Страница 3 из 6
И вдруг на днях - поздний звонок телефона. Голос Гоши:
- Стас из Москвы приехал в гости. Можно мы зайдем сейчас к вам?
- Конечно! Я буду очень-очень рада. Только Славы нет дома - на работе.
Они пришли втроем - с женой Стаса. Стас все такой же аристократ, лотмановские усы, говорит "лиЦература" вместо "литература", и это ему идет. Вручая мне бутылку вина, со значением декламирует:
- Вино нашей родины.
Цитата из Джойса - понимаю. И, подтягиваясь к уровню гостей, произношу про ворон:
- Чего-то неверморы раскричались во дворе...
Стас знакомит меня с женой Радой. Я - думая, что это вторая жена киваю:
- Хорошо вас знаю! Все мои дети готовились в университет по учебнику, который вы написали в соавторстве со Стасом.
- Нет, то писала не я. Я - еще будущий соавтор.
- Так, значит, вы - третья жена! - смотрю в глаза Стасу и вдруг брякаю: - Но надеюсь, что эта последняя?
И тут Рада мне отвечает:
- Но вы же нагадали ему в молодости, что у него будет три жены. Только Стас не помнит, сколько вы детей тогда нагадали. Один сын в одном браке у него есть, а вот дальше - надо ли нам заводить тоже?
Она улыбается: мол, хотите - за шутку такой вопрос сочтите.
А мне не до шуток. Зачем я, как дура, всем гадала-то! Господи, какой грех...
- Но я все выдумывала - карты были для виду, а на самом деле это проба пера, что ли... сочиняла я, с потолка.
Что же это выходит? Одному брату - Гоше - я устроила счастливую судьбу, а другому - три брака! Дура была, прости Господи!
Уж не стала говорить, что читала мемуары Голованова, во втором томе у него уже вторая жена, а в третьем - третья, - и как мне это было тяжело...
Хлопок! Это просто бутылка из-под минералки распрямилась с таким звуком. Наливали из нее и сплюснули, но воздух пробрался все-таки внутрь.
А сердце мое улетело за шкаф или дальше - в общем, словно из меня вылетело, и внутри пусто стало. Хлопок случился сейчас, а сердце... давно когда муж от меня уходил к другой. Вот каково предыдущей жене Стаса лишиться такого умницы? Я никогда ее не видела, но жалко всех женщин всегда...
Стыд-то какой! Нагадала - зачем?!
Я мысленно металась в поисках нейтрального тоста. Наконец предложила:
- Можно за галстук Стаса выпить - там столько символов изображено! И восьмерка - символ бесконечности жизни, и квадрат - символ свободы, ведь стороны направлены во все стороны света...
Когда выпили и я твердо себе пообещала, что пойду к исповеди и покаюсь в грехе гадания, дыхание мое стало ровнее, душа смятенная постепенно начала распрямляться...
Хромая судьба
Когда проходили "Обломова", она говорила в классе: если бы Штольцами были все, то атомную бомбу взорвали еще в XIX веке... Может, Обломов и Штольц вместе составляют одну гармоническую личность.
До сорока лет, подходя к дому, она стирала помаду с губ - мать была очень строгая.
В начале войны пятилетняя Раечка и ее родители бежали от фашистов и попали под обстрел. Отца - наповал, а Рае оторвало левую ногу. В Перми, когда она лежала в больнице, нянечка звала ее "выковыренная" - не могла выговорить слово "эвакуированная".
И с тех пор Рая часто вспоминала это - "выковыренная". Из общей жизни она оказалась выковырена - на протезе не поскачешь, как другие дети.
Закончив пед, Рая сменила отчество Кутузовна на Константиновна. Ее на практике в школе дети прозвали Суворовной. А Константиновна - это трудно исказить. Хотя школьники умеют высмеивать - о, слишком! - Анну Карловну, которая говорила ученикам: "Не сыпьте перхоть на тетради", семиклассники прозвали Каловна...
Ученики-старшеклассники иногда влюблялись в Раечку несмотря на ее хромоту, но она, конечно, все это переводила в дружбу, потом годами переписывалась с выпускниками, уехавшими по распределению. На ее длинные письма с эпиграфами они отвечали, что все еще в ушах их звучит ее зовущий голос (зовущий к духовным высям).
Роберт Чеканный, который однажды на уроке заявил, что Ольга ничем не глупее Татьяны (в "Евгении Онегине"), явно был сильно в Раю влюблен, но хотел убедить себя, что ему нужнее Ольга - вечная женственность такая. Роберта в классе звали Робка. И был он робкий...
Рая дружила с двумя старыми девами: одноклассницей Лией и однокурсницей Асей.
Лия (музыковед) поступила в заочную аспирантуру в Москву. Руководительница ее тоже оказалась старой девой.
Лия ездила в столицу часто, и однажды в поезде Москва-Пермь в нее влюбился молодой скрипач Исаак. Сыграли свадьбу.
А руководительница - профессор Белла Львовна Цуцульковская - как раз позвонила, что на пароходе приплывет в Пермь - в летний отпуск. И с неделю погостит у своей аспирантки - они поработают над диссертацией. Лия испугалась, что руководительница не поймет ее замужества: надо всю себя науке отдавать! Что же делать? И она попросила мужа пожить у Раечки. Мама Раи согласилась.
Но поскольку Исааку нужен был то костюм, то еще что-то, он каждый день хоть на минутку да заскакивал к жене. Наконец Белла Львовна сказала:
- Лия, вот этот молодой человек, что заходит к тебе - наверное, ты ему нравишься, раз заходит! Ты бы присмотрелась внимательно - по-моему, он подходит тебе. Выходи за него!
В Раю влюбился вдовец - отец одной ученицы, добивался, говорил, что она - женщина, созданная для любви. Вот тогда-то подруга Ася позвонила Лие:
- Слушай, ты Раечку любишь, счастья ей желаешь?
- Конечно, а что я должна для нее сделать? (Думала: опять ее диссертацию в Москве пристраивать - это однажды уже не получилось.)
- Ключ оставь завтра под ковриком! Вы ведь уезжаете на дачу к родителям? У меня папа всегда дома, я не могу помочь, понимаешь!
- Понимаю. Обязательно оставлю.
Но так получилось, что Рая провернула ключ на два оборота, и он сломался. Они ушли, сконфуженные... А потом сразу инсульт у мамы. Четыре года это длилось, Рая все силы отдавала, чтобы поставить ее на ноги, но ничего не вышло. И диссертацию тоже не стала защищать.
Однажды ей объяснилась в любви лесбиянка, особая чувствительность пальцев у них... Рая сидела дома и вязала, вдруг звонок. Рая открыла с вязаньем в руках, а та вошла, клубок из рук выхватила и стала ее нитками опутывать, касаясь груди... Рая спицами вязальными прямо вытолкала непрошенную гостью. Но та еще долго стояла за дверью и кричала:
- У тебя холодная вода вместо мужчин, да? Ну так иди - обливайся!
Один раз Рая (уже в девяностых) так сказала хулигану в классе: сразу видно, что ты не держись пост, ешь мясо, сил много! И он вдруг притих. Хорошие времена наступили: в программу вошли новые имена и под влиянием книг Шмелева Рая окрестилась.
"Платонов - атеист, но он признавал тайну мира, которую атеизмом нельзя объяснить". Так написал в сочинении один ее ученик.
Летом 1996 года захотела поехать в Москву, побродить по литературным музеям (Ахматовой, Цветаевой), но у нее билет прямо из компьютера взяли! Кассирша хотела его печатать, а он исчез с экрана! И тогда она почему-то решила: не судьба. Отправилась в санаторий.
Купила два дорогих костюма и ругала себя. Лия удивлялась: чего уж так ты, Рая, ешь себя поедом?
- А я за себя, как жену-мотовку, и за мужа, которого нет...
На вокзале молодая мама стоит и дрыгает ножкой, а строгая дочь лет пяти стоит с выражением: "Уймись, ты ведь уже мама". Как Рае хотелось иметь дочь, сына!
Соседка по купе говорила про тех, кто ходит по коридору, когда проводница моет:
- Шваброй их по спине! Шваброй!
Когда в санатории Рая ночью открыла шкаф, чтоб взять таблетку снотворного, то два солнца маленьких в темноте посмотрели на нее - это были два золотистых шарика аевита. Они прозрачные, почему-то сердце обрадовалось им, и неясное предчувствие накатило... Но мне шестьдесят лет, о каком счастье могу я мечтать, осадила она себя.
- Ну, желудочники, налетай на шашлыки! - кричал закопченный продавец.