже видели, поскольку природа реальности сложна, очень трудно сказать, что некое определенное действие или тип действий хороши или плохи сами по себе. Таким образом, этическое поведение – это не такое поведение, которому мы следуем в силу того, что оно почему-то правильно само по себе. Мы делаем это потому, что осознаем: точно так же, как я сам хочу быть счастлив и избежать страданий, хотят этого и другие. По этой причине трудно представить себе этическую систему, не включающую в себя основной вопрос нашего бытия, вопрос страдания и счастья.
Конечно, если мы хотим разрешить всевозможные трудные вопросы, основанные на метафизике, рассуждения об этике могут стать чрезвычайно запутанными. Но поскольку этическая практика не может быть сведена к простым упражнениям в логике или к простому следованию правилам, то, с какой бы стороны мы ни посмотрели на нее, в конце концов мы все равно вернемся к фундаментальному вопросу счастья и страдания. Почему счастье – это хорошо, а страдание – это плохо? Возможно, тут и нет окончательного ответа. Но мы замечаем, что для нас естественно предпочитать одно другому, точно так же, как мы предпочитаем наилучшее всего лишь хорошему. Мы просто стремимся быть счастливыми и не страдать. Если мы захотим пойти дальше и спросим, почему это так, то наверняка ответ будет примерно таким: «Так уж мы устроены», или, для теистов: «Так уж назначено нам Богом».
Если говорить об этичности конкретных поступков, мы должны видеть, каким образом она зависит от огромного множества факторов. Время и обстоятельства очень сильно влияют на это. Но влияет на нее и свобода личности или отсутствие таковой. Дурной поступок следует считать более серьёзным, если преступник действует с полной свободой, в отличие от того, когда некто вынужден поступать против собственной воли. Точно так же при отсутствии сожалений о содеянном дурные поступки могут совершаться снова и снова, и это должно расцениваться как более тяжелая ошибка, нежели отдельное дурное деяние. Но мы должны также учитывать и намерение, стоящее за поступком, равно как и его содержание. Однако первостепенный вопрос – это духовное состояние индивида, общее состояние его сердца и ума (kung long) в момент действия. Потому что, говоря в целом, это и есть та область, над которой мы обладаем наибольшей властью, и это наиболее существенный элемент при определении этичности наших поступков. Как мы уже видели, когда наши намерения загрязнены эгоизмом, ненавистью, желанием обмануть, – то, сколь бы созидательными ни выглядели внешне наши действия, они с неизбежностью повлияют отрицательно и на нас самих, и на других.
Как же нам применять этот принцип непричинения вреда, если мы сталкиваемся с этической дилеммой? Тут вступают в действие наши способности к оценке и воображение. Я уже говорил о них как о двух наиболее драгоценных наших качествах и предположил, что, в частности, обладание ими отличает нас от животных. Мы уже видели, как болезненные эмоции разрушают эти качества. Мы видели также, насколько они важны, когда мы учимся справляться со страданием. В том, что касается нравственности, эти качества дают нам возможность проводить различие между сиюминутной и долговечной выгодой, определять степень этичности разных способов действия, открывающихся перед нами, оценивать возможные последствия наших поступков и таким образом отказываться от малых целей ради достижения больших. В затруднительных случаях мы должны прежде всего обдумать особенности ситуации в свете того, что в буддийском учении называется «единством искусных средств и понимания».[2] «Искусные средства» следует понимать как усилия, которые мы должны предпринять к тому, чтобы нашими поступками руководило сострадание. «Понимание» относится к нашим критическим способностям и к тому, как, в соответствии со множеством включенных в событие факторов, мы приспосабливаем к ситуации идеал непричинения вреда. Мы можем назвать это способностью мудрого различения.
Применение этой способности – которая особенно важна в тех случаях, когда человек не обращается к религиозной вере – включает в себя постоянную проверку собственной точки зрения и постоянно задаваемый себе вопрос: узок или широк наш взгляд? Видим ли мы ситуацию в целом или рассматриваем лишь ее часть? С позиций долговременности или сиюминутности мы её рассматриваем? Не близоруки ли мы? Видим ли мы все отчетливо? Является ли нашим мотивом подлинное сострадание, если взглянуть на это в связи с благополучием всех существ? Или наше сострадание ограничено нашей семьей, нашими друзьями и близкими? Так же, как в практике исследования подлинной природы наших мыслей и эмоций, мы должны думать, думать, думать.
2
Иначе – «единство метода и мудрости» – Прим. ред.