Страница 2 из 27
Разумеется, до будущего года они ждать не собирались. Теперь, хочешь не хочешь, пришлось лететь, и она выбилась из сметы расходов, купив билет на самолет и еще глубже залезла в долги, когда наняла машину; дом престарелых находился в нескольких часах езды от аэропорта.
А теперь у нее неожиданно появилась свободная неделя. Она-то думала, что поселится где-нибудь поблизости от бабушки (хотя там и селиться-то было негде, по крайней мере не с ее средствами), будет катать старушку на машине и расспрашивать обо всех родственниках, если, конечно, они у нее есть.
На деле все оказалось не так. Незнакомые люди показывали ей фотографии своих внуков. По телевизору порой мелькали знакомые лица актеров; слава богу, Син среди них не было. А родная бабушка не обращала на нее ни малейшего внимания.
Жасмин сыграла партию в бридж с тремя милыми старушками, не сразу заметив, что нескольких карт в колоде не хватает. Когда кончился дождь, она вышла на прогулку вместе с обитательницами дома. Вместе с ними восхищалась невзрачными цветочками, невесть с чего расцветшими посреди зимы.
Проснувшись на следующее утро, Жасмин стала размышлять, что делать дальше. Попытаться обменять билет и улететь домой? Но тогда придется возвращать машину и платить аренду за один день, а это, как ни странно, выходит дороже, чем за неделю. Правда, на мотеле она сэкономит…
Однако деньги — не единственная проблема, даже не главная. В пятницу возвращаются Эрик и Синтия. Подруга непременно захочет описать во всех деталях свое свадебное путешествие. Синтия всегда открыта и искренна — этим и привлекает к себе. А мерзавец Эрик, которому этих качеств недостает, наверняка будет смотреть на молодую жену с обожанием, которого тщетно дожидалась от него сама Жасмин. И кончится тем, что, не выдержав, она устроит безобразный скандал со слезами, воплями и битьем свадебного сервиза.
Черт побери, он же знал, что она его любит! Они познакомились тринадцать с половиной месяцев назад на новогодней вечеринке. Жасмин сразу поняла: такие встречи бывают не часто.
Они удивительно подходили друг другу. Оба выросли на Среднем Западе. Оба верили в судьбу и любовь с первого взгляда. Оба обожали поливать говядину уксусом…
В первый раз, когда они уехали вместе на выходные, Жасмин сияла, словно новобрачная в медовый месяц. С тех пор она ждала предложения, по неисправимой своей старомодности полагая, что предлагать руку и сердце — прерогатива мужчины. Смешно, право! Особенно для актрисы, прожившей в Лос-Анджелесе почти десять лет.
А потом совершила роковую ошибку — познакомила Эрика с Синтией…
Проехав несколько часов, Жасмин наткнулась на заправочную станцию. Заполнила бак, разорилась на шоколадку и банку диет-колы. Вдыхая незнакомые лесные и болотные ароматы, смешанные с грубыми запахами бензина и машинного масла, она изучала дорожную карту в поисках чего-нибудь интересного.
Своего местонахождения Жасмин на карте не нашла и попросила помощи у заправщика. Тот начал сыпать причудливыми местными названиями; скоро выяснилось, что заправка находится в восточной части болотного района, обозначенного на карте как Унылая Трясина.
Унылая Трясина! Если бы Жасмин специально подбирала название, подходящее к настроению, то лучшего бы не нашла.
Темнело. Целый день она проколесила по проселочным дорогам, спасаясь от прошлого и размышляя о грядущем.
— Скажите, — со слабой надеждой в голосе произнесла Жасмин, — а гостиниц здесь поблизости, наверное, нет?
В этом мотеле останавливались охотники и рыбаки. Крохотная комнатка, вместо постели подвешенный к потолку гамак. Зато чисто и дешево. А Клемми, женщина за стойкой, сообщила, что сосисочная в соседнем доме открывается в пять утра и закрывается с заходом солнца.
Едва не падая от усталости, Жасмин доплелась до сосисочной, поужинала и, вернувшись к себе, рухнула в гамак.
Проснулась она поздно. Бледное солнце освещало комнатушку сквозь узкое запыленное окно.
Душ. Завтрак. Еще один день бесцельных блужданий. Раз уж она здесь, жаль возвращаться домой, не повидав ничего, кроме дома престарелых, заправочной станции и дешевого мотеля. Потраченных денег не вернешь, значит, остается расслабиться и получать удовольствие от импровизированного отпуска. Прокатиться по окрестностям, изучить место, где жили ее предки, — чем плохо?
Ополоснувшись прохладной водой. Жасмин немного взбодрилась. Может быть, написать очерк о своем путешествии? В свое время она получила диплом журналиста, хотя давно уже не бралась за перо.
Ей хотелось есть — это хороший признак. Даже страдая от сердечной раны и горького разочарования, Жасмин не потеряла аппетита. Вообще, честно говоря, она на удивление хорошо себя чувствовала.
Пока не подошла к зеркалу.
— О боже, что это? — вскрикнула она, хватаясь за красные, распухшие щеки.
Воспаленная кожа, словно в ответ, начала отчаянно чесаться.
Слава богу, Клемми была за стойкой одна. Едва взглянув на Жасмин, владелица мотеля велела ей возвращаться в номер, а двадцать минут спустя принесла ей завтрак (яичницу с сосиской), каламиновый лосьон и стопку туристских буклетов.
— Мы держим их для приезжих. Обычно их никто не читает, но вы нездешняя, вам, может, и будет интересно. Постарайтесь отвлечься.
— Поверить не могу! — простонала Жасмин. — Вляпалась в заросли ядовитого плюща!
— Что ж тут такого? Я каждое лето хожу с распухшими руками. Мама уже грозится сшить мне рукавицы.
— Да, но сейчас зима!
— А ядовитый плющ зимой не умирает, только листья сбрасывает. Ничего, это быстро проходит, если не расчесывать.
Он торчал в лесу уже неделю. В первые дни едва не рехнулся без сотового телефона, компьютера и прочих привычных благ цивилизации. Но постепенно привык.
Дэниел Лайон Лоулисс, тридцати семи лет по паспорту и ста тридцати семи по самочувствию, отжался в последний раз, перевернулся на спину и, прикрыв глаза, прислушался к птичьему щебету. Неподалеку, на болоте, заквакала лягушка. Ей ответила другая, третья — и вот уже целый оркестр старательно выводил однообразную лесную песню.
Что он знает об Унылой Трясине?
Пожалуй, не слишком много. Но достаточно для того, чтобы спрятаться именно здесь. В таком месте можно спокойно подумать, ни на что не отвлекаясь. А когда мысли перестают приносить радость, можно сосредоточиться на мошкаре, отгонять ее, пока она не сожрала тебя живьем. Работать до изнеможения. Забросить удочку в темные воды безымянного ручья и постараться поймать что-нибудь на ужин, чтобы отдохнуть от монотонной диеты из мяса в банках, супа в пакетиках, крекеров и черного кофе.
Не слишком здоровое питание. Однако три дня назад он снял повязку, а днем раньше — корсет. Трость мало помогала при ходьбе по пересеченной местности. Однако Лайон носил ее с собой. Без оружия он чувствовал себя голым. Но очень уж глупо таскать с собой револьвер в местах, где опаснее комара зверя нет.
А вот с ножом он не расставался. Ножом Лайон открывал консервные банки и прорубал себе путь сквозь кустарник. Он ходил подолгу, каждый день, измеряя пройденное расстояние не в милях, а в часах. Вчера прошел четыре часа — не меньше шести миль взад-вперед вдоль ручья, на берегу которого разбил палатку. А завтра дойдет до того места, где оставил лодку, и вернется домой по воде.
Ходьба принесла ему большую пользу. Если не считать некоторых остаточных явлений. Сейчас Лайон был даже в лучшей физической форме, чем до взрыва.
А главное — ему удалось расслабиться. Пару дней назад Лайон с удивлением поймал себя на том, что насвистывает. Еще несколько недель, и он, пожалуй, найдет над чем улыбнуться!
Что-то сейчас делается в Лэнгли ? Мэдден, начальник их отдела, поклялся найти предателя. Того, через кого просачиваются засекреченные имена и координаты. Того, на чьей совести смерть двоих лучших парней в отделе.
Лайон знал, что в черном списке он следующий. Чудом избежав смерти, он не собирался отлеживаться в больнице и ждать второй попытки.