Страница 6 из 7
- Проскочим? - спрашивал Ждан с тревогой.
- Не беспокойтесь, я вижу, - отвечал лоцман и подозвал Максима: Видишь вот тот ярок, а там вон был осокорь срублен? Возьми глазом наискось - тут и быть красному бакену.
Мальчик сказал тихонько:
- Вижу.
И видел, но не глазами, а памятью: глаза, сколько он их ни таращил, ничего не видели, кроме мутно-черной завесы дождя.
Прошло в молчании и тишине еще несколько минут.
Лоцман, склонясь вперед, легонько стал брать руль налево. Максим ему помогал с другой стороны штурвала. Наконец Пармен Иванович глубоко вздохнул и сказал Ждану:
- Прошли. Командуйте средний.
- Не рано?
- С полверсты позади осталось. Сейчас поворочу в Таловый ерик.
- Где он?
- А вот маячит, смотрите через правое плечо.
Ни Ждан, ни Максим не видели входа в ерик, да и не мудрено: обе гривы берега ерика - и горная и луговая - были еще залиты поемной прибылой водой, над ней щетками торчали только верхушки тальника.
- А где укроемся? - спросил Ждан лоцмана.
- Я в такую щель поставлю "Ермака", что сами выберемся только кормой.
Скоро справа и слева "Ермака" обозначились невдалеке высокие деревья. "Ермак" опять убавил ход до самого малого. Ждан велел матросам стать с баграми по бортам. Остановили машину.
Ломая ветки верхушками мачт, "Ермак" остановился среди рощи потопленных водой осокорей.
- Вот тут и заночуем, - сказал Пармен Иванович. - Ступай-ка спать, Максим: утро вечера мудренее, кобыла мерина удалее.
Мальчик пробежал под дождем до трюма, скатился вниз, скользя по поручню руками, спустился в машинный трюм и забился в свой угол - на груду пакли. В трюме горела у котла всего одна керосиновая коптилка без стекла. Пародинамо не работало. У верстака стояли Леонтий и Алексей и тихо говорили. Мальчик прислушался. Алексей говорил с раздражением:
- Служили вы раньше с Парменом хозяину, а теперь кому служите?
- Как - кому, Алексей! Я эту машину своими руками на Коломенском заводе собирал, и был ей и есть хозяин я. А купец Бугров в ней ничего не понимал. Волга и "Ермак" были наши и есть наши. И уже ни Бугров и никто другой их у нас не отнимет.
- А иностранцы?
- Что иностранцы? Надо их прогнать! Мы на своей земле сами управимся. Распорядиться сумеем.
Алексей угрюмо замолчал. Леонтий распорядился, чтобы он держал пар, зажигая через полчаса на пять минут форсунки, и ушел наверх.
Алексей, что-то ворча, ходил поперек машинного трюма перед котлами, швырнул в угол молоток или ключ - он с грохотом покатился по железным плитам. Максим с испугом следил, приподнявшись на локте, за длинной костлявой фигурой машиниста, заслонившей собой мальчику свет от лампы.
Алексей бранился грязными словами, подняв голову к манометру. Он нагнулся, открыл вентили форсунок - бухнуло и загорелось в топках пламя.
Усталь сморила мальчика. Сквозь дрему он слышал, что форсунки погасли, потом несколько времени спустя бухнули и загудели снова.
Сон отлетел, спугнутый тревогой. Максим вскочил с кучи кудели и прокрался мимо насоса и пародинамо к котлам. Он увидел в смутном мерцании топочных вспышек, что Алексей, сидя на корточках за котлом, открывает, вращая вентиль, спускную водяную трубу котлов.
Открыв кран, машинист бегом кинулся мимо мальчика к лестнице и, живо взбежав по ней, исчез, хлопнув наверху дверью.
Мальчик опрометью бросился к котлам: стрелка манометра далеко перешла за красную черту. Вода в водомерном стекле опускалась.
Максим, обжигая дрожащие руки, завернул и погасил форсунки, бросился к спускной трубе и, ломая от усилия пальцы, плача от боли и ужаса, что сейчас котлы взорвет и "Ермак" погибнет, стал завертывать тугой вентиль.
Завернув колесо до отказа, мальчик взглянул на манометр: давление все еще повышалось. Почему же не открылись предохранительные клапаны? Максим знал, что теперь надо дать выход пару, но это наверху, и он не знает, как сделать. Мальчик кинулся вверх по лестнице, толкнулся в дверь - она заперта: Алексей, уходя, повернул ключ в двери. Максим схватил пук пакли, обмотал ею кулак и разбил стекло. Обив края, чтобы не порезаться, Максим выпрыгнул на палубу: и стал стучать в дверь Леонтия. Дверь отворилась. Мальчик хотел закричать, но он только сдавленно прохрипел:
- Котел! Алексей... Клапан... Взорвет сейчас!
Леонтий понял сразу, что случилось.
- Не кричи! Ты погасил форсунки?
- Да.
- Молодчина! Ничего. Не робь, мальчишка!
Он подбежал к черному железному кожуху над котлами, откинул крышку, чиркнул спичку и громко вскрикнул: предохранительные клапаны были туго притянуты телеграфной проволокой. Леонтий открыл пар вентилем "на волю" и послал Максима посмотреть, что показывает манометр. Мальчик живо вернулся и доложил:
- На красной черте.
- Вода?
- В нижнем кране.
Леонтий вздохнул с облегчением и закрутил выпускной кран. Опасность взрыва миновала. Но лицо Леонтия не просветлело. Он послал Максима тихо и без шума разбудить командира. Тот сразу вскочил на первый, тихий стук Максима и, осветив его лицо карманным фонариком, спросил отрывисто:
- Где?
- В машине.
Ждан спустился с мальчиком в машинный трюм. Леонтий там пустил в ход донку* и возился около котлов. Он коротко рассказал Ждану, что случилось.
_______________
* Д о н к а - паровой насос.
- А где же он? - сурово сдвинув брови, спросил Ждан про Алексея.
- Ищи ветра в поле... - ответил Леонтий.
Они поднялись наверх, прошли на корму и увидали, что бударки нет: Алексей столкнул ее в воду и на ней бежал.
- Дело дрянь, - сказал Ждан, - мерзавец знал, что делал. У них на том берегу телефон. Наверное, он туда - и нас накроют. Котлы в порядке?
- Да.
- Будите лоцмана и команду.
В огне
Из узкой воложки, поросшей по обоим берегам пышной зарослью осокорей и осин, "Ермаку" пришлось выбираться долго задним ходом. Когда же можно было развернуться и идти полным ходом вперед, уже серел рассвет. Тучи разошлись, и в их просвет проглянули бледные, предутренние звезды. Но выбора не оставалось: хорониться после бегства предателя Алексея было неразумно, да и выжидать снова ночи опасно.