Снеговичка

Готорн Натаниель

Снеговичка

Натаниэль Готорн

Снеговичка

перевод Светлана Лихачева

Детское чудо

Как-то раз на исходе морозного зимнего дня, после затяжного бурана, когда солнце изливало на землю холодный, ослепительно-яркий свет, двое детей отпросились у матери выбежать из дому поиграть в свежевыпавшем снегу. Старшую из двоих, малютку-девочку, родители и знакомые прозвали Фиалкой, за мягкий и скромный нрав и за то, что все почитали ее очень красивой. Братика же ее именовали и величали Пионом, - ведь румянец его круглой, широкой мордашки наводил на мысль о солнце и огромных алых цветах. Отец этой пары, некто мистер Линдси, торговец скобяным товаром, - во всех отношениях превосходный, но весьма прозаичный человек, следует отметить, к любому вопросу неукоснительно подходил с точки зрения так называемого здравого смысла. Сердцем он обладал почти столь же чутким, как и прочие, зато головой такой же непробиваемой и твердой, и потому, надо думать, такой же пустой, как чугунные котелки, выставленные на продажу в его лавке. А вот в характере матушки, напротив, таился отзвук поэзии, и отблеск неземной красоты, - цветок нежный и свежий, сохранившийся со времен ее подвластной воображению юности и до сих пор цветущий среди пропыленных реальностей брака и материнства.

Так вот, говорю я: Фиалка и Пион попросили у матушки позволения выбежать на улицу поиграть в свежевыпавшем снегу, ведь хотя снег этот, медленно падая с пасмурного неба, казался таким унылым и безотрадным, сейчас весело искрился в лучах солнца. Дети жили в городе и порезвиться могли разве что в крохотном садике перед домом. От улицы его отделял побеленный забор; груша и две-три сливы дарили тень, а под окнами гостиной росло несколько розовых кустов. Теперь, разумеется, и деревья, и кусты были голы, а веточки их припорошил легкий снежок, - ни дать ни взять зимняя листва; а висящие тут и там сосульки легко сошли бы за плоды.

- Да, Фиалка, да, мой крошка-Пиончик, - ступайте, поиграйте в свежевыпавшем снегу, - отвечала добрая матушка.

Как и следовало ожидать, достойная леди одела своих ненаглядных малышей в шерстяные жакетики и пальтишки на вате, на шею каждому повязала по шарфу, на каждую пару маленьких ножек натянула полосатые гетры, на ручонки - варежки домашней вязки, а в придачу еще и подарила каждому по поцелую, - как талисман против Мороза Красного Носа. И вот детишки выбежали за дверь, - и, прыг-скок! - приземлились в самую середину огромного сугроба, откуда Фиалка вынырнула вся белая, точно птичка-пуночка, а уж когда из снега выкарабкался малыш-Пиончик, круглая физиономия его разрумянилась, точно маков цвет. Ну и повеселились же они! Глядя на детишек, резвящихся в зимнем саду, можно было подумать, что грозный и лютый буран послан был с одной-единственной целью: подарить Фиалке с Пионом новую забаву; и что сами они сотворены, подобно дроздам-рябинникам, чтобы радоваться буре да белому покрывалу, устлавшему землю.

Наконец, когда дети вдосталь осыпали друг дружку снегом с головы до ног, а Фиалка всласть посмеялась над потешным видом братца, в голову девочке пришла новая мысль.

- Да ты, Пион, был бы вылитый снеговичок, кабы не румяные щечки! молвила Фиалка. - А я знаешь, что придумала? Давай и впрямь вылепим из снега человечка, - маленькую девочку, чтобы она стала нам сестричкой и бегала и играла с нами всю зиму. Ну, не чудесно ли?

- Ох, да! - воскликнул Пион так внятно, как только мог, - ведь он был еще мал. - И впрямь чудесно! Пусть и мамочка тоже полюбуется!

- Да-да, - отвечала Фиалка. - И мама полюбуется на новую малютку! Но только пусть не приводит ее в натопленную гостиную; сам понимаешь, нашей маленькой сестричке-снеговичке тепло не понравится!

И с этими словами дети ревностно взялись за свой великий труд: принялись лепить снегурочку, способную играть и резвиться; а матушка их, что сидела у окна и слышала обрывки разговора, не могла не улыбнуться непоколебимой убежденности детей. Да они, похоже, и впрямь верили, что вылепить из снега живую девочку - это пара пустяков! И, по правде говоря, если кому и дано свершать чудеса, так разве тем, кто берется за дело с такой вот доверчивой простотой, с какой ныне приступили к работе Фиалка с Пионом, - даже не сознавая, что речь идет о чуде. Так подумала про себя матушка; подумала и о том, что первозданной белизны снег, только что выпавший с небес, послужил бы отличным материалом для творения новых созданий, не будь он таким холодным. Еще на мгновение она задержала взгляд на детях, любуясь крохотными фигурками: девочка, высокая для своего возраста, радовала грациозной живостью и таким нежным цветом лица, что казалась скорее отрадной Мыслью, нежели существом из плоти и крови, - в то время как Пиончик, раздавшийся скорее в ширину, чем в высоту, перекатывался на коротких, крепеньких ножках, столь же настоящий и вещественный, как слоненок, хотя в размерах ему и уступал. А затем мать вновь взялась за шитье, - за какое в точности, я и позабыл: не то отделывала шелковый чепчик для Фиалки, не то штопала чулки для коротконожки-Пиончика. Однако же снова и снова, и еще раз, и еще оглядывалась она на окно, - поглядеть, как продвигается у детишек работа над снеговичкой.

И в самом деле, что за несказанно отрадную картину являли собою эти неунывающие малыши за работой! Более того, впору было изумиться, с каким пониманием и сноровкой подошли они к делу! Фиалка взяла на себя роль главного распорядителя и объясняла Пиону, что делать; она же своими тонкими пальчиками лепила детали более мелкие. По чести говоря, казалось, будто не столько дети творят фигурку из снега, сколько сама она рождается под их руками, пока малыши играют и щебечут о снеговичке. Матушку их это изрядно удивило; и чем дольше наблюдала она, тем больше дивилась.

- Что за талантливые у меня дети! - думала она про себя, улыбаясь с материнской гордостью, - улыбаясь и собственному тщеславию. - Ну, чьи еще дети сумели бы вылепить из снега фигурку девочки, да такую похожую, - и с первой попытки? - Ну да ладно, надо бы дошить костюмчик для Пиона; ведь завтра в гости заглянет дедушка, и хотелось бы показать ему малыша во всей красе!

Матушка взялась за иголку с ниткой и вскорости с головой ушла в шитье, - вот так же увлеченно дети трудились над снегурочкой. Однако же, пока иголка сновала взад-вперед, прокладывая шов, мать скрашивала и облегчала себе работу, прислушиваясь к веселым голосам Фиалки и Пиона. А те болтали без умолку; языки их не знали устали, так же, как ноги и руки. По большей части разобрать слова не удавалось, - складывалось лишь трогательное впечатление, что дети души друг в дружке не чают, и веселятся всласть, и работа над снегурочкой идет полным ходом. Но то и дело, когда Фиалка и Пион возвышали голоса, фразы звучали так отчетливо, словно малыши разговаривали тут же, в гостиной, рядом с матушкой. И каким же отрадным эхом отдавались слова эти в ее сердце, пусть даже ничего особенно мудреного и замечательного в себе не заключали!

Но, как вы наверняка знаете и без меня, матери слушают сердцем, а не слухом; потому часто наслаждалась она переливами небесной музыки там, где чужой ничего подобного и не расслышал бы.

- Пиончик, Пион! - кричала Фиалка брату, убежавшему в другую часть сада. - Принеси мне немного свежего снега, Пион, слышишь! - из самого дальнего уголка, где мы его не вытоптали! Этот снег пойдет на грудку для нашей сестрички-снеговички! Сам понимаешь, то должна быть сама чистота, прямо с небес!

- Вот, Фиалка, держи! - отвечал Пион с грубоватой, но такой милой сердечностью, пробираясь через местами утоптанные сугробы. - Вот тебе снега для ее грудки. Ох, Фиалка, какая она получается рас-кра-са-ви-ца!

- Да, - согласилась Фиалка задумчиво и тихо. - Наша сестричка-снеговичка и впрямь просто прелесть. Я и не думала, Пиончик, что мы сумеем вылепить такую милую девочку!