Страница 11 из 13
Конан даже поперхнулся, услышав эти слова, однако Ксалтотун не обратил на его ярость никакого внимания. Вместо этого он взял со столика, стоявшего неподалеку, небольшой хрустальный шар, поднес к лицу и выпустил из рук. Тот неподвижно завис прямо в воздухе, и было ясно, что это не шарлатанство - он не был подвешен каким-то хитрым способом. Он просто висел, словно помещенный на незыблемое основание. Конан с неприязнью следил за проводимыми в его присутствии магическими фокусами, но был все-таки заинтригован. - Хочешь узнать, что сейчас происходит в Акулонии? - спросил чернокнижник. Ответа не последовало, но глаза его пленника выдали заинтересованность.
Хозяин комнаты всмотрелся куда-то в глубину шара и произнес: - Сейчас там вечер следующего дня после сражения под Валкой. Главные силы Немедии еще минувшей ночью встали лагерем в долине, а отряды всадников до сих пор преследуют бегущих. С рассветом армия погрузилась в обоз и двинулась дальше на запад. Просперо из Понтейна, со своим десятитысячным корпусом был всего в нескольких милях от поля битвы, когда на рассвете наткнулся на бегущих оттуда воинов. Он упорно шел всю ночь, но так и не успел к сроку, и был вынужден сразу отступить к Тарантии, будучи не в состоянии объединить разрозненные остатки разбитой акулонской армии. Объявив мобилизацию конного транспорта в попутных селениях, он уже почти довел своих измученных воинов до столицы.
Я вижу его утомленных рыцарей в серых от дорожной пыли доспехах, что гонят вперед своих не менее усталых коней. Вижу улицы Тарантии. В городе хаос. Сюда уже каким-то образом дошла весть о поражении и смерти короля Конана. Ошалевшая толпа дрожит от страха - король погиб, и нет никого, кто смог бы ее защитить от немедийского вторжения. Исполинская тень надвигается на Акулонию с востока, где небо уже почернело от дыма пожарищ...
Это задело Конана за живое: - Чем докажешь, что это - не пустые слова? Любой придурок с городской площади мог бы порассказать то же самое! И если ты утверждаешь, что все это увидел в этом паршивом шарике, то ты просто лжец и мерзавец, в чем нет никаких сомнений! Просперо удержит Тарантию, опираясь на поддержку сплотившихся вокруг него баронов. Объединившись с понтейнским правителем Троцеро, который вместо меня станет управлять королевством, они прогонят всех немедийских псов и заставят их с визгом вернуться в свою псарню! Что такое пятидесятитысячная армия? Акулония ее раздавит! Эти люди никогда больше не увидят Бельверуса. Под Валкой покончено не с Акулонией, а всего лишь с ее королем! - Акулония уже погибла! - твердо возразил ему Ксалтотун. - Ее уничтожат меч, огонь и копье, а если они не справятся, в бой ринутся силы вечного мрака. Точно так же, как скалы вод Валкой, рухнут целые горы и стены городов. Реки выйдут из берегов и затопят долины, да что там долины - области. Но будет все-таки лучше, если мои заклятия не понадобятся, ибо они могут вызвать к жизни такие силы, что в состоянии потрясти мир. - Из какого же ты выполз пекла, черный пес? - процедил сквозь зубы Конан, в упор глядя на страшного чародея. И помимо своей воли снова задрожал - здесь чувствовалось что-то невероятно древнее и дьявольское сразу.
Ксалтотун продолжал сидеть, неподвижно склонив голову, словно прислушиваясь к шепоту космоса. Казалось, он не слышал нанесенного ему оскорбления. Потом он неторопливо потряс головой и равнодушно взглянул на пленника. - Что?.. А... - ты не веришь тому, что я тебе сказал... Ладно, я уже устал от нашей бесполезной беседы. Действительно, проще до основания разрушить непокорный город, чем облечь свои мысли в словесную форму, доступную безмозглому дикарю. - Если бы мои руки были свободны, - уверил его в ответ Конан. - Я быстро сделал бы тебя безмозглым ... трупом! - Не беспокойся - я не настолько глуп, чтобы дать тебе такую возможность, - произнес Ксалтотун и хлопнул в ладоши.
Поведение его неожиданно изменилось: в голосе появилось нетерпение, а в жестах - нервозность, хотя пленник не сомневался, что с ним это никак не связано. - Запомни, варвар, что я тебе скажу, - вновь заговорил чернокнижник. - У тебя еще есть время подумать. Я просто окончательно не решил, что с тобой сделать. Это зависит от некоторых пока неопределенных обстоятельств. Но лучше вбей себе в голову: если надумаешь стать моим союзником, умерь свой пыл, чтобы не испытывать моего терпения.
Конан уже собрался бросить ему в лицо еще одно проклятие, но в этот момент раскрылись замаскированные двери, и в комнату вошли четверо высоких негров, одетых в серые шерстяные туники и перетянутые поясами, с которых свисали большие ключи.
Ксалтотун нетерпеливым жестом указал на своего пленника и отвернулся, утратив, похоже, к нему всякий интерес. Его пальцы как-то необычно дрожали. Из висевшей у него на груди резной яспесовой коробочки он достал горсть мерцающего черного порошка и высыпал ее в пальник, покоившийся на золотом треножнике у его локтя. Хрустальный шар, о котором он, по-видимому, забыл, упал на ковер, будто лишенный невидимого подвеса.
Чернокожие слуги подняли Конана - он был так обмотан цепями, что не мог двигаться сам, и вытащили из помещения. В то мгновение, когда за ним уже закрывали красиво обитые дубовые двери, он успел оглянуться назад, увидев хозяина комнаты, лежащего в своем похожем на трон кресле со скрещенными руками и вьющуюся перед ним из пальника тонкую струйку дыма. Его пробрала дрожь: в Студжии древнем и зловещем королевстве далекого Юга - он когда-то уже видел такой черный порошок. Это была пыльца черного лотоса, порождающая подобный смерти сон и чудовищные видения. Он знал также, что лишь полумифические члены Черного Круга, являющиеся носителями высшего проявления зла, черпают силы из красных кошмаров черного лотоса, чтобы разбудить свою магическую мощь.
Для большинства жителей Запада Черный Круг был всего лишь байкой и вымыслом, но Конану в свое время удалось убедиться в его страшной правдивости и увидеть мрачные святилища, затерянные в лабиринтах темных студжийских могильников и склепов, окутанные темнотой башни, в которых посвященные в культ предавались отвратительным занятиям...