Ягодка

Через пару часов капитан, в сопровождении рослого санитара, похожего больше на гориллу из Освенцима, нежели чем на творителя жизни, поднимался по пологой мраморной лестнице к этажу, специально отведенному для людей, подобных Александру Лисицкому... - Подождите, пожалуйста, - раздалось громким эхом в безлюдном коридоре. Капитан. Я буквально минут через пять позову вас. Санитар развернулся в сторону высокой, полустеклянной двери и через секунду, не говоря больше ни слова, исчез за ней. Василий достал пачку сигарет и, распечатав ее, закурил. Он повернулся к окну, размышляя лишь над некоторыми объяснениями обвиняемого: "Почему он говорит, что убивал и насиловал не он? Это ерунда! Правда, я еще ни разу за всю служебную деятельность не общался с настоящими маньяками... Хотя... Наверное, каждый преступник - немного маньяк. Маньяк... Да, тут без психушки, точно, не обойдешься!" Неожиданно он почувствовал, как чьи то, холодные, словно куски льда, руки коснулись его горла. От трудности положения капитан уронил изо рта недокуренную, дымящуюся сигарету, так, что она, падая, коснулась его правой руки и мгновенно обожгла своим адским тлением кожу. Кто-то стоял у него за спиной и теперь, сильно, до боли в кадыке, сжимал горло капитана милиции. Василия моментально охватило не понятно, откуда появившееся чувство страха. Нет, вернее, это был не страх, а нечто большее. Это был ужас, прошибающий все человеческое естество до костей. В охраняемой клинике кто-то подошел к нему со спины и теперь душил его, что есть силы. Он не мог сопротивляться этому грубому действию, понимая, что любое его движение может оказаться последним. Перо в бок и... не поминайте лихом друзья-приятели! Вдруг тот, кто стоит и молча душит его, вооружен чем-то более серьезным, нежели чем просто крепкие, костлявые руки. Еще мгновение и Василий начал терять сознание. Вот он уже падает на холодные ступени лестницы... - Капитан, - кто-то тихо прошептал. - Как вы сейчас себя чувствуете? Он приоткрыл глаза. В помещении сильно пахло нашатырным спиртом. Перед ним, словно из тумана начал вырисовываться женский образ, одетый во все белое. "Ну вот, - подумал капитан. - Наконец-то и ангелочки появились..." Он пригляделся, пытаясь сфокусировать зрение на говорившем. Это, конечно же, была женщина. Ну, кто еще может в больнице отхаживать потерпевшего? - Что со мной произошло? - прохрипел он. - На вас, товарищ капитан, напал один из буйных... Их у нас в клинике, кажется, человек пять. И все маньяки-убийцы... - Скажите, - продолжил милиционер с той же интонацией. - От вас можно позвонить? - Конечно, - отозвалась девушка. - Телефон в ординаторской. Василий сел, свесив ноги с высокой больничной койки, и вопрошающе посмотрел на свою собеседницу. - Ах, да! - улыбаясь, сказала медсестра. - Ординаторская - это соседняя с этой комната. Капитан набрал номер дежурного по отделению милиции, в котором он работал. После нескольких гудков ему ответил монотонный голос ответственного: - Тридцать седьмое отделение. Чем могу помочь? - Это Колесов беспокоит. Мои ребята на месте? - спросил Василий. - Трищ капитан, ваши на выезде. Здесь очередная мокруха... Они будут, в лучшем случае, к вечеру... - Спасибо, Молекуров. К вечеру я сам буду в отделении. - сказал Колесов и положил трубку обратно на аппарат.

Колесов обошел вокруг Лисицкого, сидящего на стуле без спинки со связанными при помощи длинных рукавов усмирительной рубашки руками. Он встал напротив обвиняемого, и немного наклонившись к нему, посмотрел в глаза убийцы. Черт подери, этот человек не мог быть тем, кем был на самом деле. Ясные голубые, прямой, словно форштевень парусника нос, впадшие скулы... Нет, может быть, он говорит правду? Хотя... - Ну что, Лисицкий, - тихо сказал капитан, присаживаясь на стул. - Может быть, снова попытаемся рассказать мне, что произошло в доме Зинаиды Конопской? - Вы знаете, - ответил маньяк. - Я уже не раз рассказывал эту историю. Если честно, у меня уже ломит язык от бесконечных повторов пройденного. Ответьте лучше вы мне: сколько можно пытать невинного человека? В этот момент милиционер напрягся. Можно было заметить, как играют его желваки, готовые в следующее мгновение вывалиться из скул. - Ты, что, - закричал он. - Хочешь сказать, что ничего не делал? Урод таки какой-то... Я сам заломил тебе руки в тот момент, когда ты, негодяй, жег при помощи паяльной лампы собственные трусы, пытаясь тем самым, замести следы изнасилования дочери! Лисицкий в ответ только улыбнулся и закрыл глаза, не обращая больше никакого внимания на дикие выкрики милиционера... Его взору тут же предстала картина происшествия...

Недаром говорят, что из большой любви нередко взростает великая ненависть! Точно так же произошло в семье Александра. Он и красавица Зина, полюбили друг друга еще в школе. К слову сказать, они учились в одном классе. После окончания десятилетки поженились. Спустя один год родилась дочка Галочка. А чуть позднее Саша впервые в жизни "споткнулся"... Однажды он задержался у приятеля за бутылочкой водки и, вернувшись, домой далеко за полночь, увидел, как из его дома выходит сосед. В этот самый момент он почувствовал, как в его голове что-то щелкнуло, а затем... "Иди и искалечь этого недоноска!" - застучало в его висках. Лисицкий не мог понять, что это. То ли попросту глюки, то ли белая горячка. Он даже уколол себя иголкой, надеясь проверить, не спит ли он. Нет, он был в полном здравии! "Иди и искалечь этого недоноска!" - призывным эхом пронеслось в разваливающейся от неимоверной боли голове. Лисицкий присел возле забора и, охватив голову обеими руками, прошептал себе под нос: - Что это? Я схожу с ума?! - Нет, малыш. Ты полностью здоров. Я - твой ангел хранитель... Помнишь свое исчезновение? Александр попытался вспомнить, но у него ничего не получилось. - А... - говорил все тот же голос. - Понимаю, голова-то, вижу, побаливает. Вот и не помнишь... А я все помню! И то, как мы спалили ваш поселок, в надежде на то, чтобы внедрить меня в ваш мир. И то, как я собственными руками душил тебя там, на чердаке твоего дома, чтобы отключить твой мозг. Помню, как вошел внутрь твоей головы и то, как сидел там, ожидая сегодняшнего дня. Дня, когда наша цивилизация, наконец-то, сможет совершить первую попытку захвата вашей убогой планетки. Лисицкий сидел на холодной земле и просто тупо слушал этот безумный, не имеющий никакого смысла рассказ. - И вот сейчас я говорю тебе: иди и искалечь этого недоноска! В следующее мгновение Александр почувствовал, что его тело начинает подчиняться приказам невидимки. Он встал и... Дикая, животная злоба в одно мгновение охватила Лисицкого, и он жестоко избил "соперника" прямо перед калиткой его собственного дома. Досталось и любимой супруге, не смотря на ее клятвенные объяснения в верности. Суд отмерил Саше три года. Жена не смотря ни на что, простила его, и когда Лисицкий вышел из тюрьмы, он стал, как и прежде жить с семьей. Однако он вновь, по возвращении из мест заключения, снова стал слышать голос незнакомца, который теперь ежедневно управлял его подсознанием. Наверное, именно от этого Александр все больше и больше прикладывался к спиртному... Не смотря на то, что в семье родился второй ребенок, скандалы в доме не прекратились. И спустя какое-то время Лисицкий снова загремел на нары. За... изнасилование. Благодаря голосу, поселившемуся в его голове, и объяснившему, что цивилизация пришельцев может размножаться двумя способами: сношениями мужчин с женщинами и простыми рукопожатиями мужчин с мужчинами, он получил на этот раз восемь лет. В местах не столь отдаленных его "опустили", как это бывает с насильниками. Теперь его жизнь стала по-настоящему невыносимой! Тем более что за это время супруга подала на развод. И однажды, после длительных бесед с невидимкой, Лисицкий решился на побег. До поселка он добирался на попутных машинах, словно загнанный в угол зверь, избегая людных мест, вроде вокзалов. В дверь собственного дома он постучал, когда стояла глухая, темная ночь... За дверью послышался еле уловимый шорох, и через некоторое время на пороге появилась Зинаида. - Это ты?! - изумленно прошептала она. - Тебе... тебе же еще два года осталось! - Понимаешь, надоело мне срок мотать! Сбежал я с зоны... Мне нужно схорониться на некоторое время! Впусти в дом! - потребовал бывший супруг. - Зачем ты мне теперь нужен? Мы уж, как три годка с тобой в разводе! Ты мне не нужен. И детям, собственно, тоже. Мы ведь от твоих вшивых алиментов даже отказались! Неожиданно из-за приоткрытой двери послышался мужской голос: - Зинуля, кого там принесло?! От неожиданности Александр вздрогнул. В доме могла оказаться засада... - Что сдрейфил, мужене-е-е-ек?! - заметив страх Лисицкого, пробормотала его бывшая супруга. - Не бойся, это квартирант! - Ты что, сейчас живешь с ним? - прошипел Саша. В этот момент он крепко сжал кулаки. Ненависть комом подкатывала к готовому вот-вот разорваться в диком крике, горлу. - Хм-м, это мое лично дело. Ты, Сашок, здесь абсолютно не при чем! Ты, когда телку насиловал, обо мне думал?! - отрезала женщина. Лисицкий на мгновение замолчал, чувствуя только острую боль в области темечка. - На детей дашь посмотреть? Шесть годков таки не видел... - Я, что, зверь, как ты?! Дам. Только они сейчас спят! Пока ты по зонам прохлаждаешься, старшая стала девушкой. - с жалостью в голосе проговорила Зинаида. - Гад, искалечил ты нашу жизнь! Что ж поделать, проходи, коль шуметь не будешь. Покормлю, но... не задерживайся, пожалуйста! Бедная женщина и не подозревала, что в голове у бывшего мужа в этот самый момент звучали слова невидимки: "Иди, иди, там много особей! А я чувствую, что мне пора размножаться..." Войдя в дом, Лисицкий, первым делом увидел квартиранта: мужчина не высокого роста, он стоял, прислонившись плечом к дверному косяку спальни. Саша грозно посмотрел в его глаза и через секунду выдавил: - Значи-ца, пока я парюсь на нарах, ты спишь с моей бабой?! Мужчина, не моргая, тут же ответил на выпад вошедшего: - Ты, может быть, успел купить ее? Опомнись, Зинаида, уже вот, как три года не твоя собственность... "Нет, этого точно нужно завалить!" - прозвучало в голове у беглеца. - Вы, Витюша, иди спать. А я пока мест покормлю своего бывшего. Он не станет у нас задерживаться! - Хорошо! - отозвался новый ухажер Зины. - Прошу извинять, каких-то деликатесов у нас нет! - сразу предупредила женщина. Александр в ответ только прошептал: - Меня в зоне и этим не потчевали, Зинатулечка! Он не отрывал взгляда от большого кухонного ножа, когда бывшая жена нарезала закуску. В голове без умолку трещало: "Хороший, однако, инструмент! Посмотри, как блестит его клинок..." - Рюмаченок найдется? - неожиданно бросил Лисицкий. - Стопарик?! Если скандалить не будешь, так и быть, налью! Она достала из холодильника литровую, с запотевшим стеклом, бутылку водки. Спустя час Саша промолвил: - Я ухожу! Но... но покажи, пожалуйста, детей! - Идем! - женщина повернулась к нему спиной и первой направилась в детскую. Воровато посмотрев ей вслед, Лисицкий встал и, аккуратно, чтобы не привлекать внимания, взял со стола... большой кухонный нож. Зайдя в комнату, в которой спали дети, женщина включила ночник. - Не буди их, - шепотом попросила она. - Могут испугаться. "Ну вот, наступил период размножения!" - щелкнуло в голове мужчины и он, в следующее мгновение громко выкрикнул: - Не стану я их будить! Буду... резать! Через секунду он с силой всадил нож в грудь бывшей супруги. Та только тяжело охнула и, мгновенно потеряв сознание, рухнула на деревянный пол... С кровати испуганно вскочила старшая дочь Полина. Она почти сразу узнала своего отца: - Что ты делаешь, папуля?! Не нужно мамочку убивать, родненький! Младшая в этот момент, ничего не понимая, только смотрела, хлопая огромными ресницами покрасневших глаз, на происходящее... Обезумевший от вида крови Александр выдернул нож из груди бывшей супруги, и не спеша, подошел к старшей дочери. Одним движением схватив ее, тут же приставил окровавленное лезвие ножа к ее горлу. - Пикнете, тут же прикончу всех троих. - тихо прошипел он, хватая ртом воздух. - Понятно?! Побледневшие, как похоронный саван девочки, согласно закивали головами. Лисицкий направился на поиски квартиранта... Сожитель его бывшей супруги сладко спал. Саша тихонечко, стараясь не скрипеть половицами, вплотную подошел к нему. "Будь смелее, парень!" - неожиданно мелькнуло в голове убийцы. В следующее мгновение он, как следует, размахнулся и... что есть силы, саданул кухонным ножом прямо в грудь несчастного. Но... убить сразу, почему-то не получилось. Получив смертельное ранение, мужчина успел таки отразить следующие сокрушительные удары обезумевшего Лисицкого. Он защищался одеялом и простыней, которые быстро набухали от брызгающей в разные стороны из распотрошенной артерии крови. Сожитель в какой-то момент успел соскочить со смертельного ложа и выбежал в коридор. Последними его словами было: - Не делай этого! Сашок, за что ты меня убиваешь?! После очередного удара, полученного в область спины, сожитель, наконец, рухнул замертво... Но убийца на этом не остановился. В голове гулким эхом звучало: "Добей его, он еще жив!" Саша бил, что есть силы, повинуясь звучащему внутри его черепной коробки голосу, куда только можно. Сколько бы продолжалось издевательство над телом мертвого, не известно. Но вдруг на пороге детской комнаты появилась Зинаида: - Га-а-а-ад, - еле слышно прохрипела она, сдавленным от жуткой боли голосом. - Так ты успел и до него добраться?! Лисицкий на секунду оторопел, раздумывая, что делать дальше. - Сука, ты не сдохла? - закричал он. - Подожди, я сейчас доберусь до тебя! Женщина немного отпрянула назад и уперевшись спиной к стене взмолилась: - Детей не тронь, изувер... Умаляю Христом Богом, не тронь! "Хм-м-м. - незамедлительно прозвучало в голове у убийцы. - Она что-то сказала о Боге? Ты о нем когда-нибудь слышал? Может быть, именно он вызволил тебя из тюрьмы?" Александр охватил обеими руками свою голову и в следующее мгновение, схватив бывшую жену за растрепанные волосы, потащил ее в комнату, в которой находились дети. Они, видя происходящее, закричали от ужаса, полностью овладевшего ими, умоляя пощадить мать. Отец, не слыша мольбу, снова несколько раз ударил женщину ножом в грудь. Она тут же потеряла сознание... Посидев в течение нескольких минут на полу, Лисицкий не спеша, подошел к кровати старшей дочери: - Ягодка моя, настало время заняться тобой! Бедная девочка забилась в угол кровати и, защищаясь тонки одеяльцем, запричитала: - Миленький, мой папулечка, пожалуйста, не режь меня! Лучше... Она на секунду замолчала, сглатывая слезы, бегущие ручьем по ее лицу. - Лучше повесь меня! - завершила она. - Нет, нет... Саша присел на корточки и, отодвигая окровавленным ножом одеяло, за которым пряталось лишенное рассудка существо, тихо продолжил: - Я пока тебя резать не буду! Снимай-ка лучше трусики... - Папа, ты что? Нет, не нужно! - А... - улыбаясь, сказал отец. - Сопротивляешься? Хочешь, я прямо сейчас отрежу голову твоей любимой сестрице? - Нет, не нужно! - ответило бедное дитя. - Я сделаю все, что ты захочешь... Минут двадцать пять измывался над собственной дочерью, удовлетворяющий похоть пришельца отец. Прервал эту дикую оргию стон, лежащей на полу комнаты Зинаиды: - А-х-х-х... Воды! Кто-нибудь, дайте глоток воды! Лисицкий, тут же забыв про дочь, подскочил к бывшей супруге и заорал ей на ухо: - Вот стерва! Когда же ты, наконец-то, сдохнешь?! В этот момент в его руках снова блеснул нож... - Сашенька, милый, не режь больше меня, пожалуйста! Посмотри, как похолодели мои ноги... Лучше повесь! - на последнем издыхании просила Зина. Он остановился и пощупал ноги лежащей на полу, умирающей женщины. Они действительно показались ему холодными, как лед. - Уф-ф-ф, - наконец сдался убийца. - Хорошо. Не буду тебя сейчас добивать! Сама сдохнешь, но... Девчонок, точно, повешу... В ванной! - Что они натворили? - тут же запричитала женщина. - Ты ответишь перед богом! Если боишься милиции, просто свяжи их, а сам уходи. Они ничего никому не скажут! А я... я совсем скоро умру! Лисицкий так и не понял, что в этот момент на него подействовало: вид умирающей жены или обезумевшие глаза дочерей, но он сделал все, о чем просила бывшая супруга. Александр оторвал от телефона витой шнур и связал им обеих дочерей, спиной друг к другу. Вскоре он ушел...