Пикник на луне

Я подержал "дверь", пока Стаен ползком забралась внутрь и втянула за собой одеяла и сумку, а потом последовал за ней тем же манером. Согнувшись в три погибели, я тщательнейшим образом соединил входами обе наши палатки.

- Кажется, все герметично. Сейчас проверим, что у нас получилось. Я начну выпускать воздух из баллона. Если заметим, что он просачивается наружу, придется отложить пикник до другого раза.

- Я этого не переживу, - шутливо ужаснулась Стаен и на всякий случай поддала мне коленкой.

Я покрутил вентиль баллона. Куполообразные верхушки тентов зашевелились, как живые, и начали надуваться.

- Как будто мы внутри резинового матраса, наполненного водой, высказалась Стаен.

Я дополнил:

- Напоминает поцелуй двух медуз.

Мы наблюдали за тем, как надувается соседняя палатка, сквозь прозрачные пластиковые стенки нашей. Стаен принялась расстилать на полу одеяла.

- Зачем нужно было тащить оба тента?

- Там у нас будет камера хранения. Увидишь, когда мы сбросим скафандры, покажется, будто мы вчетвером теснимся в одной палатке.

- Хорошо, что всех четверых не надо кормить завтраком. Ты посмотри, какие у нас одеяла.

Она взялась за одеяло, и в руке у нее остался оторванный лоскут.

- Похоже, здешняя атмосфера и солнечный свет не очень подходят для шерсти.

- Они порядком износились и без того.

Она продолжала расспрашивать:

- Ну как, воздух не проходит?

- Пока все идет, как надо.

Палатки, накрепко соединенные присосками, держали жесткую форму. Температура воздуха выровнялась на двадцати пяти градусах по Цельсию, давление установилось порядка двухсот тринадцати миллибар.

- А теперь можно снять скафандр?

- Сначала я попробую.

Я осторожно раскрутил колечко застежки на вороте своего скафандра. Ничего страшного не произошло. Снял шлем и сразу ощутил приятное тепло воздуха, заполнившего палатку. Каменные глыбы как раз против нашего временного пристанища излучали жар, от которого раскраснелись щеки.

- Потрясающе!

Я освободился от лямок рюкзака. Еще несколько мгновений - и мы оба стащили с себя скафандры.

В тонких шерстяных рейтузах, надетых под скафандр. Стаен смотрелась на все сто. Она сняла перчатки, носки и уселась, болтая ногами. А я собрал наши скафандры, шлемы, обувь и перенес все это в соседнюю палатку. Теперь у нас было просторно - из вещей оставался только мой рюкзак. Рюкзак Стаен я отправил вслед за остальными пожитками.

- Вот и ладушки.

Я с наслаждением принялся распаковывать сумку с продуктами.

- Итак, мы имеем цыпленка, французские булочки, причем теплые, салат из капусты, помидоры, красный перец. Позвольте предложить вам бокал этого чудесного, легкого вина, капитан Крамблитт.

Я разлил вино в бокалы, затем положил в тарелки побольше всякой всячины. Мы разлеглись на одеялах, подсунув под спины мой рюкзак.

- Как здесь чудесно, Панчо, - бормотала Стаен с набитым ртом.

- Ага, да здравствует повар, и хвала всевышнему, что он не обременяет нас своим присутствием, - пошутил я.

Спустя два часа я откинулся назад с ощущением приятной тяжести в желудке. Стаен наполняла наши бокалы из второй бутылки. Атмосфера в палатке приближалась к тропической. Высоко в небе повисла Земля, переливавшаяся сверкающим кобальтом, ослепительно-белым, и бирюзой. Мы лежали, касаясь друг друга бедрами. Стаен склонилась ко мне на плечо.

Мне захотелось выпить за родную планету.

- Предлагаю тост за всех тех, чьи взоры устремлены на нас оттуда и за то, что мы тоже смотрим на них.

Тост вышел несколько сумбурный, но все же неплохой.

- Они не могут увидеть нас, - прошептала Стаен, - делая глоток. - Мы же находимся в фазе новолуния.

Я перевернулся на бок.

- Ну тогда за то, что я вижу тебя так близко.

Как было не поцеловать ее при этом? Она обняла меня за шею, отвечая на мой поцелуй.

Сказать по правде, я не принадлежу к той породе мужчин, которые готовы языками чесать, что у них там и как с девушкой, но тут не могу умолчать: в неистовой спешке мы с ней сбросили то немногое, что еще оставалось на нас из одежды. Пустая сумка и все наше белье были отправлены в соседнюю палатку, где скопились остальные вещи. Скалы, окружавшие нашу стоянку, посылали теплое инфракрасное излучение, озарявшее наши тела. Груди Стаен отливали розовым перламутром, и если бы даже вокруг стояла кромешная тьма, нам все равно было бы светло от их сияния. Она раскинулась на одеялах и протянула ко мне руки.

Можете смеяться, но в самый неподходящий момент что-то словно остановило меня. Я в космосе не первый день, и мне не давало покоя это незаделанное отверстие, зиявшее позади. Явных причин для тревоги вроде бы не было, но я себя уже знаю: не успокоюсь до тех пор, пока не задраю люк и не закрою дверь за спиной. Здесь у многих такие странности.

- Подожди меня, - попросил я и, привстав на колени, дотянулся до скатанного в трубку куска мягкого прозрачного пластика - это и была дверь от нашей палатки. Я расправил ее и, надавив, что было силы, прижал к присоске, охватывавшей дверное отверстие, полностью отделив одну палатку от другой.

- А теперь я могу уделить тебе все внимание, которого ты заслуживаешь, - сказал я, обнимая ее. Стаен свернулась калачиком в моих объятиях и поцеловала меня. Счастье переполняло меня.

Стаен покусывала мочки моих ушей, и вот тут-то он и послышался, этот странный звук. Как будто внезапно выпустили пар из котла. За день мы, может быть, и не осознавая того, свыклись с полным безмолвием лунного пейзажа, и леденящий душу звук заставил нас одновременно вздрогнуть. Еще секунда судорожной возни - наши тела разъединились. Волосы на мне встали дыбом, я напрягся, как загнанный бродячий кот в минуту опасности, и впился взглядом в расстилавшуюся перед нами холмистую равнину. Ничего! Стаен не отрывала глаз от двери.

- О, Господи! - простонал я.

Соседняя палатка, в которой были свалены вещи, отделилась от нашей. Воздух из нее мгновенно вышел сквозь незаделанное отверстие, она съежилась и погребла под собой скафандры, шлемы, обувь, белье, рюкзак Стаен и грязную посуду с остатками еды.

Все перечисленное мною обреталось теперь в чистейшем безвоздушном пространстве, вакууме, ибо что такое здешняя атмосфера, как не вакуум? Остались мы в буквальном смысле в чем мать родила. Из одежды, если можно так выразиться, мы располагали двумя одеялами, а наличные запасы ограничивались содержимым моего рюкзака.

Стаен глотала воздух и не в состоянии вымолвить ни слова. Немного совладав с собой, тихонько произнесла:

- Хорошо хоть посуду не мыть теперь.

Простая причина, по которой мы сразу же не погибли, учитывая резкий спад давления, заключалась в том, что я все-таки закупорил вход в нашу палатку. Наши скафандры были хорошо видны сквозь прозрачные пластиковые стенки на расстоянии какого-нибудь метра от нас. Мое внимание привлек рюкзак Стаен, валявшийся там же. Маленькая красная бирка высовывалась из отделения регулировки воздуха. Значит, по какой-то причине баллон взорвался, и закупоренный тент переполнился воздухом. Давление мгновенно подскочило, потому и разошлись сцепленные дверные прокладки. Поскольку входное отверстие второй палатки не было закупорено пластиной, воздух из нее быстро вышел и давление упало до нуля. Если бы мы не загрузили палатку своими вещами, она бы просто поднялась в небо, как шарик, выпущенный из рук. Наша герметично закрытая палатка пока не выпускала воздух, но пластиковая дверь угрожающе выпирала наружу.

Я подтянул рюкзак и проверил показания компьютера. Кислорода нам оставалось максимум часа на четыре, резерва поглощения углекислого газа тоже. Метр с небольшим, который отделял нас от радиостанций в соседней палатке, равнялся миллионам километров. Мы оказались на приколе и в прямом и в переносном смысле. Мысль эта, по-видимому, читалась на моем лице, когда я взглянул на Стаен.