Сладкая боль

Когда Каролина пришла в себя, Ринк уже был у порога комнаты и через секунду с грохотом захлопнул за собой дверь.

Проклятие! Лучше бы он не помнил.

Прибежав в спальню, Ринк сорвал с себя рубашку, схватил бутылку, позаимствованную из отцовского бара, плеснул в рюмку виски и рухнул в кожаное кресло, стоявшее возле окна. Однако бурбон почему-то потерял свою прелесть. Скривившись от отвращения, Ринк отставил рюмку в сторону и сбросил с ног ботинки.

Они мягко упали на ковер, а он откинулся на подголовник кресла и унесся мыслями в прошлое, в тот летний день, когда он основательно накачался джином и его развезло на жаре. Тогда он отправился на реку, разделся догола и плюхнулся в воду – туда, где били холодные ключи. А когда вылез, вытерся, надел джинсы – увидел ее…

– Боже мой! – воскликнул Ринк, торопливо застегивая джинсы. – И долго ты тут стоишь?

Девушка смотрела на него с таким выражением, что он чуть не покатился со смеху. Бедняжка от потрясения лишилась дара речи.

Ринк уже начал терять терпение, когда она наконец пролепетала:

– Я… нет, я только что пришла.

– Что ж, очень хорошо, я ведь купался в чем мать родила. Так что приди ты чуть пораньше, мы бы с тобой попали в неловкую ситуацию.

Ринк улыбался уверенно, с чувством собственного превосходства. Девушку в полосатых чулках и дешевой одежонке все еще била мелкая дрожь, но она тоже улыбнулась. Правда, робко и боязливо.

– Надеюсь, я вам не помешала?

В данных обстоятельствах ее вежливость выглядела нелепо.

– Не помешала. Я уже искупался. Сегодня очень жарко.

– Да, жара просто невыносимая. Потому я и пошла вдоль берега. Здесь прохладнее, чем на дороге.

Девушка заинтриговала его с самого начала. Она была не только изумительно красива, от нее веяло чем-то нездешним. Чистенькая, аккуратно выглаженная, но старомодная юбчонка…. От белой блузки пахло хозяйственным мылом и крахмалом, а вовсе не «Свежей росой» – духами, которыми пользовались тогда все знакомые девушки Ринка.

Из-под тонкой блузки просвечивал белый лифчик, похожий на панцирь. В том кругу, к которому принадлежал Ринк, девушки носили совсем другие, открытые бюстгальтеры. Ринк не сомневался в том, что они делают это с единственной целью – свести с ума своих поклонников.

Ему вдруг стало стыдно за столь циничные мысли. Он привык беззастенчиво оценивать физические данные женщин, с которыми сводила его жизнь, но сейчас перед ним была не женщина, а почти девочка, подросток. Сколько ей лет? Пятнадцать? Да, пожалуй… От силы шестнадцать. Совсем ребенок, да к тому же до смерти напуганный…

Но красота необыкновенная… Кожа чистая, глаза с поволокой, фигурка стройная, точеная и удивительно женственная. Блестящие темные волосы отливали рыжиной (Ринку пришло на ум сравнение с полированным красным деревом), и стоило ветерку пошевелить листья деревьев, как солнечный свет падал на темные пряди и в них вспыхивали огненные искры.

– Куда ты идешь?

– В город. Я работаю в «Вулворте».

Ни одна из знакомых Ринка не работала летом. Большинство девушек проводили время в бассейнах – своих собственных или городских – или гуляли по центру города, а потом встречались с приятелями и устраивали вечеринки.

– Давай все-таки познакомимся. Я Ринк Ланкастер.

Девочка посмотрела на него с каким-то странным выражением. Наверно, его вид смущал и одновременно завораживал ее. Она боролась с любопытством, но никак не могла оторвать взгляда от его голой груди, живота и полурасстегнутой ширинки. В любом другом случае Ринк решил бы, что это сулит ему легкую победу. Раз женщина так на него смотрит – значит, она доступна и не прочь позабавиться. Но в глазах этой девушки светилась такая откровенная наивность, что Ринк покраснел. Ему стало стыдно за свое неглиже. А тут еще он, к своему ужасу, ощутил, что ее взгляды его возбуждают!

Стараясь не потерять самообладания, он шагнул вперед и протянул девушке руку. Она немного поколебалась и робко ответила на рукопожатие.

– Каролина Доусон, – дрожащим голосом проговорила девчушка и подняла на Ринка глаза.

Они смотрели друг на друга…

Минуты шли. В лесной тишине жужжали шмели, по небу летел самолет, речная вода плескалась о замшелые валуны, лежавшие на берегу. Бог знает, сколько прошло времени прежде, чем Ринк и Каролина разомкнули руки.

– Доусон? – переспросил Ринк и сам изумился тому, что его голос, как в переходном возрасте, сорвался на фальцет. – Дочь Пита Доусона?

Каролина потупилась, плечи ее поникли. Пита Доусона знал весь город. Он целыми днями играл в домино и попрошайничал. А набрав на бутылку, покупал дешевого виски и успокаивался до утра.

– Да, – тихо проговорила Каролина. Она явно стыдилась отца, но, не желая в этом признаваться, вскинула голову и с достоинством, от которого у Ринка защемило сердце, произнесла:

– Мне надо идти, а то опоздаю на работу.

– Приятно было с тобой познакомиться, – сказал Ринк.

– Мне тоже.

– Будь осторожна, когда идешь через лес.

Девочка рассмеялась.

– Не понимаю. Что тут смешного? – нахмурился Ринк.

– Ты говоришь про осторожность, а сам купался там, где водится всякая зараза. Разве ты не мог искупаться в бассейне?

Ринк пожал плечами.

– Мне было жарко.

Вот и сейчас его бросило в жар. Когда девушка смеялась, запрокинув голову, Ринка неудержимо манило поцеловать ее в белую, нежную, соблазнительную шейку. Волосы плавными волнами спадали на хрупкие плечи. Ринк вдруг подумал, что хозяйственное мыло и крахмал пахнут просто божественно. Гортанный смех Каролины ласкал его слух. Казалось, она гладила его тонкими пальчиками, и это была такая сладкая мука…

Ринк взмок от волнения. От него сейчас можно было прикуривать.

– Во сколько ты кончаешь работу? – спросил он, ничуть не меньше Каролины удивляясь тому, что его это интересует.

– В девять, – Каролина опасливо попятилась.

– И возвращаешься домой в темноте?

– Да. Но тогда я иду по дороге. А по лесу хожу только когда светло.

Ринк ошарашенно молчал. Он никогда не встречал таких удивительных девушек.

– Ладно, я пошла… а то на работу опоздаю, – пробормотала Каролина, отступая еще на несколько шагов, но Ринк почувствовал, что ей не хочется уходить.

– Да-да, конечно, иди, не задерживайся. До свидания, Каролина! Скоро увидимся.

– До свидания, Ринк.

Скупые фразы – а сколько чувств за ними стояло! Ринк надеялся встретить ее вновь. Она же в это не верила.

Он вернулся к автомобилю. Верх был опущен, и Ринк запрыгнул на сиденье, даже не потрудившись открыть дверцу. Домчавшись до Укромного уголка в рекордный срок, он взбежал по лестнице, пропуская ступеньки, ворвался в свою комнату и…

И теперь, как тогда, его неотступно преследовал образ Каролины. Перед мысленным взором Ринка возникла картина двенадцатилетней давности… Тогда он тоже вошел в комнату, наспех разделся, бросил одежду на пол и рухнул в кресло. И поза его была той же самой, и та же женщина занимала его мысли. Она до сих пор для него загадка, ускользающая мечта, наваждение.

И теперь, как и двенадцать лет назад, Ринк вынужден был со вздохом признать, что надежды на исцеление нет. Он страстно желает Каролину и ничего не может с этим поделать.

3

Каролина проснулась рано. Это было некстати, ведь ей так хотелось поспать подольше, оттянуть горький миг пробуждения, когда придется вспомнить и про близящийся конец Роско, и про возвращение Ринка!

Внизу тихо скрипнула дверь. Кто-то вышел из дома. Откинув одеяло, Каролина встала с кровати и вышла на балкон. Солнце еще не поднялось над верхушками деревьев, но небо на востоке уже розовело. От влажной росы поднимался туман – верный признак того, что день опять будет жарким и душным.

Ринк, спускавшийся с крыльца, вдруг остановился на нижней ступеньке. Каролина знала, что он обожает здешние места. Они были ему необходимы как воздух, и все эти годы у Каролины сжималось сердце, когда она думала о том, что Ринк изгнан из отчего дома.