Книга 1: Квиттинская ведьма

Кто ты такая? — тихо, хрипло спросил Хродмар. Ингвильда едва разобрала его слова.

— Я — дочь Фрейвида Огниво, хёвдинга Квит-тингского Запада, — ответила она. — Ваш корабль вынесло к нам на берег, неподалеку от нашей усадьбы Прибрежный Дом. У вас тогда уже больше половины людей были больны, а ты был без памяти. С тех пор скоро месяц. Вот-вот будет Середина Лета.

— Где Модольв, мой родич?

— Он ушел в усадьбу, мой отец пригласил ого.

— Он… не болел?

— Нет, он не заразился. Он ухаживал за тобой, как родной отец. Тебе повезло, что у тебя такой преданный и заботливый родич.

Хродмар вяло кивнул.

Прошел месяц! Скажи она, что прошел год, Хродмар удивился бы не больше. Времени для него не существовало. Эта темная душная землянка казалась ему подземельем Хель, полным боли и отчаянья. И сейчас еще Хродмар с трудом мог поверить, что все кончилось, что скоро он выйдет из подземелья Хель на свет н воздух. И выход недалеко — вон висит бычья шкура, а по краям ее золотится дневной свет. И Хродмару больше не было больно смотреть на него.

— Ты дочь хозяина? — Хродмар снова посмотрел на сидящую Еозле него девушку. — Почему ты?

Он говорил коротко, сберегая силы, но Ингвильда его понимала.

— Потому что я не боюсь, — просто объяснила она. — Вот, посмотри! — Она показала огниво Фрей-вида, до сих пор висевшее у нее на цепочке между застежками платья. — Это чудесное огниво, оно защищает наш род. И от болезней тоже. Я хожу здесь среди вас с самого первого дня и, видишь, не заболела. Ты лучше ешь, а не разговаривай. Поговорить успеешь потом.

Прищурившись, Хродмар старался рассмотреть девушку, сидящую возле него. Еще во время болезни он неосознанно замечал светлую тень, бесшумно ходившую вокруг и склонявшуюся над ним, но тогда ему было не до вопросов, кто она такая. Сейчас она казалась ему скорее светлым видением, чем живым человеком: стройная красивая девушка с золотистыми волосами казалась слишком неуместной здесь, среди больных и умирающих.

И Хродмар вдруг подумал, что хорош же он был, валяясь здесь, залитый гноем. Когда-то давно — в прошлой жизни, той, что была до болезни, целую вечность назад, — он носил прозвище Щеголь, Никто во всем Аскефьорде не носил таких красивых вышитых рубах, цветных плащей с каймой, крашеных ремешков на сапогах — то красных, то зеленых. И он-то, Хродмар Щеголь, теперь наилучшим нарядом почитает собственную кожу, которая больше не причиняет ему мучительных страданий при каждом движении. Хочешь — подними руку, хочешь — повернись на другой бок. Можно далее попытаться встать — только голова еще кружится от слабости. Раньше Хродмар не знал, какое это счастье —• свободно распоряжаться собственным телом.

— Поешь кашки, — ласково повторила девушка и прикоснулась губами к ложке, еще раз проверяя, достаточно ли каша остыла. — Скоро тебе захочется есть, как волку.

Хродмару стало стыдно, что она обращается с ним как с новорожденным младенцем. Но, но правде сказать, сил у него было не больше. А девушка, насколько он мог разглядеть в полутьме, была красива и стройна, и ему хотелось бы предстать перед ней одетым и умытым, как следует! Постепенно до него доходило все то, что он от нее услышал. Они в гостях у Фрейвида Огниво, хёвдинга Квиттингского Запада. И эта девушка — его дочь! Хродмар опустил глаза, стыдясь самого себя. Но девушка, ничего этого не замечая, поднесла к его губам ложку с кашей.

— Надо есть! — с мягкой властностью, как. мать ребенку, сказала она. — Ты же хочешь скорее вернуть свои силы и отправиться домой? Должно быть, твоя мать заждалась тебя. То-то ей будет радости тебя увидеть!

С этого дня Хродмар стал быстро набираться сил. Ясность сознания полностью вернулась к нему, ему нестерпимо хотелось скорее встать на ноги и приобрести достойный вид, разговаривать с Ингвильдой стоя или сидя, но не лежа. Модольв заметил, что когда она находится в землянке, взгляд его племянника почти не отрывается от девушки, и сердце ярла ликовало: вернувшийся интерес к женщинам говорил о том, что и жизнь вернулась к Хродмару.

Теперь дни не казались Хродмару одинаковыми, каждый день знаменовался новой победой. Он уже мог садиться, есть без посторонней помощи, уже мечтал о том, чтобы встать на ноги и выбраться из землянки. После захода солнца, когда Модольв поднимал бычью шкуру у входа, чтобы впустить свежий воздух, Хродмар слышал поблизости шум моря и стремился увидеть его, как стремятся к встрече с дорогим человеком.

Однажды Хродмар проснулся от того, что Ингвильда мягко погладила его по лицу. Открыв глаза, он вскинул голову и поймал ее руку. И сейчас он вдруг впервые ощутил себя не больным, над которым склонилась сиделка, а просто мужчиной, которого разбудила милая ему девушка.

— Вставай! — прошептала Ингвильда, стараясь не тревожить других, у кого было меньше сил. — Вставай, и пойдем. Модольв поможет тебе.

— Куда? — прохрипел Хродмар.

— Она говорит, что сегодня День Высокого Солнца! — прошептал ему Модольв. — А эту деву очень даже стоит послушать! Поднимайся.

Хродмар удивленно покосился на дядю — тот был полон радостного воодушевления. Модольв помог ему надеть рубаху и штаны, поднял его и повел к выходу из землянки. За порогом Хродмар сел на бревно и прислонился спиной к стене, закрыв глаза. Рассвет только занимался, но свет и воздух оглушили его. Но они же показались ему лучше всех сокровищ — ведь он мог бы никогда больше не увидеть их! Открыв глаза, Хродмар жадно взглянул на море. Оно мягко покачивало мелкие волны на всю ширь, сколько хватало глаз, ясное и равнодушное к людским горестям, но Хродмару показалось, что море улыбается ему, тоже радуется новой встрече. Но чего-то не хватало. Ингвильды нигде не было.

— А где… — начал Хродмар, оглядываясь. Модольв его понял.

— Вот, посмотри! — сказал он, показывая куда-то в сторону моря. — Ради этого стоило выбраться из норы, а?

Хродмар проследил за его рукой. На берету, чуть в стороне, он увидел большой черный камень, стоячий валун. А на самой вершине валуна виднелась стройная фигурка девушки с распущенными золотистыми волосами. Подняв руки навстречу солнцу, она стояла, как будто собиралась взлететь. И сейчас Хродмар со всей остротой и силой ощутил счастье от того, что выжил и будет жить. Все это — море, небо, солнце и девушка, похожая на валькирию-лебедя* из старинного сказания, словно бы разом развернули перед ним жизнь и открыли все лучшее, что она еще припасла для него.