Страница 43 из 147
Что касается главных реалий, на которые опирается вся стратфордианская традиция и которые, как считают ее сторонники, доказывают, что Уильям Шакспер из Стратфорда и Великий Бард Уильям Шекспир - одно лицо, то таких реалий всего две, и обе они появились только через шесть-семь лет после смерти стратфордца.
Мы уже знаем, что единственным откликом на смерть Уильяма Шакспера была запись в стратфордском приходском регистре: "25 апреля 1616 г. погребен Уилл Шакспер, джент.". Больше никаких откликов на уход из жизни "медоточивого Шекспира", чьи произведения были прославлены еще при его жизни, неоднократно переиздавались, биографам неизвестно. Сохранились многочисленные элегии, целые сборники, оплакивающие кончину Филипа Сидни, Спенсера, Дрейтона. Донна, Джонсона и других поэтов и драматургов, лиц королевской крови, знатных персон и членов их семей, а вот на смерть самого великого из елизаветинской когорты - Уильяма Шекспира - ни один поэт, вопреки принятому обычаю, не написал ни единой строки, ни единого скорбного слова; нет ничего и в письмах и дневниках современников. В поисках объяснения такого чудовищного невнимания служителей муз к памяти своего великого собрата биографы вынуждены предполагать, что Шекспира, удалившегося примерно в 1612 году по неизвестным им причинам из Лондона в Стратфорд, просто забыли лондонские друзья и коллеги, а в Стратфорде, где книги и искусства были не в чести, простодушные земляки знали его лишь как состоятельного и оборотистого человека. Однако никто из биографов не забывает сообщить предание о том, что незадолго до смерти Шекспир (Шакспер) принимал в своем доме Бена Джонсона и Майкла Дрейтона. По случаю встречи друзья выпили так крепко, что у Шекспира началась после этого "лихорадка", от которой он через несколько недель и умер. Значит, если верить этому преданию, записанному через пятьдесят лет после события, лондонские друзья о нем не забывали; а вот на смерть его попросту не обратили внимания! Хотя тот же Бен Джонсон оплакал в прочувствованных стихах смерть многих своих современников, а когда он сам в 1637 году умер, уже через год появился специальный сборник, посвященный его памяти {Элегии на смерть Бена Джонсона занимают ныне в научном издании его сочинений 74 страницы большого формата.}.
Можно также напомнить, что гроб с телом умершего в 1631 году Майкла Дрейтона студенты юридических корпораций Грейс Инн, Миддл Темпл, Линкольн Инн и Иннер Темпл вместе с видными горожанами на руках пронесли в Вестминстер, идя по двое в траурной процессии, далеко растянувшейся по улицам города. Кстати, Дрейтон был незнатного происхождения и беден.
Нестратфордианцы объясняют полное молчание, которым окружена смерть Уильяма Шакспера, просто - этот человек не был ни поэтом, ни драматургом, поэтому и смерть его прошла совершенно незамеченной в тогдашней Англии. Впрочем, если Великим Бардом был кто-то другой - то ведь он тоже когда-то ушел из жизни - и, выходит, тоже в молчании...
Итак, неизвестно, кто и как хоронил умершего в 1616 году (по редкому совпадению - 23 апреля - в день своего рождения) Уильяма Шакспера, и никто в целом мире не отозвался тогда на это событие. Однако в 1622 году в храме св. Троицы, где он похоронен, был сооружен, как мы знаем, небольшой настенный памятник, и тогда же должно было выйти полное собрание шекспировских пьес Великое фолио, появившееся, однако, только в следующем году. Вот эти две важнейшие реалии и находятся на пересечении биографий Уильяма Шакспера и Великого Барда Уильяма Шекспира; на эти реалии опирается традиционное представление о Шекспире и связанный с ним стратфордский культ.
Стратфордский монумент, то есть памятник в стратфордском храме св. Троицы, является местом паломничества многочисленных и многоязычных почитателей шекспировского гения. Над самой могилой - плита с выбитой на ней рифмованной надписью (по преданию - сочиненной самим Шекспиром): "Добрый друг, во имя Иисуса воздержись выкапывать прах, заключенный здесь. Благословен будет человек, который сохранит эти камни, и проклят тот, кто потревожит мои кости". Эта надпись как будто мало напоминает нам о духовном кругозоре Владыки Языка, но она вполне согласуется с завещанием Уильяма Шакспера, с его последней волей и распоряжениями, которые он диктовал (или объяснял) нотариусу Коллинзу в предвидении близкой кончины. Считают, что эта надпись была обращена к церковным сторожам, имевшим привычку освобождать места для новых погребений, вытаскивая кости из старых и складывая их в примыкавший к храму общий склеп. В 1694 году преподобный Уильям Холл обратил внимание на эту надпись и так объяснил ее содержание и стиль в письме своему другу, знатоку англосаксонской литературы Э. Твейтсу: "Поэт, желавший, чтобы его кости остались нетронутыми, призвал проклятие на голову того, кто тронет их; и поскольку он обращался к причетникам и церковным сторожам, по большей части невежественным людям, создавая надпись, он опустился до их низкого умственного уровня, сбросив с себя одеяние того искусства, которое никто из его современников не носил более безупречно" {17}. Рифмовал ли это заклинание сам Шакспер или кто-то другой, но свою роль оно выполнило; что касается камня, то, по некоторым источникам, в XVIII веке он сильно обветшал и был заменен новым (куда перенесли надпись).
Немного в стороне от надгробного камня, на высоте примерно около полутора метров, в северной стене алтаря сделана ниша, в которой посреди двух небольших коринфских колонн установлен бюст человека с пером в руке и листом бумаги, опирающегося на плоскую подушку с кистями по углам. На колоннах - карниз, на котором расположены два маленьких херувима: левая фигура с лопатой в руках символизирует труд, правая с черепом и опрокинутым факелом - вечный покой. Между херувимами - каменный блок с барельефом схематическим изображением герба, выхлопотанного покровителями Уильяма Шакспера для его отца около 1599 года. Еще выше - другой череп, почему-то без нижней челюсти.
Но, естественно, главное внимание всех, писавших о монументе, привлекает голова бюста, и мало кто из шекспироведов ею удовлетворен. Многие отмечали одутловатое, невыразительное, даже глуповатое лицо. Большая лысина, короткая шея, кончики ухоженных усов закручены вверх. Выдающийся шекспировед нашего века Джон Довер Уилсон заходил так далеко, что называл стратфордский бюст "портретом колбасника" и считал, что он мешает постижению Шекспира. Со свойственной ему резкостью Уилсон (который никогда не принадлежал к нестратфордианцам) писал, имея в виду стратфордский бюст и гравюру Дройсхута, о которой речь впереди: "Эти изображения, стоящие между нами и подлинным Шекспиром, настолько очевидно ложны и не имеют ничего общего с величайшим поэтом всех времен, что мир отворачивается от них, думая, что он отворачивается от Шекспира" {18}.
Однако две вступительные строки надписи под бюстом (они на латыни) прославляют того, кто "умом был подобен Нестору, гением - Сократу, искусством - Марону; земля его покрывает, народ оплакивает, Олимп приемлет". Далее - шесть рифмованных строк на английском, обращенных - не без странной иронии - к "прохожему":
"Стой, прохожий, что ты так торопишься? Прочти, если ты умеешь, кого завистливая смерть поместила за этим изображением - Шекспира (Shakspeare) {Имя "Уильям" не указано.}, чье имя венчает этот монумент и сообщает ему наибольшую ценность, ибо все им написанное оставляет живущее искусство лишь пажем, чтобы служить его уму". И еще - в правом углу на латыни: "Скончался в 1616 г. по Р.Х. на 53 году жизни в день 23 апр.".
Характер надписи и указание на день смерти Уильяма Шакспера и его возраст могут служить свидетельством, что он-то и был великим писателем, иначе при чем тут Сократ, Марон (Вергилий), искусство?
Однако установлено, что ранее (до середины XVIII века) памятник, и особенно сам бюст, выглядел иначе. Свидетельством этому является вышедшая в 1656 году роскошная книга "Памятники древности Уорикшира с иллюстрациями...", над которой его автор сэр Уильям Дагдейл {Он стал потом главой Герольдии.} работал, лично осматривая и зарисовывая достопримечательности графства, не один год. В этой книге памятник в стратфордской церкви изображен на гравюре, сделанной В.Холларом по рисунку Дагдейла, и его трудно отождествить с тем, что можно видеть в Стратфорде сегодня. Капители колонн украшены головами леопардов. В руках у правого херувима вместо факела - песочные часы. Лицо на дагдейловском рисунке худощавое, щеки сморщены, борода неряшливая, усы безнадежно свисают вниз. Относительно этого первоначального варианта бюста сегодняшний шекспировский биограф С. Шенбаум заметил: "Самодовольный колбасник превратился в унылого портного" {19} (на самом деле, конечно, метаморфоза произошла в обратном порядке). И еще: оказывается, раньше там не было ни пера, ни бумаги принадлежностей писательского ремесла, а вместо красивой подушечки изображен какой-то большой бесформенный мешок (с шерстью? с золотом?), который человек, растопырив локти, прижимает к животу. Шенбаум задается вопросом, не должен ли этот мешок символизировать богатство... Некоторые озадаченные всеми этими несоответствиями стратфордианцы высказывают предположение, что Дагдейл мог делать рисунки по памяти и исказить кое-какие детали изображаемых памятников. Но мог ли он забыть такие важнейшие аксессуары памятника писателю, как перо и бумага? Выдумать головы леопардов, огромный мешок?