Гетто для ангелов

Навстречу Хинкапу, по противоположной стороне улицы, шла женщина. Вечерело, и Хинкап не мог видеть ее лица. Но что-то в ее фигуре, походке заставило Хинкапа насторожиться. Сойта? Или кто-то очень похожий на нее? Хинкап остановился, раздумывая, не перейти ли на другую сторону улицы. Женщина, словно уловив мысли Хинкапа, сошла с тротуара и направилась через мостовую.

– Сойта… – выдохнул почтальон, когда она подошла.

– Здравствуйте, Хинкап, – сказала Сойта. – Вот я вас и нашла.

– Вы… вы искали меня?

– Да. Я… я хотела поблагодарить вас за то, что вы помогли мне там, на площади.

– Я? Позвольте, Сойта, но чем я мог вам помочь? Я мог только желать вашего спасения. Что я мог сделать один против толпы?

– Вы ЖЕЛАЛИ моего спасения, Хинкап. Это главное. Это единственное, что нужно нам. Тогда мы становимся сильны и… – Сойта улыбнулась открыто и весело. – И безопасны, Хинкап!

Хинкап рассмеялся. Ему хорошо было рядом с Сойтой, и сразу ушли страхи, отступила ненависть к ангелам, нараставшая все эти дни, пока он слушал мрачные разговоры борцов за справедливость. Сойта своим присутствием сделала все это несущественным.

– Ох, Сойта, – сказал почтальон. – Я тут наслушался такого!.. Право, смотрю на вас – и не верится, что хотя бы половина может быть правдой.

Сойта наклонила голову немного набок, посмотрела на Хинкапа с непонятным ему выражением, и предложила:

– Давайте пройдемся, Сол, погуляем немного. Я тоже кое-что вам расскажу. А вы попробуйте рассудить.

Они направились вдоль зеленых палисадников, шли неторопливо, и Сойта не спешила начинать свой рассказ. Наконец она сказала:

– Видите ли, Хинкап, то, что вам говорили о нас здесь, – правда. – И, словно не заметив, как вздрогнул и отшатнулся почтальон, продолжила: – Но что мы называем правдой? Эти люди, с которыми вы провели последние дни, – безусловно, не лгут. Они говорят с полной убежденностью, они готовы подтвердить свои слова присягой. Но… есть одно маленькое «но». Верно ли они видят события?

Сойта замолчала надолго, а Хинкап подумал, что многие из фактов, приводимых Лодаром и его товарищами, в общем, говорят сами за себя, и толкование подобного вряд ли может быть многозначным. Интересно, какие доводы приведет Сойта, чтобы оправдать ангелов? Она ведь намерена оправдываться, если Хинкап правильно понял?

Но вот Сойта заговорила. Голос ее звучал мягко и тихо. Легкий ветер, шелестящий листьями в садах, иногда заглушал ее слова. Вечерние тени сгущались, клубились, окружая гибкую фигуру… Хинкап слушал, как завороженный.

– Вы знаете теперь все, что можно было узнать. Но как оценить познанное? Вашей способностью видеть нас – с помощью вертаса – воспользовались. Но с какой целью? Безусловно, в представлении тех людей – цель самая благородная, в этом нет сомнений. Освободить страну от стерв, согнать ангелов в резервации – прекрасно! Ведь стервы – подлые, злые, жестокие существа… Они видят нас такими. Но действительно ли их видение отражает реальность? Хинкап, мы страдаем, нам больно представить нашу родину в будущем, когда мы покинем ее, – и все же мы хотим уйти. Уйти, чтобы сохранить культуру, которая здесь погибнет, – мы унесем ее с собой и возродим… где? Пока неизвестно. Но переселяться просто в другую страну здесь, на Алиголе, нет смысла. Вся эта цивилизация пошла по порочному пути. Вещи, вещи… Там, в особняках, гадают теперь – зачем стервы забрались в правительство? Не иначе, как с подлой целью. Другого они не могут представить. Не могут, потому что их несчастные слабенькие умы улавливают лишь поверхностное, суть явлений непостижима для них. Но скоро мы окончательно покинем города. Наша попытка сохранить духовные ценности не удалась. Мы что-то упустили, что именно и когда – пока неясно. Возможно, со временем нам удастся обнаружить ошибку. Присутствие наше в правительственном аппарате ничего не дало. Все бессмысленно, бесполезно. Нас слишком мало. Мы сдались перед обстоятельствами, мы отказываемся от борьбы. У нас теперь единственная цель – найти возможность покинуть Алитолу…

– Сойта, – тихо спросил Хинкап, – но я слышал, что там, в городке, вы… ну, эта история с детским приютом…

– Вот-вот, – так же тихо сказала Сойта. – История с приютом. Кто виноват в гибели детей? Горожане считают, что мы.

– А на деле?

– Это трудно рассказать так, чтобы возникла ясность. Ведь вам уже известно мнение противоположной стороны, вы полны предубеждений… и все же я попробую. Но мне придется начать с предыстории, так что вы уж, пожалуйста, наберитесь терпения.

Хинкап кивнул. Сойта, шагая не спеша, смотрела под ноги, словно собираясь с мыслями, пытаясь найти начало, отправную точку, определить момент, с которого все началось. Хинкап ждал.

– Вы, конечно, уже знаете, что с некоторых пор среди нас появились новые существа – способные убивать словом или взглядом. Но это не вина наша, это случайность, обусловленная законами генетики. Мы тут ни при чем, надеюсь, это ясно. И до определенного возраста ребенок, не ведающий, что творит, представляет собой опасность. Поэтому такие дети нуждаются в постоянном надзоре и особом воспитании. Они должны быть изолированы от обычных детей. И мы поначалу, когда выявился этот факт, пытались добиться изоляции дипломатическими мерами. Но… чувства матерей не подвластны доводам разума. Начались конфликты. А результат вам известен – мы были вынуждены покинуть города. Но дети-то продолжали появляться – дети-ангелы… Когда мы узнаем о рождении такого ребенка – мы спешим забрать его к себе, потому что случалось не однажды, что таких детей убивали… толпа в ярости – страшное явление. Тот случай, последний… Мы пришли в городок, чтобы забрать из приюта двух ребятишек. Нас встретили выстрелами. Нам не страшны пули, мы остались невредимыми… но взбесившиеся обыватели перестреляли собственных детей… Разумеется, вину за это взвалили на нас. Что ж, нам не привыкать. Но поймите, Хинкап, нам больно, что из-за нас пострадали дети. Многие ранены. Их после нашего ухода забрали военные – на предмет выяснения, не осталось ли среди них еще ангелят… ох, идиоты!..

– Но если ваши в правительстве, – сказал Хинкап, – то почему нельзя договориться и с военными тоже?

– Военные никому не подчиняются, кроме президента. А президент – обычный человек, ненавидящий стерв.

– А я думал, президент – тоже ваш.

– Нет, к сожалению. В президентский дворец мы попадаем лишь в качестве второстепенных лиц. Но и этому скоро придет конец – я ведь уже сказала вам, мы отказываемся от попыток спасения культуры, несмотря на то, что эта культура создана нами. И мы по-прежнему надеемся на вас, Хинкап, – в том смысле, что вы поможете нам уйти намного скорее, чем это предполагалось ранее. И знаете что, Хинкап? – повернулась к почтальону Сойта. – Вы много рассказывали мне о своем доме, о своем мире. Но я хочу знать еще, знать больше!

Сойта осторожно положила тонкую руку на плечо Хинкапа, и почтальон остановился. Его захватила волна нежности…

И Сол Хинкап, глядя в глаза этой мадонны, забыл обо всем на свете.