Власть

Гурам продолжая писать, чуть наклонился в сторону, чтоб капли мочи его не задели. Закончив мочеиспускание, Гурам застегнул ширинку, стал направляться к двери.

- Постой, Гурам. Мы же не попрощались с тобой. Дай мне 100 долларов. Дай! Дай! Иначе я все расскажу Эдуарду Шеварднадзе, и тебе не сдобровать. Ну как, идет?

Гурам покосился на него. Сжал кулаки, сделал шаг в его сторону.

И буквально в этот же момент взорвался телефон. Звонок междугородный, беспрерывный.

- Гурам, сядь на секунду, умоляю тебя. Это видимо Москва, мой сын.

Экранов включил селектор, и Гурам стоял у стола, слушал разговор с Москвой.

- ...Алло, да, заказывали... Алло, Славик, Славка! Привет мой хороший! Как настроение? Ты мой род - ной! Как мама? Хорошо?

Гурам, поморщившись, вытащил свой бумажник, достал 50 долларов США, показал их Экранову (тот утвердительно кивнул головой), и поставив банкноту на стол, стал удаляться. Когда он уже выходил из номера отчетливо услышал детский голос сына Экранова через селектор.

- Пап, как ты там? Опять хуи сосешь? Да не соси, не нужно. Все равно ходить я не смогу. Это мне не поможет. Мужчиной будь, в натуре, пап! Главное - это, пап! Мне не нужна твоя должность, пап! Береги честь свою, падла!

Экранов заплакал, начал рыдать, кулаком вытирая слезы.

Гурам поднимался к себе в номер. Ему стало жутко, не по себе. Гости приезжают завтра, до утра времени много. Проверив обстановку, пошел он гулять по приморскому бульвару. Дорога заняла минут 10.

По проспекту Нефтяников проносились машины, вдавливая до упора педаль газа. Гурам пересек шоссе, и к морю подошел поближе.

Море спокойным было, ласковым. Гладь моря озарялось яркой луной. Пахло нефтью, асфальтом, сиренью, теплым воздухом. Ветра не было. Облокотившись о барьер, глядел в воду.

В Тбилиси моря нет, Гурам привык к реке Кура, и море ему нравилось. Бриз ласкал нос, воздух наполнял легкие. По побережью фланировали влюбленные пары, матросы курили, шутили, чайки крякали в небе.

Он вышел на небольшую дамбу, напротив морского вокзала. Дамба с обеих сторон омывалась каспийскими волнами. Стал прогуливаться, принюхиваться, глубоко дыша легкими, и смакуя уже прошедший вечер. Да уж, непростой был вечер. Он внутренне даже присвистнул.

- Здравствуйте, молодой человек.

Гурам вздрогнул. В темноте он не заметил женщину, она как тень передвигалась.

Худышка, бедра узкие, походка легкая. Фигура - швабра, а волосы мочалка.

- Здравствуйте. А вы кто?

- Да (пожав плечами)... какая разница? Все мы люди на Земле пока. Вы любите это место? Мне оно тоже нравиться.

- Нет, я приезжий. Грузин. Гурамом звать.

- А...Ясно. Ася - мое имя - взгляд ее был странен.

- Очень приятно - Гурам слегка поклонился. А что вы тут делаете? Не поздно для женщины гулять у моря в такое время?

- А что терять мне? Мы все несчастны в жизни. Кто теряет власть, кто деньги, а кто везение свое. Хотите, расскажу я о себе?

Несчастна я. Муж вор, сидит щас он в тюряге. А ведь раньше был хороший парень. Работал, не пил и не курил.

Хм... Мне 40 лет, была беременна я в молодости. Родился мальчик. Румяный, красивый. Пухленький, в штанишках бегал. В 9 лет его сразил паралич. Говорят, он подцепил болезнь при вдохе. Болезнь носится по воздуху, и нельзя узнать заранее, где этот микроб появится. Микроб как раз пролетал мимо носа моего сынишки, тот вдохнул воздух, и тут все! Он рухнул на асфальт.

Если бы в ту минуту, когда пролетал микроб, он сделал бы не вдох, а выдох, ничего бы не случилось.

С тех пор все поменялось. Муж запил, стал воровать. И я стала другая. Сын в коляске, ему 15 лет. Ходить не может, смеяться тоже почти не может.

Гурам! Человек в собственной жизни играет лишь небольшой эпизод. Быть может, он для этого эпизода родился и живет.

Ее глаза засверкали неестественно. От неожиданности Гурам замер. Ася подошла поближе.

- Гурам! Люблю жестокость я. Ведь бог ко мне жесток, хотя не знаю почему. Гурам,

прошу вас просьбу мою выполнить. Обещаете?

Гурам чуть покраснел.

- ...Что в моих силах, я сделаю для вас...

Ася вытащила из сумки небольшую плетку, и протянула ее Гураму.

- Гурам, возьмите это, и ударьте меня, бейте, секите меня. Прошу вас!

Гурам опешил, сделал шаг назад.

- Вы что, женщина? Совсем что ли.... - в глазах Гурама было написано удивление, граничащее с шоком.

- Ну я прошу вас.... - она даже руки сложила, как бы в мольбе.

- Нет, нет! - он явно сдрейфил.

Луна освещала их силуэты на дамбе. Они стояли друг против друга. Волны моря, аккомпанируя им, слабо бились об камни и барьер затерянной в море, безжизненной, унылой дамбы. На небе беззвучно летел самолет, мигая красным светом...

Гурам стал уходить, Ася его задержала за локоть.

- Я умоляю вас, Гурам! Сделайте это для меня.

- Но зачем? Что это вам даст?

- Я люблю боль, Гурам! Я привыкла к ней, не могу без нее. И, вы знаете, как вам сказать...

- Скажите!

- Гурам, у меня оргазм бывает, когда мне больно. Я испытываю оргазм, Гурам, причем по нескольку раз. Прошу вас... Гурам, я привыкла к боли...без боли мне не ловко в жизни....я полюбила боль...Гурам, она дает мне удовольствие...прошу вас меня высечь.... - она вдруг заговорила с жаром, с дрожащими губами.

- А сколько раз бить плеткой то (раскрыв глаза)? - чуть приходя в себя.

- Я скажу - передавая ему маленькую черную плеть.

- Как хотите - развел кистями с удивленной безнадегой.

Если бы в этот момент на дамбе присутствовал режиссер или сценарист, то нашел бы в этой сцене нечто мистическое, неземное. Огромный шар луны светился над бухтой. Мириады звезд рассыпались на черном небе. То ли казнь, то ли кара, то ли расплата...

Ася скрутилась в клубок, присела на коленки, распустила волосы вперед, чтоб лица не было видно, будто собиралась молиться. А Гурам стоял над ней с плеткой в руках, и ждал указа.

- Ну что ты медлишь, бей! - скомандовала она снизу.

Гурам тихо хлестнул плетью ей по спине.

- Сильнее, ты что? Сильнее давай!

Гурам второй раз хлестнул ее наискось, но уже посильнее.

- Сильнее! Ты же мужчина!

Гурам размахнувшись, дважды сильно шлепнул ее, при этом немного возбуждаясь. Ася сексуально дергала своей задницей по сторонам.