Страница 6 из 8
Наконец лошадь изловили и запрягли, и путешественники тронулись в путь, все что-то говоря разом, кто сидя на козлах, кто шагая рядышком с повозкой, — кому как заблагорассудилось.
Было золотое предвечерье. Запах пыли, которую они поднимали по дороге, был густой и успокаивающий. Из цветущих садов по обеим сторонам дороги их весело окликали птицы. Добродушные путники, которые попадались навстречу, останавливались и здоровались с ними, говорили несколько слов в похвалу красивой повозки, а кролики, сидя на крылечках своих домов, спрятанных в живой изгороди, поднимали передние лапки и восклицали: «Ах! Ах! Ах!»
Поздним вечером, усталые и счастливые, находясь уже очень далеко от дома, они свернули на пустырь, распрягли лошадь, чтобы она попаслась. Они уселись поужинать на травке возле повозки. Мистер Тоуд хвастался тем, что он предпримет в ближайшие дни; а звезды вокруг них все разгорались и разгорались, и желтая луна, которая молча появилась неизвестно откуда, придвинулась, чтобы побыть с ними и послушать, о чем они говорят. Наконец они улеглись на свои коечки, и мистер Тоуд, блаженно вытягивая ноги под одеялом, сказал сонным голосом:
— Спокойной ночи, ребята! Вот это настоящая жизнь для джентльмена! И не говорите мне больше ни слова о реке.
— Я не говорю о реке, Тоуд, ты же видишь, я ничего не говорю. Но я думаю о ней, — вздохнул Рэт печально. — Я думаю о ней все время!
Крот высунул лапу из-под одеяла, нащупал в темноте лапу друга и пожал ее.
— Я сделаю, как ты захочешь, Рэтти, — прошептал он. — Хочешь, мы завтра рано утром убежим? Очень-очень рано? И вернемся в нашу милую норку на реке?
— Нет, погоди, уж доведем дело до конца, — ответил дядюшка Рэт тоже шепотом. — Спасибо тебе. Но я предпочел бы находиться рядом с мистером Тоудом, пока это путешествие не завершится. Небезопасно оставлять его одного. За ним надо приглядеть. Впрочем, все скоро кончится. Его причуды недолговечны. Спокойной ночи!
Конец был даже ближе, чем Рэт мог предположить. Надышавшись свежим воздухом и получив массу новых впечатлений, мистер Тоуд спал так крепко, что, сколько его ни трясли утром, вытрясти его из постели не удалось. Так что дядюшка Рэт и Крот спокойно и мужественно принялись за дела, и, пока дядюшка Рэт обихаживал лошадь, разжигал костер, мыл оставшуюся от ужина посуду и готовил завтрак, Крот отправился в ближайшую деревню, которая была вовсе не близко, чтобы купить молока и яиц и еще кое-что необходимое, что мистер Тоуд, конечно, позабыл взять с собой. Когда вся трудоемкая работа была сделана и оба зверя, уставшие донельзя, присели отдохнуть, на сцене появился мистер Тоуд, свеженький и веселый, и тут же принялся расписывать, какую приятную и легкую жизнь они теперь ведут по сравнению с заботами и хлопотами домашнего хозяйства.
Они прелестно провели этот день, ездили туда-сюда по заросшим травкой холмам, вдоль узеньких переулочков и остановились на ночлег, опять подыскав подходящий пустырь. Но только уж теперь гости следили, чтобы хозяин по-честному делал свою долю работы. А кончилось дело тем, что, когда на следующее утро пришло время трогаться в путь, мистер Тоуд не был в таком уж восторге от простоты кочевой жизни и даже сделал попытку снова улечься на койку, откуда был извлечен силой.
Путешественники двигались по узким деревенским улочкам и только к обеду выехали на большак. Тут катастрофа, стремительная и непредвиденная, буквально обрушилась на них. Катастрофа, которая оказалась решающей в их путешествии и совершенно перевернула дальнейшую жизнь их друга, «достославного мистера Тоуда».
Они тихонечко двигались по дороге, Крот шагал впереди повозки, возле лошадиной морды, и беседовал с лошадью, потому что лошадь жаловалась, что на нее никто не обращает внимания, а мистер Тоуд и дядюшка Рэт шли позади повозки, разговаривая друг с другом, во всяком случае, Тоуд говорил, а дядюшка Рэт время от времени вставлял: «Да, именно так» или: «А ты что ему ответил?», сам же в это время думал о чем-то совершенно постороннем, когда далеко позади себя они услышали какое-то предупреждающее бормотание, напоминающее отдаленное жужжание пчелы. Оглянувшись, они увидели небольшое облачко пыли, в центре которого находилось что-то очень энергичное, что приближалось к ним с невероятной скоростью, время от времени из-под пыли вырывалось какое-то «би-би», словно невидимый зверь жалобно выл от боли. Почти не обратив на это внимания, друзья вернулись было к прерванной беседе, как вдруг в один миг мирная картина совершенно изменилась. Порывом ветра и вихрем звуков их отбросило в ближайшую канаву, а ЭТО, казалось, неслось прямо на них!
«Би-би» нахально ворвалось им прямо в уши, и на мгновение они успели увидеть сверкающее стекло и богатый сафьян, и великолепный автомобиль — огромный, такой, что перехватило дыхание, с шофером, напряженно вцепившимся в руль, — на какую-то долю секунды завладел всей землей и воздухом, швырнул в них окутавшее и ослепившее их облако пыли, уменьшился до размеров пятнышка вдали и снова превратился в пчелу, жужжащую в отдалении.
Старая серая лошадь, которая ступала по дороге, мечтая о своем лужке возле конюшни, совершенно растерялась в этих суровых обстоятельствах и потеряла над собой контроль. Она стала пятиться, пятиться, не останавливаясь, несмотря на все усилия Крота, не обращая внимания на его призывы к ее разуму, она толкала повозку назад и назад к глубокой канаве, что шла вдоль дороги. Повозка на секунду повисла над бездной, покачнулась, послышался душераздирающий «крак!», и канареечно-желтая повозка, их радость и гордость, лежала на боку в канаве, разбитая вдребезги.
Дядюшка Рэт носился взад и вперед по дороге, не помня себя от злости.
— Эй, вы, негодяи! — кричал он, потрясая обоими кулаками в воздухе. — Вы — мерзавцы! Разбойники с большой дороги! Вы — дорожные… свиньи! Я подам на вас в суд! Я вас по судам затаскаю!
Его тоска по дому мгновенно улетучилась, и он ощущал себя шкипером канареечно-желтого судна, посаженного на мель из-за удали моряков судна-соперника, и он пытался припомнить все те прекрасные и ядовитые слова, которыми он пиявил владельцев паровых катеров, когда они подплывали слишком близко к берегу и поднятая ими волна подмывала коврик в его гостиной.
Мистер Тоуд уселся в пыль посреди дороги, вытянул задние лапы и не отрываясь глядел туда, где исчез автомобиль. Дышал он прерывисто, на лице откуда-то появилось безмятежное и счастливое выражение, и время от времени он мечтательно бормотал: «Би-би!»
Крот попытался успокоить лошадь, в чем через некоторое время и преуспел. Потом он поглядел на повозку, которая валялась на боку в канаве. Это было действительно печальное зрелище. Все стекла и панели разбиты вдребезги, оси разбросаны по всему белу свету, птица в клетке плачет и просится, чтобы ее выпустили.
Дядюшка Рэт подошел к Кроту, но даже их общих усилий не хватило, чтобы выровнять разбитую повозку.
— Эй, Тоуд, — закричали они в один голос, — что ты сидишь, иди помоги нам!
Мистер Тоуд не ответил ни словечка, он даже не шелохнулся, и они забеспокоились, что же такое с ним случилось. Он был как зачарованный. Счастливая улыбка играла на губах. Взгляд был устремлен вслед их погубителю. Время от времени он бормотал: «Би-би!» Дядюшка Рэт потряс его за плечо.
— Ты идешь помогать нам или нет? — спросил он довольно жестко.
— Великолепное, потрясающее видение… — пробормотал мистер Тоуд, не трогаясь с места. — Поэзия движения. Истинный способ путешествовать. Единственный способ передвигаться! Сегодня — здесь, а завтра уже там, где ты смог бы в другом случае оказаться только через неделю! Прыжок — и ты уже перепрыгнул деревню, скачок — и ты уже перескочил через город! Всегда ты чей-то горизонт! О радость! О би-би! О невыразимое счастье!