Рассказы о чудесах

- Я распишусь, распишусь! - дергала его за рукав женщина.

Давно уже Гриша завел это тетрадь, где каждый должен был свою просьбу написать и подписаться. Женщина вывела: "Я хочу знать, где мой Витек". И подписалась: Гуселькина. Гриша сказал ей так:

- Одна потеряла, другая нашла. Общая сумма радостей и печалей не меняется...

Он мог говорить проще и предпочитал говорить проще, но боялся огорчить женщину; не его это дело - горе добавлять человеку.

- Виноград сладок, да не пьянит, он лишь раздавленный переходит в вино. Тоже... страдание человеку нужно, как винограду.

Гриша искренне так думал: раз страдание нельзя уничтожить, то на благо душе использовать его. Пострадал - потом радость, что все уже позади... Но женщина хотела конкретно знать, где Виктор Гуселькин.

- Ты сама ведь думаешь сейчас, что он у Людмилы Павловны, - сказал наконец Гриша. - Там и есть. Но не дома, а в саду они, виноград опрыскивают. Искупаться собрались к тому же...

- Купаться ей, суке, надо! - побагровев, запричитала Гуселькина. - А я уже две ночи не спала, вру детям, что на пасеке задержался он.

Гриша проводил гостью и захотел выпить. Чтобы стать таким же, как все. Пленка спасительного незнания тогда закрывала перед ним все мысли других людей, и жить становилось интересно. Когда собутыльники пьянели, Гриша становился лишь нормальным человеком. Но он не знал, где она, грань нормальности, пил еще и неизменно проскакивал ее, догонял товарищей, пьянел и засыпал.

Гриша пошел в огород, чтобы набрать овощей на закуску. Там рыжая соседская кошка ела огурцы прямо с грядки, хрустя сочной мякотью. Гриша знал, что огурцы она ест не от голода, а потому что путает их с травой "огуречник", которая повышает детородные способности. Мечта о сыне опять пришла ему на ум. Грише всегда удавались урожаи в огороде. Он нахватывался советов в разных журналах, когда бывал в библиотеке... Сейчас придет женщина Гуселькина и принесет жареную курицу. Ее нужно съесть, чтобы не испортилась. У Гриши нет холодильника. И в самом деле послышались шаги на лестнице, и она вбежала:

- Да, там она, там! Я курицу у них отобрала для тебя! Сука! Зачем ты мне сказал!.. Я убью ее... Или сама... сама...

Гриша полез в кованый сундук, достал книгу подписей и без слов показал женщине.

- Гриша, а можешь сделать так, что я опять ничего не знаю? Я тебе заплачу, хорошо заплачу!

- Не могу. Не могу я.

- Ешь курицу-то, Гришенька, ешь! А обратно его к нам перекинуть можно? Нет? К детям ведь...

- Нет.

- Я ничего не пожалею, меду у нас!.. Качаем по четыреста литров за лето...

- Я не колдун. - Гриша устал - он стал рвать курицу на части и есть. До свидания.

- Гришка! - закричала вдруг женщина. - А ты... шарлатан! В суд на тебя подам. Да-а... И часы у тебя не идут, двое часов, а стоят. Тут ведь кроется...

Гриша и без часов знал время, но не стал ничего объяснять. А Гуселькина схватила будильник и допекала: почему часы стоят?!

- Режим экономии. Слыхала такое? Чтобы не тратить лишнее время, я иногда часы останавливаю. Понятно?

Тут ей стало понятно, что перед нею человек ненормальный и взять с него нечего. А Грише только этого и нужно было... Устал он. Только так и избавляешься от напастей, когда изобразишь сумасшедшего. Он налил себе немного вина и выпил. И вдруг Грише стало хорошо, это означало - к нему идут. И не чужие, а свои - Игоренок, Вовка Бендега. Несут раков вареных. Гриша еще сбегал в огород. Когда обратно шел, увидел: проехала машина с солдатами. Опять солдаты эти задели его за живое: сына бы надо оставить! А в хате уже сидели гости, причем поэт Василий с ними (его Гриша не предсказывал себе сегодня). Значит, только что написал что-то - прибежал читать. Точно.

- Новое пошло! Такое! Предчувствие полета, слушаете?

А Гриша только что летал, он захотел послушать.

Василий насупился и начал выпевать:

Как зоб вулкана с темной магмой,

Ходящей, словно толща плоти,

В отлогах скрученных ристалищ...

Гриша прервал его:

- Много слов знаешь! Каких еще ристалищ?!

А Игоренок приставал в который раз к Грише: кто да кто у них с Маринкой родится? И в третий раз Гриша ему сказал, что все, завязал с предсказаниями.

- А как мы жить будем? - оскорбился Вовка Бендега. - Не привыкли мы жить в заблуждении...

- Заблуждение - оно, может, нужнее, - отрезал Гриша.

- Разлюбила меня баба! - вдруг горестно сообщил поэт Василий.

"Так вот почему он пришел", - подумал Гриша.

- Какая?

- Кладовщица Тося...

И начал новые стихи читать:

Мужичок ты больно слабый, как сырое просо...

- Это... хватит! - сказал Гриша. - Бред какой-то собираешь...

Василий вскочил:

- Да у меня книжка выходит! В Ростовском областном книжном издательстве, вот!

"А, вот почему он пришел, - догадался Гриша, забывший под воздействием вина, как читать мысли другого человека. - Но... плохо дело, последние дни человеком живет, там зазнается, пропадет..." И Гриша погладил Василия, который последние дни является человеком.

Вовка Бендега затянул:

Конь боевой, с походным вьюком, стоит у крыльца,

Копытом бьет,

А из ворот военной школы...

- А из ворот военной школы, - подхватили все, - и песня, простая и мужественная, пошла гулять по душам поющих, отсекая их от неприятных мыслей.

А из ворот военной школы-ы

Под смелым взглядом военрука-а...

Песня лилась без запинки, и когда у одного из поющих кончался воздух и он отдыхал, вступал второй, третий, и так они по очереди отдыхали, а песня длилась. Гриша вспомнил, как в кузнице качали воздух два меха и поток воздуха не прерывался.

- Умирать не хочется, - сказал Гриша, и слезы его капнули в стакан с вином.

- А кто тебя просит? - удивился Василий.

- Сына бы оставить после себя...

Вовка Бендега готов был спьяну поделиться своей знакомой Галей.

- Хочешь познакомлю? Она говорит всем: "Вам приятно - мне нетрудно". И беременеет - раз - и ждет ребенка, куда тут деваться?..

Запретно-постыдно-прекрасный образ плодовитой женщины на миг вдохновил Гришу, но пошел он на следующий день все-таки к пятьдесят четвертому дому, к знакомой баптистке. В школьные годы он ходил к ее дому на Стандартном охранял его. Целыми ночами, бывало, бродит. Так ему хотелось... охранять.

- А, беззаконник пришел! Закона Божьего не исполняешь! Зачем пришел?

- Подожди ты... голова раскалывается. - Он сел на полку для обуви.

- Господь нас испытывает... Духа не будешь иметь - здоровья не будет у тебя. Или нет, пусть тебя ученые твои лечат, сильно ты их любишь, Гришенька...

Он подумал, весь поселок тогда на ней лежал, а я не смел и мечтать, тем более теперь она не согласится родить мне... Тут вдруг появилась гостья-баптистка, обе они сели на стулья напротив Гриши и запели:

И шла путем я прямо к аду,

Господь поставил мне преграду.

Вовка повел его знакомиться на следующий вечер. Гриша волновался, но выпить отказался наотрез.

- Опустишься ты, когда женишься, - печально заметил Вовка.

- Я не опущусь, я корни пущу, - сказал Гриша. - Спешу я.

Но Вовка Бендега оказался жертвой арифметики, которою пренебрег. Он не подумал, что десять лет назад был в том доме, да и тогда женщина была на десять лет его старше. Таким образом, они пришли к пенсионерке. Гриша точно знал, что ей пятьдесят шесть лет. Но уже накрывали на стол - куда деться...

- Люська, - позвала женщина свою молодую квартирантку, - салат быстро нарежь, как я учила! Помельче!

Люська с интересом смотрела на Бендегу, но Гриша знал, что вино давно вымыло из него, Вовки, всю мужскую силу. Вдруг у Гриши поднялось настроение: понял, что сюда идет кто-то... Подруга Люськи Лариса. Вот она вошла и сразу встала на диск "Здоровье", начала крутиться. Будто танцевала на привязи, и хотелось Грише ее отвязать. Хотелось обнять. И не говорить лишнего, а чтобы как в Библии... но позвали за стол, и танец прекратился. Вовка мирно беседовал со своей пенсионеркой: