[Голово]ломка

14

А вот говном сиреневым плеваться — это, сударики мои, уже совсем ни в какие ворота. За это у нас — мочат, мочат, мочат!!! Вот тебе. И вот тебе еще, и во… Во падла!… Значит, мозгобрейка тебя не берет, нету у тебя, значит, мозгов, устойчива ты у нас к инфразвуку, кор-рова!… Ну ни фига себе. Да за-дол-бала ты с говном своим, срань болотная, холи шит, так, погоди, за угол, подлечимся, отдышимся. И патронов ни хрена, вот что обидно. Тайничок бы, тайничок… Тайничок. Ха! Кислотное ружжо, элэсдэ-ган. Не монстрожор, конечно, но тоже ничего. Ну давай, давай. Иди сюда, щас тебя колбасить будет, щас тебя заглючит по черному, вставит круто и навсегда… Упс! Есть. Ну че ты лыбишься? Хорошо тебе? Жизнь удалась? А если дрелью? Че, не наравится? Че, плющит? Не по-детски плющит, не? А кому щас легко? Кто тебе сказал, что ты в сказку попала? Опа. Финита. Ну мразюка, еще и юха у тебя ядовитая, вот стерва, окочуриться по-людски и то не можешь… Сколько? Сорок семь. Ага, полезь с таким на следующий уровень. А аптечек тут нет, кажется. Аптечку мне, аптечку! Хер тебе, а не аптечку. О! Тоже дело. Кому петарду в жопу воткнуть? Тебе? У, шустрая тварь! А вот сальто, а вот еще сальто, а вот по стеночке, а получи!… Все? Гляди-ка, все. А мы боялись. Exit. Без никаких проблем. Enter. Enter? Вадим, откинувшись, победно обозрел люминисцентную заставку следующего уровня с Сарой Тафф в десантном комбезе от кутюр. И почувствовал: надоело. Quit. И даже больше: отвратило. Do you really want to quit? Да хочу я, хочу. Y. Прав ты был, гад доппельгангер… На сей раз гад, утеряв весь остатний нюх, не желая ограничиваться рамой зеркала, заявился прямиком в вадимов сон. Точнее, сначала туда вломилась целая тусовка недвусмысленных блядищ разных мастей, племен и рас, не меньше полудюжины — из одежды на них была одна лобковая растительность, да и то не у всех. Потом, предваренный этим авангардом, прихилял и сам доппельгангер. Он одет был — но совершенно дико: в белый фрак с фалдами и камуфляжные штаны. Щетина его достигла уже недельной стадии — видимо, в зазеркалье время текло иначе. На плече доппельгангера тяжело болталась точно такая же черная безразмерная сумища, что Вадим увел из «Банзая». При виде гада телки сноровисто сложили из своих тел странную акробатическую фигуру, наподобие дивана — на коем доппельгангер и развалился самым хамским образом. Он немедля извлек откуда-то пузырь 16-летнего «Лагавулина» и еще один — точь-в-точь безымянный коньячный, павший в перестрелке. Следом явилась литровая пивная кружка. Доппельгангер налил ее доверху — поровну из обеих бутылок, — сделал добрый глоток, удовлетворенно рыгнул и лишь после этого обратил взор на Вадима.

— Это лучше, чем псевдожизнь, — убежденно объявил гад.

— Тут видишь ли какая муля, — задумчиво сказал ему Вадим, — Все проще, чем кажется. Проще и тупее. Тоскливее. Ведь заниматься той херней, которой занимаются эти, — он изобразил, что разговаривает по сотовому телефону, и скроил жутко озабоченную харю, — на самом деле, конечно, если без стеба и парадоксиков, никто их не принуждает, не провоцирует и не подталкивает. Самое обидное, что за превращением людей в самодовольные (кто это определил современного человека как «человека самодовольного» — И-Гассет?) аппараты для производства пустоты даже никакой разумной силы не стоит. Да и вообще мало-мальски индивидуализированной. Один закон природы. Как всемирного тяготения. Или, в данном случае, скорее, — неубывания энтропии. Природа вообще и биосфера в частности стремится соблюсти равновесие, — он покачал перед лицом ладонями, сымитировав, наверное, чаши весов. — Баланс. Имеются даже подобные термины в соответствующих дисциплинах… А человек — он, понятно, тварь избыточная. Из мирового биоценоза, сука, выдрался, цивилизацию, понимаешь, ему занадобилось лепить. У него такая фиговина — разум, слыхал, может. При помощи этой штуки он так или иначе довел себя до состояния, когда для удовлетворения простейших жизненных потребностей — с голоду не сдохнуть — нужно очень немного. Волку какому, допустим, чтоб зимой не околеть, просто физически выкладываться приходится на сто двадцать процентов. А даже самый распоследний бомжик в мусорнике порылся, бутылок насобирал, в Мальтийский орден за халаявным супчиком сходил — и жить можно. Херовенько, понятно, жить, но зверям-анималам и такое не снилось. Масса физической, эмоциональной и прочей природной энергии у человека в процессе собственно выживания не задействована. Тогда он тем же самым чайником, — Вадим постучал для наглядности, — выдумывает себе чисто условные цели, чтоб было чем мозги, руки, нервы занять. В основе, ясен хрен, тоже естественные потребности: похавать, совокупиться, лидировать в стае, то есть хавать и совокупляться больше и слаще всех. Ибо от биологической своей основы нам никуда не деться. Но чем проще по мере развития цивилизации удовлетворяются первичные нужды, тем дальше от них искусственные цели. Вплоть до полной потери связи. Ну на хрена тебе, мил чаэк, машинка для нарезания лимона? Что, такой труд его ножом порезать? И что, «Мерседес», на покупку которого ты столько пота и крови потратил, — ты его скушаешь? Трахнешь с невиданным удовольствием в выхлопную трубу? Разум, он ведь, сорри, иррационален (с точки зрения естественной гаромонии). Вот и цели придумывает такие же. Иррациональные. Социум в чем-то продолжает биосферу. Через REXы и «Мерсы» природа поддерживает баланс. Все наши япписы-деловары — те же лемминги. Только вместо чтоб топиться в море, они делают карьеру, зарабатывают бабки и покупают вещи. Займись вся эта шобла чем-нибудь осмысленным — это ж прикинь, какой антиэнтропийный всплеск! Непорядок. Так что вылезший из биоценоза сапиенс сапогом заталкивается в так сказать социоценоз. На новом уровне создается глубоко кадаврическая система, единственный смысл которой — лишить смысла человеческую деятельность. Причем создается не кем-нибудь, а самим человеком…

— Типа гомеостатическое мироздание, да? — проницательный доппельгангер хмыкнул, облокотившись на смуглый валик чьей-то попки. — «Мироздание сохраняет структуру…» Читывали, как же.