Страница 10 из 72
Максюта, еле надев кафтан, взял барина за запястье. Евмолп тотчас выпустил косу девушки, а сам от боли даже присел, заохал.
Освободившись от Максютовой хватки, он кинулся в светелку и выскочил оттуда со шпагой.
- Брось клинок, сержант, брось, - сказал ему Максюта. - Я не дворянин, на поединок не могу быть вызываем.
- Господин корпорал! - кипел Холявин.
- Господин лейб-гвардии унтер-офицер! - в тон ему отвечал Максюта. Пользоваться шпагой имеют право только штаб- и обер-офицеры!
Холявин швырнул шпагу за печку и вернулся на свои антресоли, где он поддал хозяйскою кота так, что кот завыл белугой. "Желторотик! - думал Максим. - У меня же не только пуля в ноге, но и две боевые медали. Впрочем, в твои годы я тоже был таким. Ничего, перемелется - мука будет!"
С той ночи, однако, барин Алену не трогал.
И вот она ожидала Максюту у светлой ночью на родительском крылечке.
- Здравствуйте, доброго вечера вам, пожалуйте в дом! - поклонилась она так, что коса упала до самого пола. - Милости просим, Максим Петрович, не угодно ли вот на лавочке отдохнуть?
Но он не расположен был на крылечке сидеть, как это делает слободская молодежь. Максюта и себя за молодежь не считал - уже под тридцать. Да и голова гудела от прожитого дня!
Вежливо ответил на поклон Алены, прошел в сени. Она несла за ним свечу.
- Не угодно ли умыться? Я подам.
- Умыться - это пожалуй, - сказал Максим, снимая кафтан и засучивая рукава рубахи.
Лилась ласковая вода, трепыхался домашний свет свечи - давным-давно у Максюты не было родного дома. И девушка милая тянулась к нему. И он это чувствовал - не чурбан же! Но сознательно старался быть с нею только вежлив - не боле. Не время, не время Тузову заводить семью, к тому же она холопка, крепостная, и он - солдат подневольный. К чему плодить рабов!
А она все заглядывала ему в лицо.
- Я знаю вашу беду, Максим Петрович. Не отвергайте помощи моей! Я девчонка совсем еще малая, но я знаю, как вам помочь.
Максим опять от нее отодвинулся. А она, оглянувшись на дверь, по которой ходили тени от пламени свечи, приблизилась.
- Хотите знать, кто взял тот диковинный камень? Максюта молча смотрел в ее преданные глаза. Минуты летели как вечность.
- Ну кто же, кто? Если знаешь, говори.
- Сонька взяла. Золотая Ручка. Максюта чуть не выронил полотенце. А она кивала, блестя глазами, - да, да, я знаю, как вам помочь. За рекой на Охте пели петухи.
Глава вторая
ГОГ И МАГОГ
1
- Эй, Константиныч! - Бурмистр Данилов перегнулся через перила строящегося трехпалубного линейного корабля "Сорок мучеников". - Чтой-то ты к нам на верфь пожаловал? Не хотят ли тебя адмиралтейским начальником сделать?
Тот, кому он кричал, остановился, всматриваясь в ослепительный блеск взошедшего солнца. На нем был партикулярный кафтан и круглая добротная шляпа.
Ударила пушка с раската Адмиралтейства, обозначая восход солнца. Будто без нее не видно, что пунцовый шар всплывает над купами деревьев, обещая жаркий день и безветрие.
Пушка ударила, и работные люди потянулись из землянок и шалашей, зевая и потягиваясь, крестясь на причудливый голландский купол Исаакиевской церкви. Подневольные шли вереницей, стараясь локтями оборониться от докучливых надсмотрщиков.
- Не туда смотришь, Константиныч! - смеялся с палубы бурмистр. Гляди, шляпу свою боярскую потеряешь.
- Ты, что ли, это, Данилов? - спросил тот, и вправду теряя шляпу и подхватывая ее. - Ты-то что из канатчиков в адмиралтейцы залетел?
- Вызвали за недопоставку, - развел руками Данилов. - Шпицрутены для нас заготовили - ивовые, свежие, да еще в уксусе вымочены.
Тут раздался звук боцманской дудки и лихая команда. Прибыло адмиралтейское начальство. Бурмистр Данилов успел прокричать удаляющемуся приятелю:
- Нартов! Андрей Константинович! Ты на обратном-то пути сюда загляни. Мне с тобой ой как надо покалякать!
Вице-адмирал граф Головин с утра, видимо, куда-то к царице нацелился. Был одет не в форменный, а в придворный, расшитый пальметтами кафтан. Вице-адмирал восседал на стульчике, обмахиваясь голландской газеткой. Вокруг переминалась свита в великолепных и столь утомительных для лета париках. Порхал немецкий говорок с глубокими "О, я!" и поминутным "экселенц, экселенц!", что значит - ваше превосходительство. Вызванные подрядчики и поставщики стояли напротив, ждали.
Мимо демонстрационно пронесли корыто с вымоченными розгами.
- А нам на это наплевать, - сказал сквозь зубы подрядчик Чиркин бурмистру Данилову. - Нас царь Петр Алексеевич, случалось, и за уши драл, зато после виктории полтавской в губы целовал.
Граф, не вставая, начал с того, что изъявил всем свой гнев.
Указал на рею, где покачивались веревочные петли. Велел хорошенечко все это обдумать, а сам встал и спустился в кают-компанию. За ним направилась вся свита. Вызванные стояли на солнцепеке, ровно перед плахой. Конопатчики в люльках сверху смотрели - что будет.
Вдруг подрядчик Чиркин, кожевенных заводов владелец, ударил картузом об пол и вышел из строя.
- - Я полагал, по делу приглашали, - заявил он.--У нас времени нету, подвоз стоит... Нам государыня самолично тысячу рублев...
И направился к наружному трапу.
- Цурюк! закричал на него дежурный. - Куда лезешь, скотина?
Низенький Чиркин даже не взглянул на верзилу. Поставил ногу на ступеньку веревочного трапа и стал спускаться. Трость дежурного так и повисла в воздухе. Купеческая челядь приняла хозяина с бережением, усадила в карету.
Тогда сорвалась с места и вся масса поставщиков и подрядчиков. Кинулись к трапам, зло кричали на вахтенных, пытавшихся задержать. На крик, кудахтая по-иноземному, выбежала и свита, а палуба была уже пуста. Конопатчики в люльках, на верху мачт, смеялись не скрывая.
- Вот так-то, Константиныч, - сказал бурмистр Данилов, отыскав в адмиралтейской роще своего знакомца. - И не знаем, что теперь с нами будет за ту ретираду. В железа посадят.
- У! - ответил Нартов, раскуривая трубочку-носогрейку. - Бог не выдаст, свинья не съест.
Они уселись на бревно в тенек, возле главной башни Адмиралтейства. Мимо катились тележки с гравием, шагал взвод матросов, торговки волокли жбаны со щами.