Страница 13 из 93
- Прости меня, - сказала она и продолжала, будто прочтя его мысли: вам всем приш-лось столько испытать. Но ведь и я прошла через такие же ужасы. Кстати, Ася догадывается?
- О чем? О наших отношениях? Не думаю - она слишком наивна, чтобы быть проницательной. Притом, она видела нас вместе только однажды.
- Отчего же она смутилась, когда на последнем концерте ты знакомил нас?
- Не знаю... Не заметил... Неужели в самом деле догадывается?
Минуту они молчали.
- Я любуюсь ею, как растением, которое сам вырастил, - заговорил опять Сергей Петрович. Он вынул портсигар. - Она вызывает во мне постоянную тревогу и жалость. Моя мать с нею слишком строга. Я почему-то уверен, что она не будет счастлива в жизни. Вот увидишь. Неудачи гонятся за ней по пятам. К тому же она не из тех, которые умеют постоять за себя, а счастье ведь очень часто приходится брать с бою. Другое дело - Леля, маленький хищник, который при случае покажет свои коготки.
- Она тоже очень мила, ваша маленькая Нелидова! - сказала Нина, вспоминая, как в помещении какого-то рабочето клуба, в тесной неряшливой комнате, отведенной под артистиче-скую, она поправляла себе волосы перед зеркалом, ожидая Сергея Петровича, с которым по обыкновению "халтурила", услышала его голос, обернулась и увидела рядом с ним двух молодых девушек. Обе были настолько непохожи на окружающую публику, что она тотчас признала в них Асю и Лелю, о которых столько от него слышала. Их лица показались ей настолько еще свежими, юными, невинными, что она невольно вздохнула о том, что сама уже давно потеряла. Розовые от мороза, они жались друг к другу и не отходили от Сергея Петровича, как будто чувствовали себя несколько растерянными в непривычной обстановке. Вскоре Сергей Петрович увел их, чтобы усадить в зале. Перед тем, как выходить на эстраду со скрипкой, он отозвался, потирая несколько лихорадочно руки: "Воображаю, как сейчас волнуется Ася: она всегда сама не своя, когда я выступаю". Когда пришла очередь Нины, она с эстрады отыскала глазами Асю; та сидела, тесно прижавшись к кузине, и в глазах у нее было столько внимания, тревоги и тепла, что Нина почувствовала себя согретой выражением сочувствия в этом молодом существе. Но после, в "раздевалке" (как говорили в кубе), она зоркими женскими глазами увидела, с какой бережливой нежностью закутывал Сергей Петрович Асю оренбургским платком. Так одевают любимого ребенка или обожаемую женщину... И Нина на минуту как будто задохнулась от острой боли в сердце... Ей показалось, что никогда она не видела у него этого взгляда, обращенного на нее.
Эту же боль она вспомнила и теперь.
Сергей Петрович заговорил первым:
- Сейчас, когда я шел к тебе, у меня была очень невеселая встреча: сестра вдовы моего брата - Нелидова, Зинаида Глебовна, с которой мы вместе бедствовали в Крыму, стояла у водосточной трубы, как нищая, и продавала жалкие искусственные розы... Боже мой, до чего она показалась мне измученной! Я поспешил у нее купить два цветка и, когда при этом поцеловал ей руку, то вызвал сенсацию среди прохожих; кто-то даже отпустил замечание на наш счет: "Двое недорезанных церемонии разводят". Очевидно, очень уж не вязалась моя галантность с ее обносками, да и с моими. Впрочем, в ней есть тот оттенок порядочности, который позволяет безошибочно отнести человека к категории "бывших". На улице, как нищая... Когда-то изящней-шая дама, дочь сенатора, жена гвардейского офицера... Вот она - наша действительность!
Нина взяла несколько арпеджио... Чистый серебряный звук наполнил комнату. Она была сегодня в голосе; когда ей бывало грустно, она всегда хорошо пела.
Сергей Петрович вздохнул при мысли об аудитории, которая их ждет в прокуренной зале заводского клуба; голые шеи, торчащие из матросских воротников, майки, одетые прямо на свитер, и красные платочки, и то нетерпеливо-жадное любопытство, в котором всегда чудилось тайное недоброжелательство: вдруг да как-нибудь оплошают "бывшие", вот смеху-то будет! Он рад был бы стать выше своей брезгливости и все-таки не выносил эту толпу и неохотно выходил раскланиваться в ответ на аплодисменты. Нина была менее постоянна в своих впечатлениях: "Хорошо слушают. Я чувствовала эти незримые нити, связующие артиста и публику!" - часто говорила она, вынырнув из маленькой дверцы, соединяющей клубную сцену с импровизирован-ной артистической. В другой раз жаловалась:
- Плохая нам досталась доля - клуб за Нарвской заставой и отвратительный трамвай! Хоть бы мне раз выйти на эстраду в бриллиантах, шумя шелковым шлейфом, и увидеть перед собою сияющий огнями колонный зал, а после сесть в автомобиль, украшенный цветами, кивая направо и налево поклонникам - музыкальным знаменитостям и прочим господам. Не повезло!
- Пой для меня, Нина! Я никогда не устану тебя слушать и понимать во всех оттенках. Знаешь, я не мог бы полюбить женщину немузыкальную; для меня это так же невозможно, как полюбить глухонемую. Наш роман весь соткан из музыки. Когда я в первый раз тебя увидел два года тому назад, ты пела рахманиновскую "Сирень", и я вспоминал сиреневые аллеи в нашей Березовке. Твое лицо на один миг представилось мне окруженным сиренью, как на картине Врубеля; я подумал, что у тебя голос, как у Забеллы. Я в твой голос влюбился раньше, чем в тебя. Нас сблизили наши выступления. Странно, в детстве мне попадало за скрипку. Мать требовала, чтобы я стал военным, и слышать не хотела ни об университете, ни о консерватории. А вот теперь именно скрипка кормит нас.
Сергей Петрович так и не успел окончить университет, ему оставался последний курс, когда началась война. Он тотчас перешел в юнкерские классы Пажеского. В семье все приветствовали этот жест. Дома кумиром всегда был Всеволод - кадровый преображенец, а Сергей со своей скрипкой всегда был немножко "блудным сыном", но в те дни восхищение семьи на некоторое время перешло на него...
Нина подошла и запустила пальцы в его волосы.
- А я хотела сказать тебе... Тоже объяснить...Ты не совсем правильно представляешь себе мою замужнюю жизнь: я выходила очень молодой и была такой же невинной овечкой, как твоя Ася. Я вышла в семью самую патриархальную. Ребенка я, конечно, имела, но тогда такое было страшное время... Я очень скоро потеряла моего крошку... Еще прежде, чем узнала о гибели мужа. Я никогда об этом не говорю - тяжело вспоминать... Но я не хочу, чтобы ты думал обо мне, как о легкомысленной женщине.