Страница 9 из 77
По острову можно только карабкаться вверх и вниз: плоскость ограничивается лишь тридцатифутовой верандой, опоясывающей оба домика. Вплотную к комнате-квартире подрядчика примыкает "каюта" его помощников, где умещаются всего две койки; далее идет вторая хижина на сваях, в которой находится "камбуз" и каморка - общежитие для рабочих. Под домами цементная комната - склад и бак с пресной водой.
Далее цивилизация здесь не распространяется. Там и сям понастроены барьерчики, мостки и перильца; но все равно всякий раз, карабкаясь по склонам Меркурия, я испытывал головокружение. Да и вообще с момента высадки на остров не чувствовал себя в безопасности.
Я поднимался на вершину Меркурия ко входу в знаменитую "Дремлющую топку", при одном воспоминании о которой мой желудок начинает бунтовать. Это естественная воронка со скважиной-ответвлением, пересекающая всю скалу с востока на запад. Вы сверху можете слышать плеск волн, бьющихся у ее отверстия далеко внизу.
Не один сборщик гуано поскользнулся здесь на птичьем помете, похоронив себя навеки в бездне пещеры. Пришлось даже принять меры предосторожности и положить на опасное место железную решетку. На большей части скалы люди работают связанные одной веревкой, как альпинисты. Скала крутая, весьма опасная - вот почему на Меркурий сейчас посылают только молодежь.
Какой-то неизвестный капитан, а может быть шкипер китобойного судна проявил явные признаки гениальности, присвоив острову имя "Меркурий". Вся эта огромная глыба дрожит подобно ртути всякий раз, когда волна прибоя подымается на юго-западе и врывается в пустоту пещеры. Подрядчик продемонстрировал мне это на примере. Он поставил на стол стакан, наполненный до краев водой. Раздался очередной грохочущий звук внизу, в пещере, и вода перелилась через край. В хороший шторм деревянные домишки трясутся на своих цементных опорах совсем как при землетрясении.
Сокрушительная приливная волна несется прямо сквозь Меркурий; она выходит через небольшой тоннель с материковой стороны острова. Сколько же еще пройдет времени, прежде чем пустотелый содрогающийся остров сплющится под напором воды? А ведь это неизбежно: остров не может трястись вечно. В этом столетии, или в последующем, или веком позднее - он все равно превратится когда-нибудь из стройной пирамиды в скопище гальки и камней.
Я встретил подрядчика, который прожил на Меркурии четыре года. Все это время он был здесь единственным белым человеком. Раз в три месяца из Людерица приходил катер с мясом, овощами и письмами и отчаливал еще до того, как подрядчик успевал прочесть письма и подготовить ответ. В настоящее время он женат и в какой-то мере приобщен к цивилизации, но часто вспоминает об этих четырех годах одиночества на Меркурии.
- Трудно было? - спросил я его.
- Да нет, я скопил денег и в общем не унывал, - ответил он. - Один раз только впал в отчаяние, когда вскрыл письма после того, как катер уже ушел, и узнал, что мать умерла.
"Гамтоосс" поворачивал на обратный курс у островка Птица Голлама неприветливой маленькой скалы. Необитаемый многие годы, он слывет одним из самых недоступных в мире. Несомненно, по этой причине там скопилось такое множество морских котиков.
Этот островок появился, вероятно, в результате мощного вулканического извержения. Он весь усыпан глыбами и обломками коричнево-красного гранита, базальта и лавы, нагроможденными один на другой. Высочайшая его точка всего лишь сорок футов над уровнем моря, а длина по окружности - полмили (меньше, чем Меркурий). Волны тяжело бьют по смертоносным рифам, протянувшимся от северной до юго-западной оконечности островка. Здесь нет ни одного достойного упоминания укрытия, и волны прибоя резвятся совершенно беспрепятственно. Человек, высаживаясь на Птицу Голлама, рискует жизнью.
Мне захотелось узнать, кто такой был этот Голлам, человек, давший название неприветливому островку. На старой морской карте я нашел другое его имя - Голланд, и это, вероятно, правильнее. По всем признакам так звали американского китобоя или охотника за котиками.
Морские котики, которые облюбовали этот и все другие близлежащие островки и скалы, получили наименование "капских". Это их южноафриканская разновидность, не встречающаяся более нигде в мире. Капский котик может передвигаться при помощи своих нижних плавников (ластов), в то время как арктические и антарктические котики, имеющие такие же плавники, к этому не способны.
Большие самцы достигают в длину шести-восьми футов. Вес некоторых секачей - до девятисот фунтов. Длина самок - не более четырех с половиной футов, как раз вполовину самца. Котики рождаются совсем темными, спустя некоторое время они становятся серебристо-серыми, и только к концу жизни приобретают темно-коричневую окраску.
Весной каждого года, когда на острова приплывают большие стада котиков, начинается брачный сезон. Свирепые самцы-секачи заявляют свои права на облюбованные впадины и уступы в скалах и готовы ежеминутно вступить в схватку с любым соперником. Самки рожают одного детеныша - это нормальный приплод, реже - двух, но никогда больше. Они должны появиться на свет на суше, ибо детеныш, рожденный в море, не выживает.
Брачный сезон котиков - самый шумный, я бы сказал, даже буйный период жизни одиноких островков. Ни один самец не успокоится, пока не соберет вокруг себя двадцать-тридцать самок. Все это происходит в обстановке ежечасной, ежеминутной боевой готовности, необходимости постоянно вызывать на поединок других самцов.
Южноафриканские шкурки уступают аляскинским. Качество котиковой шкурки определяется температурой воды, а арктические воды способствуют густоте и мягкости меха тамошних котиков. Тем не менее нью-йоркские скупщики пушнины всегда охотно берут шкурки новорожденных котиков, предлагаемые правительством Соединенного Королевства. В последние годы цены на них приравниваются к другому предмету роскоши - каракулевым шкуркам, производимым на внутренней территории Южной Африки.
Котику нетрудно взобраться на Птицу Голлама, так как значительная часть скалы на острове отлого спускается в воду. Однако здесь свирепствуют волны, и людям приходится высаживаться в других местах. Отлогая скала, как сказал мне один старый рабочий, была когда-то местом кораблекрушения. Об этом свидетельствуют старинный якорь и другие останки корабля, застрявшие в ее расщелинах.
- Это какой-то сумасшедший дом, - так охарактеризовал мне Птицу Голлама один бывалый моряк. - Он вытряхивает из человека всю душу. Если здесь установится на три дня подряд хорошая погода - считайте, что вам повезло. Но это бывает крайне редко. Самое треклятое место на земле...
Итак, мой читатель, вы получили теперь известное впечатление о чуде маленьких островов - "белом золоте", которое производят птицы. И если вы никогда прежде не затрудняли себя занятиями орнитологией, то, понаблюдав за морскими птицами, вскоре станете натуралистами-любителями.
Пингвины - самые популярные из всех птиц и самые интересные, по мнению многих зоологов. Психолог может добавить: так произошло потому, что эти существа чем-то напоминают человека, как и обезьяны. Колонии на гуановых островах дают полное представление о повседневной жизни пингвинов, как мне показалось, более впечатляющей, чем у пчел. Пингвины не заполняют облюбованное ими пространство так плотно и тесно, как олуши, вы можете даже с известной осторожностью проникнуть в их колонию.
Со всех сторон на вас будут нацелены штыки - острые клювы, и стоит поглубже вклиниться в ряды птиц, как они начнут свирепо клевать вас в щиколотки. Два десятка голов будут все время поворачиваться вслед за вами - ведь глаза у пингвинов не вращаются, два десятка тел напрягутся от ярости - к ним вторгся чужак. Стоит посмотреть на то, как сравнительно маленький по величине пингвин громким шипением, достойным самой кобры, выражает свое неудовольствие.
Когда птицы спешат, то скользят вниз по склону, как на салазках. На ровном месте бегущий пингвин то и дело припадает на свой белый живот. И ковыляют они на своих ластах-плавниках, всегда как бы подбоченившись, неизменно утрачивая при этом какую-то долю столь присущего им чувства собственного достоинства, пока не достигнут дружественного моря. Тут пингвин мгновенно преображается, создавая целую поэму движений. Понаблюдайте за ним на мелководье - он словно летает под водой! Шесть минут без дыхания! А самую забавную штуку выкидывает он, когда мчится со скоростью двадцати миль в час и выстреливает себя из воды точно у избранной им скалы. Удивительный расчет времени в сочетании с чувством дистанции!