Вонючая работа

- Так вот оно почему перед каждым домом бочки стоят, да и пруды кое-где повыкопаны?

- Ну да, только и оттуда вода воняет, разве что не умирают от нее. Единственное, что из-за франчи лучше стало, так это пиво. Варят его теперь по-честному и хорошенько всем нужным заправляют, иначе бы никто его и не пил.

- Интересные пан вещи рассказывает. - Хонделык поднял свою кружку и недоверчиво понюхал. Затем. Уже с облегчением, кивнул Ялмусу. - Первое, что вам сделать нужно, так это прибить гадину. Я правильно говорю?

- Верно. Мы даже и пробовали. Потому-то и людей молодых все меньше в округе. Уже без двух семь десятков по кладбищам валяются, кто разодранный, кто спаленный, кто вусмерть раздавленный. Про селян уже и вспоминать не буду. Даже ж подойти к франче невозможно: клыки, когти и хвост. Стрелы лучников шкуру и чешую не пробивают. Мы лес подпалили, так она, сволота, улетела, а на пожарище вернулась, в теплом пепле выкачалась, да так в речку и бухнула... - От воспоминания парня прямо передернуло. Он отставил кружку, глянул на Кадрона, но старик сидел бесстрастный, только ладони на коленях сложил и гладил их, будто те на дождь крутили. - Не выходит ее прибить.

- Огнем плюется? - заинтересовался Хонделык.

- Еще как!

Хозяин шевельнул головой, как будто желал понимающе кивнуть. Но в последний миг сдержался, только гость заметил движение, посему Хонделык рассмеялся и хлопнул его по колену. Ялмус даже глаза зажмурил.

- Ага, бывал в округе нашей один бывалый шарлатан. Так он сказал, что франча Пирругом зовется. Даже на бой с ней собрался. Понятное дело, что не с мечом или с луком, херляк был, как и всякий магистр, но под его началом стали мы дамбы насыпать, чтобы Пирруга от известняка и воды отрезать, лес палили, бычков смолой фаршированных подбрасывали... Ой, да чего только не делали! - Он покачал головой. - Спать франче не давали, волчьих ям сколько накопали, воду отравили, с десяток селян умерло, той воды напившись. - Он ударил себя по колену. - И ничего!

Ялмус тяжело вздохнул, подняв опечаленный и в то же время гневный взгляд на Хонделыка. Рыцарь молчал. Внизу, в корчме, кто-то во все горло тоскливо выводил:

Засранцы мне песни водят, засранцы играют!

Я в дерьме по сами уши, и баба такая!

Хонделык слышал слова, понимающе и сочувствующе показал пальцем на пол. Затем взял свежий жбан с пивом, налил в обе кружки. Ялмус не выдержал:

- Так ничего пан и не скажешь?

- А что мне говорить? Не вы одни страдаете, дряни всякой в свете полно... Ведьмина вам нужно, вот что!

- Да какого еще ведьмина! - возмутился Ялмус. - Ведь это же байки детские, которые только простаки могут друг другу рассказывать, поскольку в глупости родились и живут, только даже селяне про ведьмина не вспоминают, поскольку не хотят, чтобы их дураками не считали... Когда учился я при дворе князя Фильбы, дошли до меня слухи об одном достойном человеке. Слушал я их как обычные сказки, но потом поговорил с княжеским скрибой. Он почти что земляк, из деревни Гусья Вода, так он все те сказки и подтвердил. А недавно, после того, как я написал ему, что у нас тут деется, так он ответ прислал. Все в том письме про этого человека было, что скриба про него и с князем говорил. Князь же человека того хорошо знает, в хороших отношениях друг с другом были...

- Даже так?

- Он так говорил, - шепнул Ялмус, сконфуженный иронией в голосе Хонделыка.

- Ну ладно. Что же дальше?

- Человек тот - храбрый рыцарь и несравненный специалист, который многих чудищ в землю закопал. Вот он даже и Пирруга может прибить!

- Ну так вызовите его, и все дела.

- Потому-то я сюда и пришел...

- Не понял?

- А думаю я, что вы, пан, тот самый человек и есть, хотя имя другое носите, - склонившись к Хонделыку, шепотом сказал парень.

Рыцарь щелкнул языком и сказал:

- Или... Ладно, зачем мне вас мучить. Не знаю, про меня ли вам Зельман рассказывал, только я и вправду иногда за такую работу берусь. Только предупреждаю, это вам дорого обойдется...

Ялмус вскочил на ноги и вытянул руки к потолку.

- Слава Наивысшему! А я уж и сомневаться начал...

- Погоди, с моими условиями соглашаешься?

- А какие они?

- Пятьсот кругляшей таких, золотых...

- Да. Но пан убьет ее?

- Если не я ее, так и платить никому не придется.

Молодой человек робко присел на самом краешке кресла.

- Тут еще кое-что имеется... - начал он, глядя в пол, потому и не заметил быстрых взглядов, которыми обменялись Кадрон с Хонделыком. - Оно, вроде бы даже бесчестно о таком... Только Зельман говорил, что ты, пан, можешь принять вид любого человека, и будто он сам добро делать, при случае уважения тому другому прибавляя.

Ялмус поднял на Хонделыка молящие, горящие надеждой глаза.

- Я?! Кто-то вам чушь наплел! В ведьмина вы не верите, а в какого-то такого... переменщика, так уже и уши расставили, так? Вот это и есть басни и сказки простого, необразованного народа!

- О, так это ж совсем другое дело. Зельман говорил, имеется зверь один такой, в дальних странах, что камеленом зовется...

- Ксамелеоном, - инстинктивно поправил его Хонделык.

Ялмус усмехнулся и покачал головой, как бы желая воскликнуть: "Ну вот, я вас и поймал!"

- Ксамелеон, именно так. Зверь этот принимает вид, какой только пожелает, натура его таковая. И ты, пан, тоже так умееешь. Зельман говорил, что вы мимикрант.

- Я язык этому скрибе с корнем вырву! - со злостью пообещал Хонделык. - Меня когда-нибудь спалят из-за его болтовни...

- Ты забыл, пан, что он и сам из этих сторон. Было у него здесь трое братьев, а теперь остался сам как перст, а все по вине франчи.

- Продолжай.

- Хотел бы я... Чтобы ты, пан, под моим обличьем... сделал... заикаясь, продолжил парень. - Я ж самый младший, еще двое братьев, двор у нас небогатый... Так вот, если б это я... Ну, как бы, именно я Пирруга прибил, то любая девушка за меня пойдет, еще и приданое богатое возьму... И не пришлось бы с братьями судиться. Опять же, и девушка имеется... мечтательно прибавил он. - Она сама за меня, но сама ж и сказала, что пока тут вонь и смерть от дерьма, то и не смею ее руки у каштеляна просить.

- Каштеля-а-на?...

Ялмус энергично закивал головой.

Глаза Хонделыка, голубые, как заметил гость, входя в комнату, потемнели и стали похожими на темное, грозовое небо. Точно такие же страшные, обещающие опасные приключения. Они довольно долго копались в душе Ялмуса, затем на мгновение переместились на Кадрона. Слуга понял немое приказание и вышел из комнаты.

- Поначалу, пан, подпишешь один документик, - медленно сказал Хонделык. - Это обязательное условие. Первое, правда, но если исполнено не будет, то и разговаривать будем только про пиво. Ты уж извини меня за подозрительность, только нет у меня желания кончать жизнь на костре по причине чьей-нибудь скупости или неблагодарной глупости... Так вот, подпишешь признание в изнасиловании сиротки, двух кражах и богохульстве...

Ялмус даже с кресла вскочил.

- Я?

- Ты, пан. Ежели тебе когда-нибудь взбредет в голову обвинить меня в колдовстве, я воспользуюсь этим документом. Это моя броня.

Глаза юноши блеснули.

- А я? Я ведь тоже должен гарантии иметь.

- Мое слово!

Ялмусу было трудно решиться. Тут вошел Кадрон. И он, и Хонделык прекрасно понимали, что хочет сказать Ялмус: "Моего слова не достаточно, а твоего, выходит, так?", но он не отваживается. Хонделык помог парню:

- Все таки, меня же рекомендовал Зельман.

Гость громко засопел.

- Ладно. А что с ценой?

- Я же говорил: пятьсот.

- Так... Только я думал... Что под личиной... оно дороже?

- Я сообщил тебе окончательную цену.

Слуга вручил юноше лист пергамента, на столе же поставил глиняную чернильницу, положил перо.

Ялмус прочитал документ, побагровел, поднял глаза на Хонделыка, но, встретив жесткий взгляд, хмыкнул, взял перо, сунул его в чернильницу и расписался.