Страница 71 из 72
Четверо опять сошлись у фонаря в коридоре.
- Ах это та несчастная, - сказал Сербан,-- которая весь день билась и кричала.
- Сейчас вроде бы уснула... - прислушивался Антиох. Все обдумывали положение. - Дверь, за которой находится она, - вот здесь. Да ключ-то у Левенвольда, в кармашке его кафтана!
Взломать? Но это, во-первых, шум, во-вторых, для часовых, то есть для братьев Кантемиров, неминуемый военный суд.
Ерофеич сказал, что они из сада предполагали по карнизам добраться до балкончика.
- Балкончик заперт изнутри, - ответил Сербан. - Вот ежели б она, ваша невеста, была заранее предупреждена...
Оставалось ждать, когда явится всемилостивейший случай.
11
Послышалось чирканье фаянса по мрамору пола, натужное кряхтенье и плеск воды.
Сербан выглянул в соседний зал и увидел освещенную свечой дверь в дежурную комнатку для камергеров и фрейлин. Там плескался бессонный страж Левенвольд, а роскошный его кафтан висел в зале на одном из бронзовых стоячих канделябров.
Преображении и их ночные гости в волнении смотрели на эту сцену из дверей Зала Флоры.
- Вот у нас было в драгунском полку... - начал доблестный трепальщик пеньки.
- Ерофеич! - остановил его Максюта. - Да придумай же что-нибудь, друг ситный!
- Эх, где наша не пропадала! - Ерофеич стукнул босою пяткой, словно застоявшийся конь. - Разве вам не известно, судари, что Сонька Золотая Ручка - это тоже я?
Он не прокрался, а спокойно прошел в соседний зал к висящему на канделябре кафтану. Пошарил в одном кармане, затем в другом, нашел большой резной ключ и с торжеством показал его Сербану.
Левенвольд в дежурной комнатке продолжал плескаться и напевать свою однообразную песенку.
- Кто-то внизу стоит у клумбы с виолами! - Антиох дернул за рукав Максюту. И показал за окно, где наступающий рассвет уже позволял различать фигуры.
- Это бывший студент Миллер. Видите, ваша светлость, увидев меня, он поднял руку. Это означает - все спокойно.
Тем временем Сербан и Ерофеич заботились о том, чтобы отомкнуть дверь без шума. Ключ все-таки лязгнул, но плеск воды и пенье Левенвольда не прекратились. Максюте надлежало войти первым. Все в нем было напряжено и готово к встрече с любыми неожиданностями.
Как только открылась дверь, Алена вскочила с диванчика, загораживаясь руками. Максюта кинулся зажать ей рот. Алена билась, больно ударяя локтями, она была сильная и отчаянная.
- Это я, Алена! шептал ей в самое ухо, под теплые волосы, Максим. - Не бойся, я пришел за тобою.
- Максим Петрович! - выдохнула она, поняв все сразу. - Сплю я, что ли? Вы не сомневайтесь во мне!
Она раскинула руки, как в песне поется, - словно крылья лебедушка. И обняла его, и заплакала, хоть мать, бывало, говорила: из этой Алены-гулены слезы колом не выбьешь.
- Вы с ума сошли! - подбежал Сербан. - Левенвольд уже руки вытирает!
Ерофеич щелкнул ключом, когда обер-гофмейстер, попрыскав себя лавандой, вышел из дежурной комнатки, аккуратно погасив свечу. Он направился к Залу Флоры, где в двери стоял Сербан, по-ефрейторски отставив мушкет.
- Все ли в порядке, князь?
- Сделайте милость, граф, - в тон ему ответил Сербан. - Не угодно ли осмотреть?
Левенвольд, не уставая мурлыкать свой мотивчик, вошел, подергал ручку двери, где раньше была Алена.
- Изволите отворить? - спросил Сербан.
- Да, ежели только и вы со мной туда войдете.
- Мне не положено по уставу, - с большим сожалением ответил Сербан.
- Один я туда не пойду, - заявил Левенвольд.
- И правильно сделаете, граф, - ответил Сербан и, понизив голос, сообщил: - Слыхать, сия карлова невеста одному принцу весь сиятельный лик зело располосовала!
Левенвольд повернулся от двери, принялся зевать.
- А, куда она отсюда денется! Через каждые сорок шагов часовые... Поспать бы, да меня государыня лично просила. А ваша, князь, лямка когда кончается?
- Сменимся, как только пушка пробьет рассвет. Еще полчасика, наверное. Нас заступят меншиковские ингерманландцы.
- Счастливцы! - Левенвольд потягивался и зевал. - А мне тут еще трубить и трубить. Часов в семь явится свадебная прислуга - банщицы, завивалыцицы, портнихи.
Левенвольд стоял спиной к статуе Зимы, покоившейся среди мраморных рогов изобилия. Из-за статуи показалась рука и положила ему в карман ключ. Он еле звякнул о лежавшие там монеты. Левенвольд прислушался, но не нашел ничего подозрительного. Оба преображенца браво застыли на своих постах.
- Прощайте, князь, - сказал Левенвольд Сербану.
- Прощайте, граф. Счастливо вам отдежурить. И Левенвольд двинулся по анфиладе. Обнаружив лакея, дремавшего на кушетке, принялся его распекать...
- Ну, сударь, ты и правда Сонька Золотая Ручка! - сказал Сербан Ерофеичу.
12
Они бежали к Неве по откосу, сквозь заросли бузины. Величественная заря заливала полнеба. Ерофеич поспевал, ежась от росы, и так они бежали Максюта впереди, крепко ведя за руку Алену.
Остановились передохнуть. Ерофеич хрипел и откашливался. Сверху от далекого уже дворца слышался ефрейторский рожок в ритме Преображенского марша. Там шла смена караула.
- А Левенвольд? - вдруг спросил Максюта. - Что теперь будет с ним?
- А! - засмеялся Ерофеич и сплюнул в крапиву.
Нашел, о ком печалиться. Почешет, кому надо, пятки, и делу конец. Давайте, чада, быстрей!
В зарослях ивняка замаскирована была лодка, а в ней сидела прачка, вдова Грачева, ни жива ни мертва. Завидев Алену, она выскочила, вцепилась в нее:
- Ой, болезная моя доченька!..
- Кончай голосить! - дернул ее Ерофеич. - Время, время!
- Да что ж ты, ирод, матери и повыть не даешь! - Вдова сунула дочери узелок с платьем, новенькие коты и лукошко с едой. Крестила то ее, то Максюту, рот себе платком закрывала из опасения снова завыть.
- Поцелуемся, брат, - сказал Ерофеич Максюте. - Может, когда и свидимся. Вот в одной лейбгвардейской роте поручик был... Ну, ладно, сейчас не к месту, бог даст, когда-нибудь расскажу - куриозный был случай... Ты же, Максим, товарищей ищи, товарищей, - один пропадешь! Живите, дети, счастливо, что бы ни было - совет вам и любовь!
Он обтер слезу и полез в кисет за понюшкой. Вдова встревожилась: раскузюкался, старая мельница, сам кричит - время, время! Уже совсем светло.