Белый монастырь

Горцев А

Белый монастырь

А.Горцев

Белый монастырь

Вырвавшись из каменных объятий скалистой теснины, река неудержимо мчалась куда-то вниз. С гневным грохотом она штурмовала обломки скал, забившие русло, - в фонтанах брызг солнце дробилось на радужные кванты. От грохочущей, пенящейся массы веяло такой неодолимой мощью, что Владимир покачал головой: попробуй останови...

От этого места начинались десять тысяч ступеней, ведущих к Белой Часовне, - там, наверху, ожидал сюрприз, обещанный ему Джерри.

Поднимаясь асе выше, Владимир чувствовал себя как никогда счастливым, один в сосновом сумраке, пахнущем прогретой смолой. Под ногами лежали ступени, высеченные в скале. Отполированные миллионами шагов, они теперь были покрыты давно нетронутым ковром сухой хвои.

Ничто в природе Владимир не любил так, как горы. Ему казалось, что он понимал породившую их Землю, - ей словно прискучило однообразие равнин и океанов, и она стала творить из своей каменной одежды недвижимых гигантов, обрядив их в зеленую парчу лесов, украсив ожерельями звонкой воды и увенчав коронами снегов.

Прошло около грех часов, когда серовато-красная колоннада сосновых стволов, наконец, расступилась и Владимир оказался перед наклонной белой стеной. Она как бы продолжала холм, уходя выше сосен в темную синеву. Наверх вели еще четыре марша ступеней, выходивших на крышу, мощенную идеально подогнанными каменными плитами. Подойдя к барьеру, Владимир обомлел. Воздвигая часовню, древние строители знали, что делали: над ступенчатой перспективой возвышавшихся холмов, в синеющем просторе встало белое видение Чомо-Ганги, иначе Белого Монастыря.

Вершина выглядела словно колоссальный многобашенный храм, и Владимир почувствовал, как по спине пробежал холодок почти суеверного восхищения. Накануне, во время ночного полета, он видел лишь силуэт Чомо-Ганги на мерцающем звездном фоне. Но теперь, отсюда, эта белая громада, освещенная боковым солнцем, вторглась в самую душу. Да, лучшего сюрприза Джерри не мог и придумать...

Внезапно шуршание шагов по каменным плитам заставило Владимира обернуться. От испуга и изумления он остолбенел. То, что стояло перед ним, не было привидением. Оно было реально и отбрасывало безобразную тень, похожую на размазанную кляксу. Котлообразная голова - или туловище - была приподнята метра на полтора тремя мощными членистыми лапами и несла на себе решетчатую раму. Каждая лапа кончалась ступней вроде распяленной банановой грозди. По окружности головы зияли отверстия, видимо глаза, а пониже торчал хобот, свернутый спиралью.

Космический гость? А может, злой дух во плоти, охраняющий Часовню? Но уродливое создание не дало ему времени размышлять.

- Обедать, господин Светлый, - сказало оно странным скрипучим голосом. - Господин Темный ждет внизу...

По трем его лапам переливалась волна едва уловимой дрожи. Владимир молчал, оправляясь от шока. Кажется, он начинал понимать, в чем дело.

- Кто ты? - спросил он.

- Носильщик Цзамбо, господин Светлый. - Скрип доносился откуда-то изнутри головы. - Господин Темный включил Цзамбо. Велел принести вас вниз. Цзамбо ходил быстро-быстро.

Сказав это, он услужливо сложился чисто механическим движением, одновременно подогнув все три лапы.

Все стало ясно. Это и был сюрприз Джерри; он находился, видимо, в том тяжелом зеленом ящике, который они погрузили в аэроплат первым. От него тянуло теплом и своеобразным запахом, вроде аммиака, вызвавшим у Владимира приступ отвращения. Тщетно он пытался восхититься целесообразностью этого чудовища: на раме были два удобных седла, а три лапы, должно быть, служили надежной опорой на горных склонах. Все равно между этим странным созданием человеческого ума и Белым Монастырем, великолепным творением Земли, контраст был так резок, что Владимир обозлился.

- Иди! Я спущусь сам!

- Да, господин... - Нелепая тварь, распрямившись, попятилась, словно включив задний ход, и стала спускаться, по-паучьи перебирая лапами.

Владимир отвернулся и, поднеся к глазам бинокль, стал рассматривать Чомо-Гангу оценивающим глазом восходителя. В поле зрения, деталь за деталью, медленно плыла пятикилометровая стена, сплошь обледенелая от подножия до зубчатых пиков. Она была покорена лишь однажды, полстолетия назад, ценой нескольких людских жизней и неимоверных усилий. Теперь же их было только двое - или трое? - и у них был аэроплат. Конечно, о посадке на главную вершину не могло быть и речи. Но слева, с северной стороны, стена переходила в обширное, почти горизонтальное плечо. Оставалось посадить аэроплат в ледовый цирк на плече, одолеть ледник и предвершинный гребень и за двое суток они доберутся до главного пика Белого Монастыря.

Пора было спускаться, и его мысли вернулись к диковинному носильщику. Теперь, в десятые годы XXI века, роботы были уже привычными. Они чистили обувь на улицах, продавали товары, подавали в ресторанах. И все же это были машины. Они не стилизовались под людей, оставаясь лишь замысловатыми аппаратами. Но в тиши лабораторий уже нарождалось новое поколение невиданных ублюдков техники и биологии. В них не было металла - только белковоподобные структуры, квазиживые ткани из искусственных клеток. Об этом Владимир только слышал, а вот теперь увидел воочию.

Ну и кикимора, подумал он. Будь это машина, все было бы ясно. Переставил рычаг, нажал клавишу или скомандовал в ухо-микрофон. Или животное, пусть самое диковинное, скажем, стегозавр, - он представил себя верхом на стегозавре, ноги в стременах, в руках уздечка, и усмехнулся. А этот... к нему не подбиралось даже термина, не то что имени. Он ничего не напоминал, ни на что не походил, и это почему-то вызывало раздражение. Но в конце концов не всякому доставит удовольствие общение с говорящей лягушкой, будь она хоть гением.

На поляне, окруженной обрывистыми скалами, накренившись, стоял аэроплат - толстая пятиметровая тарелка, накрытая прозрачным полушарием. Неподалеку в тесном кольце каменного очага метались языки оранжевого пламени, облизывая дымившую черную посудину. Рядом в одних синих плавках, с болтавшимся на шее медальоном, под ритмическую музыку отплясывал Джерри, во все горло распевая модную песенку.

Владимир издали помахал ему рукой. Джерри был коренной тибетец, симпатичный парень с широким улыбчивым лицом и озорными черными глазами любитель восхождений и прирожденный философ. Они недавно подружились на космическом полигоне, в великой травяной пустыне близ голубого озера Кукунор.

- Ну как сюрприз, Влади? - издали прокричал Джерри. - Похоже, он тебе не здорово понравился?

- Грешен, - сказал Владимир, подойдя к огню. - Восторга нет.

- Ничего, привыкнешь, - сказал Джерри. - Это наша новинка, двухместный шагающий вездеход, у него выносливость яка и интеллект неандертальца, больше не нужно. Мы называем их биоидами.

- Черт побери, его бы можно было сделать покрасивее, - пробурчал Владимир. - Этакий гибрид паука со слоненком...

- А на что ему красота? Он отлично приспособлен к своей функции, сам господин Естественный Отбор не сделал бы лучше. Проголодался?

- Еще бы, я ведь не биоид? Что в котле?..

- Настоящая тибетская часуйма, - сказал Джерри горделиво. - В Лхассе такой не найдешь. Ты видел Монастырь?

- Да. - Владимир вызвал в памяти образ Чомо-Ганги и снова испытал прилив восхищения. - А ты бывал здесь раньше?

- Мальчишкой, с дедом. - Джерри снял с огня свою посудину. - Уже тогда Белая Часовня была пуста, монахи ушли в мир... Давай котелок.

- Интересно, как бы монахи восприняли твоего Цзамбо?

Джерри рассмеялся, показав широкую дугу белых зубов.

- Они решили бы, что в этот облик перевоплотилась душа какого-нибудь бедняги, нагрешившего больше чем нужно... Но у него есть зачатки личности, например он может обидеться... Эй, Цзамбо! - крикнул он биоиду. - Ступай принеси воды для чая.