Отчаянная женщина

В то время как его язык ласкал ее рот, руки медленно оглаживали груди, дразня их кончиками пальцев. Затем он обхватил бедра Марти, возбуждая твердостью своего песта, упершегося ей в низ живота.

— Постель? — тяжело дыша, спросил он.

— Да. У меня есть упаковка…

— Хорошо, — откликнулся Коул. — Большая?

Они направились в спальню, и Марти порадовалась, что, начиная с раннего детства, она каждое утро идеально убирает постель. Коул пронес ее мимо беспорядочно составленной мебели, откинул покрывало и бережно опустил на кровать. Она смотрела, как он раздевается. Он сделал это за рекордно короткое время.

— Я не буду спешить, — сказал Коул глухим, почти мрачным голосом.

Марти протянула к нему руки, но вместо того, чтобы воспользоваться ее приглашением, он опустился на колени возле нее. Несмотря на шум дождя, бьющего по стеклу, она слышала его учащенное дыхание.

Он покрыл поцелуями ее веки, уши и нос, затем его губы приникли к ямочке у горла. Откуда он знает, что прикосновение именно к этому месту сводит ее с ума?

Затем Коул добрался до ее грудей, обхватил их руками, нежно сжимая и доводя Марти до исступления, лаская напрягшиеся соски большими пальцами, зубами и губами.

Прежде она не знала, что такое настоящее исступление. В слепой мольбе она приподняла бедра и простонала:

— Пожалуйста…

Марти хотела, чтобы он вошел в нее, пока сознание не покинуло ее. Она уже чувствует радугу…

Не видит, а чувствует!

Ее пальцы впились во влажные от пота плечи, притягивая его туда, где она нуждалась в нем больше всего.

— Пожалуйста… — взмолилась она.

— Дай мне минуту, — хрипло ответил он.

Эта минута, пока он разрывал упаковку и надевал защиту, казалась ей такой бесконечной. Ей доставило бы удовольствие сделать это для него, только она не эксперт, а сейчас неподходящее время, чтобы пополнять образование.

Коул снова поцеловал ее, и она ощутила привкус мяты, кофе и мускуса. Опустившись на колени и поддерживая себя на локте, он вошел в нее, сделал один толчок и замер.

Скорее, скорее! — захотелось ей крикнуть, когда прошел целый год, а он не сделал ни одного движения. И тогда он пошевелился, лаская шелковистые округлости бедер и теплые холмики ягодиц, уткнувшись лицом в ложбинку между грудей и гладя ее языком. Когда губы Коула сомкнулись на ее сосках, она затрепетала.

Каким-то образом они поменялись местами, и Коул направил ее жадные руки вниз, туда, где он нуждался в наибольшем внимании.

И затем была ее очередь… снова. Слишком скоро у нее перехватило дух — перехватило опять, — и каждый раз она забывала сделать выдох. Толчки сделались быстрее, сильнее… у нее вырвался вскрик.

Коул прошептал ее имя, и оно прозвучал так, словно ему больно.

Прошло много времени, прежде чем Марти почувствовала, что холодный воздух овевает ей спину — это Коул, не отпуская ее, перекатился на бок.

Его глаза были закрыты, кожа блестела от пота. Он дышал так, словно только что пробежал полтора километра за три минуты.

Когда отголоски ее первого по-настоящему великолепного оргазма начали угасать, Марти воспользовалась возможностью, чтобы рассмотреть лицо Коула — все мимические морщинки и складки, чувственные губы, восхитительно длинные и густые ресницы.

Это лицо мужчины, которого я люблю, подумала она, потрясенная своим открытием.

Должно быть, они уснули, потому что он услышал телефонный звонок как сквозь вату.

Коул перевернулся на спину, когда почувствовал, что Марти встала. Он скосил глаза на часы единственное, что было на нем.

Половина пятого — утра или дня? Должно быть, дня, судя по тому, что светло. Сумрачно, но не темно.

Коул подумал, не встать ли ему, но у него не хватило энергии. Не напрягая слух умышленно, он услышал слова Марти:

— О! Он просто замечательный. Ммм, сегодня уже два раза.

Два, черт подери! Промашка внизу не в счет.

— Нет, тебе не нужно делать этого. А мне на самом деле очень понравилось.

Да, мне тоже, подумал он, всем телом чувствуя удовлетворение.

Наверное, его сморил сон. Услышав, что Марти открывает ящик комода с зеркалом, он заставил себя сесть.

— Проблема?

— Что? Нет, ничего подобного. — Она вынула комплект нижнего белья.

Коул продолжал наблюдать за ней, глядя в зеркало.

— Ты не хочешь лечь?

Не глядя на него, Марти покачала головой. Почему, интересно, женщины считают, что волосы, разлохматившиеся в постели, — это плохо? Марти они очень идут. Придают ей нежный, сексуальный и немножко необузданный вид.

Она стояла, завернувшись в пикейное одеяло.

Рано или поздно, но ей придется посмотреть на него. Секс был слишком хорош, и она не сможет игнорировать этот факт.

Но Марти… что ж, Марти есть Марти. У него возникло чувство, что она не имела отношений так же долго, как и он. В свое время ей придется примириться с тем, что произошло между ними. Он подождет, ему некуда спешить. Кстати, она не сказала, кто звонил… хотя это его не касается.

Сгустились сумерки, пошел снег. Стоя у окна, они смотрели, как вьются снежинки. Рука Коула лежала на плече Марти так привычно, будто это было ее постоянное место.

Марти хотелось поверить, что так и есть, но она была реалисткой.

Она вздохнула.

— Я забыла об ужине.

— В холодильнике есть что-нибудь? Сомневаюсь, что сегодня вечером что-нибудь открыто.

Транспорт не ходит.

Спустя полчаса они поужинали пиццей, в которую добавили все, что обнаружили в холодильнике. После звонка Файлин, напомнившей ей о дне рождения Боба Эда, который собирался праздновать его на следующий вечер, они с Коулом внесли еще несколько полок в гостиную.

Теперь Марти разрывалась между желанием стоять в дверях и говорить себе, что все у нее получится, и потребностью вцепиться в Коула и потащить его наверх в постель. Не обязательно наверх. Любое место подойдет. Стол… коврик в гостиной…

Коул предложил снести со второго этажа ящики с книгами, но Марти объяснила, что сначала ей нужно покрасить стены и сделать генеральную уборку.

— Холлеты вернулись, — сообщила она. — Это они позвонили; сказали, что мне больше не надо выгуливать их пса.

— Я думал, что тебе предстоит еще неделя.

— Все заболели, поэтому они сократили поездку. Большое разочарование, — усмехнулась Марти.

— Может быть, поможешь мне распилить последние две полки? — предложил Коул.

— Согласна, — сказала Марти и протянула ему руку ладонью вверх.

Он ударил по ней своей ладонью, и на мгновение ей показалось, что их пальцы переплетутся, но Коул быстро опустил руку.

— Согласен, — тихо произнес он.

Очевидно, не только она знает, что не следует искушать судьбу.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Чувствуя, что ее смущение просто нелепо для тридцатисемилетней женщины, к тому же дважды побывавшей замужем, Марти примерила третий туалет — бесформенный розовый шерстяной свитер с большим воротником и широкие брюки темно-бордового цвета. Посмотревшись в зеркало, она осталась довольна. Постель завалена одеждой, которую она примеряла, и это хорошо, так как теперь можно смотреть на кровать и думать о том, что нужно сделать, а не о том, что она уже сделала.

Вчера. И прошлой ночью. Два раза!

Коул проснулся рано и уехал в портовый бассейн, чтобы проверить состояние лодки и взять кое-какую чистую одежду. Сон слетел с нее, когда она услышала, как отъезжает грузовик. Некоторое время Марти сидела, переживая каждый поцелуй, каждое объятие, каждый жгучий оргазм.

Она подкрашивала тушью ресницы, когда услышала, что он подъехал. Тушь! Утром! В двадцать минут восьмого!

У тебя, леди, крыша совсем съехала, сказала она себе.

Как оказалось, на обратном пути Коул заехал в магазин и привез столько продуктов, что их на неделю хватило бы целой роте.

— Ты хочешь есть? — вырвалось у нее.

Выразительно пошевелив бровями, он промолчал и ухмыльнулся.

Ни одного слова о прошлой ночи. Ни слова о том, что он завладел ее сердцем, телом и всем, что было у нее ценного.