Зависть

Парень назвал имена своих спутников, их возраст и адреса, и Хатч, сверившись с договором о прокате лодки, подтвердил сказанное. Сам он чувствовал себя неуютно оттого, что в его сарае находятся посторонние. Хатч, впрочем, понимал – ему следует радоваться, что его не попросили подождать снаружи, пока представители закона допрашивают парня. Несмотря на то что час был довольно поздний, причал и окрестности гавани уже кишели зеваками, которых тянет к месту трагедии, как мух к свежей куче навоза. Полиции в гавани тоже хватало – нельзя было даже плюнуть, чтобы не попасть кому-нибудь на мундир.

В свое время Хатч имел возможность близко познакомиться с полицейскими участками во многих портах мира и испытывал стойкое отвращение к полицейской форме, удостоверениям и значкам. В теперешней жизни он старался не иметь дела с властями. Если человек не может жить в соответствии с собственными правилами и понятиями о том, что хорошо, а что плохо, зачем тогда вообще жить? Подобные взгляды часто приводили его в камеры предварительного задержания на всех континентах, однако таково было жизненное кредо Хатча, и он стойко его придерживался.

Это, впрочем, не мешало ему понимать: данный случай находился целиком в компетенции полиции и береговой охраны. Хатч знал, что, допросив парня, власти не станут медлить и организуют широкомасштабный поиск пропавших. В этом им отказать было нельзя – у них были для этого и техника, и специально подготовленные люди.

Вместе с тем Хатч ясно видел, что парень находится на грани нервного срыва. К счастью, копы это тоже понимали и старались действовать как можно мягче. Ведь стоило немного перегнуть палку, и у парня началась бы истерика, после чего добиться от него сколько-нибудь вразумительных ответов стало бы невозможно. Единственным выходом в данной ситуации было дать парню немного прийти в себя и только потом осторожно расспросить обо всем, что случилось.

На парне были только плавки и теннисные туфли, из которых на грубый дощатый пол натекли целые лужи морской воды. Хатч дал ему старое шерстяное одеяло, но парень сбросил его вместе с изорванной в клочки майкой.

Вдруг снаружи послышались быстрые шаги и взволнованный голос что-то неразборчиво прокричал. Это заставило парня вскинуть голову и с надеждой посмотреть на дверь. Но шаги стихли в отдалении, и искорка надежды в глазах парня погасла. Впрочем, сотрудник береговой охраны, который как раз колдовал над кофеваркой Хатча, успел перехватить взгляд молодого человека и правильно его истолковал.

– Не волнуйся, сынок, – сказал он. – Как только нам что-то станет известно, мы сразу тебе сообщим.

– Они должны быть живы! – Голос парня звучал хрипло – совсем как у человека, который долго кричал, стараясь перекрыть шум ветра и волн. Время от времени он вовсе срывался, и отдельные слоги были едва слышны. – Мне кажется, я просто не заметил их в темноте. Там… в море… Там было просто дьявольски темно! Я кричал и звал, но… – Его глаза перескакивали с лица Хатча на лицо офицера и обратно. – Почему они не откликались? Почему не звали на помощь? Неужели они… – Сказать вслух то, чего все боялись, ему не хватило сил.

Офицер береговой охраны задумчиво прихлебывал горячий кофе.

Хлюп, хлюп, хлюп. Этот звук действовал Хатчу на нервы сильнее, чем скрип железа по стеклу, но он промолчал. Теперь от него ничего не зависело, дело было в руках закона. Конечно, его яхта была застрахована. Разумеется, без разбирательства и долгой бумажной волокиты не обойтись, но Хатч не сомневался, что в конечном итоге ему возместят все убытки. Быть может, он даже получит немного больше, чем потерял.

С парнем, конечно, не все было так просто. Никакая страховка не способна была снова сделать его жизнь беззаботной и веселой после того, как двое приятелей утонули у него на глазах. А в том, что они утонули, Хатч почти не сомневался. Шансов выжить у них практически не было.

Правда, ему приходилось слышать о людях, которые, свалившись за борт, ухитрялись несколько часов держаться на плаву и выжить, но эти случаи можно было пересчитать по пальцам одной руки, и пальцев бы более чем хватило. Из опыта Хатчу было известно, что для упавшего в воду утопление было едва ли не самой легкой смертью. Во всяком случае – самой быстрой. Смерть от переохлаждения была медленной и мучительной. Что же касалось акул, то для них оказавшийся за бортом человек был всего лишь добычей, лакомым кусочком, за которым даже не нужно гоняться.

Наконец офицер береговой охраны допил кофе и, поглядев на скопившуюся на дне гущу так, словно собирался гадать, спросил:

– Почему же ты не вызвал помощь по радио?

– Я вызвал, то есть… Я пытался, но не сумел включить передатчик.

Офицер снова принялся рассматривать трещины и щербинки на чашке.

– Несколько лодок слышали твой «SOS». Они пытались передать, чтобы ты оставался на месте и никуда не уходил, но ты не послушался.

– Я их не слышал. Боюсь, что… – Парень поднял голову и бросил опасливый взгляд в сторону Хатча. – Боюсь, я не очень внимательно слушал, когда он объяснял, как пользоваться радио.

– Это была серьезная ошибка.

– Да, сэр…

– Насколько я понял, тебя вряд ли можно назвать опытным моряком?

– Опытным? Нет, сэр, что вы!.. Правда, мне уже случалось выходить в море, но… Раньше никаких неприятностей не было.

– Так-так, понятно… А теперь расскажи мне о драке.

– О какой драке?

Этот ответ заставил офицера нахмуриться.

– Не пудри мне мозги, сынок, – промолвил он. – У тебя под глазом синяк, разбит нос и рассечена губа. Суставы пальцев тоже разбиты и содраны в кровь. Поверь мне, я знаю, что такое хорошая кулачная драка и какие после нее остаются следы. Поэтому не крути и отвечай честно – из-за чего все произошло?

Плечи молодого человека опустились еще ниже и затряслись от рыданий, а из глаз и из носа потекло, так что некоторое время он не мог ничего говорить.

– Вы подрались из-за девушки? – осведомился офицер уже помягче. – Мистер Уокер сказал мне, что ваша спутница была очень хороша собой. Как выразился мистер Уокер, такую не стыдно пригласить на любую вечеринку. Она была с кем-нибудь из вас?

– Вы имеете в виду, была ли она чьей-то девушкой? Нет, не сказал бы… Это… просто знакомая.

– И вы с приятелем сцепились из-за ее… благосклонности?

– Нет, сэр. То есть не совсем… Я хочу сказать, что все началось совсем не из-за нее, а…

– Из-за чего же?

Парень высморкался, но ничего не ответил.

– Лучше тебе рассказать все сейчас, приятель, – сказал офицер. – Потому что когда мы найдем… то, что найдем, мы не отстанем от тебя до тех пор, пока ты не скажешь правду.

– Мы… напились.

– Это я уже понял.

– …И… и… – Парень снова поднял голову, посмотрел на Хатча, на офицера и сказал серьезно, почти торжественно:

– Он мой лучший друг!

– Хорошо. Что же произошло?

Молодой человек слизнул сукровицу с разбитой губы.

– Он… он как будто взбесился. Я никогда его таким не видел.

– Каким – таким?

– Злым. Жестоким. Он как будто… действительно сошел с ума.

– Сошел с ума?

– Да.

– Что же ты сделал, что твой друг так разозлился?

– Ничего! Сначала он пошел вниз… с девушкой. Я остался наверху, чтобы дать им побыть наедине. Ну… вы понимаете…

– Они занимались сексом?

– Ну да. Я хотел, чтобы мой друг получил удовольствие. И вдруг он как выскочит, как бросится на меня!

– Без всякой причины? Он напал на тебя без всякой причины?..

– Даже без предупреждения. – Молодой человек снова опустил голову. – Это должна была быть праздничная вечеринка, понимаете? Мы договорились устроить себе праздник, и… Я не понимаю, почему все так закончилось. Богом клянусь, не знаю!

Он снова начал всхлипывать, закрыв разбитое лицо руками, а офицер поглядел на Хатча, словно хотел попросить разъяснений. Но Хатч ничего не мог сказать. Он не был отцом этого парня. Он не был ни офицером береговой охраны, ни полицейским, и это была не его проблема.