Страница 4 из 92
Тони допила молоко и в третий раз позвонила мужу на сотовый. Как и прежде, голос мужа на автоответчике предложил ей оставить сообщение. Она не стала этого делать. Тони подумала, не позвонить ли туда, где должен был проходить семинар, но зачем, если в такой час там наверняка никого не было.
Проводив Брэдли этим вечером, Тони вымыла посуду, искупала детей. Уложив их, она хотела войти в кабинет мужа, но дверь оказалась запертой. К собственному стыду, она принялась метаться по дому в поисках шпильки, булавки, чего угодно, чтобы открыть замок.
На глаза Тони попалась отвертка. Возможно, Тони безнадежно испортила замок, но ей было все равно. К ее огорчению, в комнате не оказалось ничего, что могло бы оправдать ее нетерпение или ее подозрения. Объявление о семинаре, вырезанное из газеты, лежало на письменном столе. Муж сделал пометку об этом событии в своем настольном календаре. Совершенно очевидно, он намеревался там быть.
Но Брэдли славился еще и тем, что отлично умел создавать дымовую завесу.
Тони села за стол и долго смотрела на погасший экран монитора. Она даже нажала кнопку включения на базе, собираясь провести изыскания, которым предаются только воры, шпионы и подозрительные жены. Она не касалась компьютера мужа с тех пор, как он купил ей другой, только для ее нужд. Когда Тони увидела новые коробки на кухонном столе, она воскликнула:
– Ты купил новый компьютер?
– Тебе пора иметь свой собственный. С Рождеством!
– Но сейчас только июнь.
– Значит, я поторопился. Или опоздал. – Брэдли обезоруживающе пожал плечами, как только он умел делать. – Теперь у тебя есть собственный компьютер, так что когда тебе захочется пообщаться по Интернету с родителями, купить что-нибудь в Интернет-магазине или просто поиграть, ты не будешь приставать ко мне.
– Я и не думаю к тебе приставать, ведь я пользуюсь твоим компьютером только тогда, когда ты в клинике.
– Об этом я и говорю. Теперь ты можешь работать на компьютере в любое время.
«И ты тоже», – добавила про себя Тони. Брэдли, очевидно, прочитал ее мысли, потому что тут же сказал:
– Это не то, что ты подумала, Тони. Сегодня утром я зашел в компьютерный магазин и увидел этот розовый маленький компьютер, компактный, но способный на многое. И тогда я подумал: «Машина женственная и эффективная, просто портрет моей любимой жены». Я был уверен, что ты будешь рада. Что ж, я ошибся.
– Я рада, – сказала Тони, смутившись. – Мне очень приятно, что ты подумал обо мне, Брэдли. Спасибо. – Она вопросительно посмотрела на коробки. – Ты сказал, он розовый?
И они оба рассмеялись. Брэдли заключил ее в свои медвежьи объятия. Его тело было таким родным, знакомым, желанным. Смутные страхи Тони рассеялись без следа.
Но вскоре они снова заявили о себе.
Тони все же не стала трогать компьютер мужа. Она испугалась того, что может там найти. Если для доступа потребовался бы пароль, ее сомнения получили бы подтверждение, а она этого не хотела, господь тому свидетель.
Поэтому Тони как смогла привела в порядок замок и отправилась спать. Она уснула с мыслью, что Брэдли разбудит ее, когда вернется. Но Брэдли так до сих пор и не появился.
– Спасибо, что провели эти четыре часа с нами на волне 101.3, – лился из радиоприемника сексуальный женский голос. – Вы слушали программу «Песни о любви». С вами была Пэрис Гибсон.
Ни один семинар не продолжается до двух часов ночи. Ни одно занятие групповой терапией не длится почти до рассвета. Этим Брэдли отговорился в прошлый раз, когда пришел под утро.
Он тогда сказал Тони, что один мужчина из их группы с трудом справляется с навалившимися на него проблемами.
– После занятия парень попросил меня пойти выпить с ним пива, потому что ему надо было кому-то выплакаться. Ему и в самом деле тяжко, Тони. Ты бы не поверила в то, что он мне рассказывал. Больной, честное слово. Я был уверен, что ты поймешь. Ты знаешь, как это бывает.
Она слишком хорошо все помнила. Ложь. Отговорки. Поздние возвращения. Запертые двери. Она знала, как это бывает.
2
Ей стало страшно. По-настоящему страшно.
Он недавно ушел, и неизвестно, когда вернется. Ей все это не нравилось и хотелось исчезнуть отсюда, как можно быстрей.
Но у нее были связаны руки. В буквальном смысле слова. И ноги тоже. Но хуже всего был металлический привкус во рту от клейкой ленты, которой он залепил ей рот.
Четыре или пять раз за прошедшие несколько недель она бывала с ним здесь. Тогда они уходили отсюда опустошенные, обессиленные и счастливые. Она всякий раз вспоминала выражение «утрахались до изнеможения».
Но раньше он никогда ничего подобного не устраивал: не предлагал связать ее, вообще ничего такого… странного. Ничего слишком странного. Такое случилось впервые, и, честно говоря, она бы предпочла обойтись без этих экспериментов.
Когда они только познакомились, ее даже привлекла его опытность. Он очень выделялся из толпы старшеклассников и студентов, озабоченных поисками выпивки, наркоты и случайного секса. Он был по-настоящему крутой, но в нем не было ничего от извращенца.
И он тоже выделил ее из толпы. Они с Мелиссой заметили, что мужик смотрит на них с нескрываемым интересом.
– Он может оказаться переодетым полицейским, – предположила Мелисса. – Ты же знаешь, они работают в общественных местах.
Мелисса пребывала в тот день в отвратительном настроении, потому что на следующее утро ей предстояло отправиться с родителями в путешествие по Европе. Эта перспектива представлялась ей сущим кошмаром. Мелисса изо всех сил пыталась напиться, но пока спиртное не оказывало на нее никакого действия. Поэтому на окружающий мир она смотрела мрачно.
– Коп на такой машине? Нет, не думаю. И потом у него слишком дорогие ботинки для полицейского.
Он не просто посмотрел на нее. Парни всегда на нее смотрели. Ее завело то, как он на нее посмотрел. Он неподвижно стоял, прислонившись к капоту машины, скрестив руки на груди, и при этом выглядел совершенно свободным, даже расслабленным.
Он не пялил глаза на ее груди или ноги, как все мужчины, он смотрел ей прямо в глаза. Как будто знал ее. Не просто узнал или вспомнил ее имя, но именно знал ее, сразу понял, какая она.
– Как ты считаешь, он привлекательный?
– Вероятно, – ответила Мелисса. Жалость к себе сделала ее равнодушной ко всему остальному.
– Мне он нравится.
Она не спеша допила свой ром-колу, потягивая напиток через соломинку, как отрепетировала перед зеркалом. Этот прием потребовал долгих часов тренировок. Двусмысленность этого приема сводила парней с ума, и она об этом знала.
– Я к нему подойду.
Она отклонилась назад, чтобы поставить пластиковый стакан на столик, за которым они с Мелиссой сидели, и выпрямилась с грацией змеи. Она откинула назад волосы, одернула топ, сделала глубокий вдох, чтобы продемонстрировать грудь. Словно спортсмен перед соревнованиями, она проводила предварительную разминку.
Так что именно тогда она сделала первый шаг. Оставив Мелиссу, она направилась к незнакомцу. Подойдя к машине, она прислонилась к капоту рядом с ним и произнесла:
– У тебя плохая привычка.
Он повернул к ней голову, улыбнулся и спросил:
– Только одна?
– О других я не знаю. Его улыбка стала шире.
– Тогда нам следует познакомиться поближе.
Не добавив больше ни слова – ведь они оба и так все понимали, – он взял ее за руку, обвел вокруг машины и усадил на переднее сиденье. Несмотря на жару, его рука оставалась прохладной и сухой. Когда они отъезжали, она не удержалась и с торжествующей улыбкой посмотрела на Мелиссу. Но ее подруга копалась в сумочке в поисках наркотиков и не увидела этого.
Он вел машину очень аккуратно, обе его руки лежали на руле, глаза смотрели на дорогу. Он не глазел на нее, не давал волю рукам, и это оказалось для нее внове. Обычно стоило ей сесть к парню в машину, как он тут же распускал руки, словно не мог поверить в то, какое счастье ему привалило; словно она могла испариться, если он до нее не дотронется, или у нее изменится настроение, прежде чем он успеет до нее дотронуться.